Бывший моей соперницы - Яна Лари

В груди пожар, на языке горечь... Но губам так сладко, боже!

Мне не по силам принять в себя весь объём его лёгких. Как и в прошлый раз от небольшой затяжки начинает кружиться голова. Я смеюсь сквозь кашель, выдающий яростный протест организма.

По крайней мере сейчас у жжения в моей груди есть причина. И это не другой человек. Интересно, чувства можно выжечь?

— Ещё, — требую хрипло, слизывая с суховатых чужих губ остатки никотина.

— Хватит тебе, — отзывается он с внезапными нотками раздражения. — Садись в машину.

Я отталкиваюсь от него, возвращаю на плечо сползший к локтю ремешок от сумочки.

— Не командуй.

— Садись в машину, по-жа-луй-ста. — Марк с показательной издёвкой открывает для меня переднюю дверь.

В нём нет и сотой доли лёгкости Солнцева. Ему вообще ребячливость не пойдёт, это как рассекать на коньках в пустыне.

И всё же что-то в нём есть притягательное. Что-то, что оставляет сладкое ничто в голове.

Самое время попрощаться. Никаких поездок с незнакомцами, Надя. Вот сейчас точно пора! Уже минут пять назад как минимум. Серьёзно, этого делать нельзя. Ровно так же, как нельзя шататься ночами по безлюдным местам. Как нельзя позволять себя лапать кому попало. Потому что это опасно и очень глупо.

Мне проблемы не нужны. А я продолжаю нарываться. Потому что я сейчас ненормальная, злая на одного предателя дура. И тоже считаю себя в праве предать! Нет, не Солнцева, конечно, тут я безнадёжно опоздала. Предать прошлых нас. Ибо нефиг. На дух не переношу чувство жалости. Особенно по отношению ко мне. Завтра я не порадую его столичную сучку своим зарёванным видом.

— А поехали, — усмехаюсь, садясь в новенькую иномарку. Своё сердце я бездарно вручила Солнцеву, но право ошибаться у меня никто не отнимет.

Глава 2

Марк

Я люблю рассекать по ночным улицам, люблю скорость, люблю звук мотора. Люблю, когда Ирка опускает стекло, а ветер подхватывает наш звонкий смех и швыряет мне в лицо с её волосами. Люблю целовать её на светофорах, пока нам сзади не начнут сигналить. Мы же ни дня не могли друг без друга... Теперь в прошедшем времени.

На что она надеется, позволив мне явиться на их свадьбу?

А эта пьянь. До сих пор сомневаюсь, что не подцепил обычную путану. Они все на словах «приличные», стоит козырнуть машиной. Ну просто ненормально, ненормально, блин, так доверчиво вырубиться рядом с первым встречным. Даже не спросила, куда я её везу. Просто фееричная дурость.

— Подъём, Фиалка нежная. Приехали. — Поворачиваюсь, не дождавшись реакции. Хлопаю ладонью по бледной щеке. Ноль эмоций. — Эй, ты живая вообще?

— Отстань… — Вяло отмахивается от моей руки.

Зашибись. Мне тут до утра на неё любоваться?

Вообще-то, я её в гостиницу с другой целью привёз и отказываться от планов на ночь не намерен. Хотя даже просто посмотреть тут есть на что. Чёрное короткое платьице задралось, а ноги бесстыже разъехались. Я таких длинных и не видел особо.

Наклоняюсь, чтобы заценить трусы, если так можно назвать полоску прозрачного кружева. И было бы идеально, всё было бы чертовски идеально в этой ситуации, не будь девка в кондиции «полутруп». Ладно я свою бывшую замуж отдаю, она-то чего так накидалась?

— Паспорт хоть с собой? — Опять несильно встряхиваю разомлевшую в тепле салона пассажирку.

Она молча и, главное, не открывая глаз, протягивает сумку. Искусственная кожа, стеклянные стразы… Да даже эта пшеничная копна волос — наверняка работа парикмахера. Подделка на подделке. Бляха, я всего пару часов нахожусь в этом городе, а уже ненавижу его всем нутром.

— Войтова Надежда Алексеевна, двадцать лет… — читаю её личные данные. Надо же, на фото сущий ангел: невинные глазки, скромная коса. Типичная недотрога. Вот и ведись потом на внешность… — Что ж ты, Наденька, доверяешь документы кому попало? Нельзя быть настолько блондинкой.

— Ну так верни. — Поднимает на меня мутные глаза. Большие. Серо-зелёные.

Хорошенькая, жаль, что дура.

— Утром на ресепшене заберёшь, — усмехаюсь, убирая паспорт в свой карман. — Пошли. Прочитаю тебе лекцию о том, как хреново быть легкомысленной и пьяной.

— Так ты только языком хорош трепать, профессор? — дразнит меня якобы разочарованным вздохом.

Вот же!

Ныряю ладонью под платье. До упора пальцем оттягиваю резинку трусов у бедра и резко отпускаю…

— Вот и проверим, — хмыкаю под недовольный вскрик.

В принципе, не всё потеряно. Привести её в чувство не займёт много времени.

Губами требовательно затыкаю ей рот. Послушная, сладкая — то, что нужно, чтоб с обоюдной пользой скоротать эту ночь. И мне почти плевать… Пускай Ирка хоть отдастся своему лошку прямо в ресторане.

Мне. Всё. Равно.

У стойки ресепшена долго не задерживаемся. Мой номер на втором этаже. Брал «люкс», но открыв дверь, не могу сдержать мата. Про кондиционер в этой дыре не слышали. Душно как в аду.

Моя нетрезвая нимфа тут же валится на кровать и больше не подаёт признаков жизни. Видимо, последние силы отдала ступенькам. С минуту разглядываю вид со спины. Такими бы ногами по подиуму ходить…

Опустившись на корточки, снимаю с неё лабутены. Кожзам, убитые набойки, следы клея… Как и всё в этом городе — убогое. Меня тошнит даже от местного воздуха.

С ненавистью отшвыриваю туфли в сторону.

Замок на платье заедает. Ткань на ощупь мерзкая, аж зубы сводит. Всё в этой тряпке отвлекает. Раздражает. Бесит! На своей женщине я бы её порвал, не раздумывая, но тут приходится себя сдерживать. Куда она потом нагишом пойдёт?

Не церемонясь, стягиваю чёрный футляр через голову. Приличная девушка Надя с недовольным стоном поворачивается и отталкивает от себя мои руки.

— А ты как думала, красавица? Я тебя не спать сюда привёз.

— Козёл, — констатирует она с усмешкой, медленно спуская с плеч кружевные бретельки и, вызывающе глядя мне в глаза, стягивает бюстгальтер ниже, обнажая грудь.

Сонная. Пьяненькая. Какая-то… неземная, что ли?

Слишком хорошенькая для этой глуши.

Формы весьма, кстати, недурственные — отмечаю, приложившись к конфискованной бутылке мадеры. Если минуту назад ещё были сомнения, то сейчас, глядя сверху вниз на задорно торчащие соски, у меня прямо руки чешутся схватить её и хорошенько отодрать за дерзкий язык.

Как же обманчива всё-таки внешность, а!

— Э, нет. Так не пойдёт, — рявкаю, когда она