Любовь к велосипеду - Николай Верещагин

Значит, врал Ядыкин, что команда юношей уже укомплектована. Ну что ж, тем лучше. Он будет нелишним в секции. Из тех ребят, что постарше, Володя с первого раза, конечно, всех не запомнил. Обратил внимание лишь на Семанова, которой поправился ему волевым открытым лицом, и на Соломина, довольно грузного мужчину в лыжном костюме, уже плешивого, который даже отдаленно не походил на гонщика.

— Ну, что, хлопцы, по коням? — сказал тренер, выводя из кладовки свой щегольской новенький «Чемпион». Все разобрали велосипеды и двинулись вслед за ним на улицу.

Володя вышел последним и увидел, что ребята во главе с Полосухиным уже оседлали велосипеды и выкатывают из ворот стадиона на шоссе. Его никто не позвал, и он слегка растерялся: ехать ли ему вместе с ними или отправляться домой? «Догоню, — решил он. — А если отстану, потренируюсь пока один». Гонщики ехали не очень быстро, плотной группой. Он догнал их, пристроился сзади и почувствовал, что при таком темпе может тянуться за ними довольно долго.

Облака рассеялись, вышло солнце, и разгулялся хороший весенний денек. По обочинам лежал еще снег и темнели грязноватые наледи, но асфальт очистился и даже местами подсох. Улицы были по–воскресному оживленными, и Володя заметил, что прохожие с интересом смотрят на них. Ему было приятно катить среди настоящих гонщиков, но он стеснялся своего «велодрына». С низким рулем его велосипед стал удобнее, как бы спортивнее даже, но все равно он чувствовал, что выделяется в этой группе как белая ворона. Ему было неудобно, что со своим неуклюжим велосипедом он разрушает такой слаженный красивый ансамбль.

Сразу за городской чертой, где открывался простор полей и шоссе очистилось от потока машин, гонщики остановились, собрались вокруг Полосухина.

— Значит, так, ребятки, — сказал тренер, лениво ковыряя в зубах своей зубочисткой. — Устроим небольшую прикидочку. До пятнадцатого километра и обратно. Крутить в темпе, не сачковать. Ну, двинули!

Тренер засек время и, все так же не выпуская изо рта зубочистки, поехал первым — остальные за ним. Володе опять никто не сказал, должен ли он участвовать в прикидке или ему не обязательно гоняться. На всякий случай он пристроился в группе последним. Полосухин, Семанов и еще двое сильных гонщиков сразу оторвались от основной группы и ужо мелькали спицами метрах в пятидесяти впереди. Остальные, дружно работая ногами, растянулись слитной цепочкой.

Сначала темп был невысокий, но уже через минуту — другую шедшие впереди прибавили, и Володе пришлось поднажать, чтобы удержаться в группе. И все же пока он выдерживал заданный темп. Ему я самому было интересно попробовать себя в прикидке. Гонка захватила его. Эта скорость, и ветер в ушах, и серебристый блеск колес — все было увлекательно и ново для него. Стараясь держаться как заправский велогонщик, он азартно крутил вместе со всеми, забыв, что под ним не легкая гоночная машина, а тяжелый с одной единственной передачей велодрын. «Еще километров пять продержусь, — решил он, — а там, если будет невмоготу, отстану». Так он решил, но пока постарался наладить дыхание и не отставать от Ядыкина. Он заметил, что Мишка дышит тяжело, хоть шел и на гоночном. Пот крупными каплями катился по его толстым щекам, шея блестела, словно намасленная.

На ровном прямом участке шоссе Пряжников, шедший чуть впереди, оглянулся и крикнул: «Кто смелый? За мной!» Привстав на педалях, он резко увеличил скорость и пошел на обгон. Его поддержал Саша Рябов. И Володя азартно кинулся за ними. Втроем на резком стремительном ускорении они обошли Ядыкина, Соломина, еще пятерых–шестерых гонщиков и оказались в голове группы. Но Пряжников не сбавил темп. На той же скорости они выскочили вперед, и просвет между ними и группой стал неуклонно увеличиваться.

К Володе пришло второе дыхание, и мчаться, до предела раскручивая педали, разгоняя машину до бешеной скорости, доставляло уже чисто физическое удовольствие. «Потом отстану, — решил он. — Но сейчас–то я могу их догнать!» Некоторое время он шел за «беглецами» метрах в десяти, как привязанный, но на подъеме, привстав на педалях, «съел» этот разрыв и достал их. Саша Рябов, оглянувшись, подмигнул ему через плечо, и Володя пристроился рядом. Ядыкин и компания крутили уже далеко позади, и чувствовалось, что отстали они безнадежно. А ведь все были на гоночных машинах. «Вот вам и «велодрын!» — подумал Володя злорадно. Теперь в нем проснулся азарт, и он уже не думал сходить с дистанции.

Ребята, шедшие с ним, на подъемах и спусках меняли передачу — ему же было гораздо труднее. В гору он должен был изо всех сил давить на педали, а на спусках приходилось бешено крутить, чтобы не терять скорость. Это изматывало, ноги гудели. Он чувствовал, что рубашка у него мокрая, хоть выжми, но не сдавался. Он вдруг подумал, что если выиграет у Ядыкина и других, если покажет хорошее время, то гоночную машину может получить не когда–нибудь в туманном будущем, а уже сейчас. Может быть, тренер возьмет ее у кого–то из тех, кто плохо выступит на прикидке и отдаст ему, если сам он выступит хорошо. Такая перспектива ободрила его — он крутил и крутил педали, яростно преодолевая усталость. Даже не заметил, как прошел половину дистанции. Группа Полосухина уже сделала поворот у пятнадцатого километра и теперь мчалась навстречу, слаженно работая в темпе и часто меняясь местами. Увидев Володю во второй группе, Полосухин удивленно поднял брови в покачал головой. И другие, проскочив уже, оглянулись на Володю, явно не ожидая от него такой прыти.

Повернув у столба с цифрой 15, Пряжников, который вел их маленькую группу, еще больше взвинтил темп. Если прежде они крутили по ветру, то теперь ветер, хоть и несильный, дул навстречу, затрудняя езду. И тут Володя почувствовал, что силы па исходе. Противная слабость растекалась по рукам и ногам, спина в непривычно низкой посадке занемела. Крупные капли нота стекали со лба, заливая глава, и оттого он видел дорогу и спины мчащихся впереди ребят в какой–то радужной пелене.

— Отцепись! Сдохнешь ведь! — крикнул ему Пряж​ников, оглядываясь.

Володя лишь качнул головой и продолжал упрямо крутить. Пряжников выразительно показал пальцем у виска и ушел вперед.

— Что, тяжко?.. — поравнявшись с Володей, сочувственно спросил Рябов.

Володя только кивнул и рукавом смахнул нот со лба.

— Садись ко мне на колесо, — сказал Саша. — Я тебя прикрою от ветра. Так… Еще ближе… Хорош!.. — командовал он при этом. Крутить стало действительно легче, и даже не столько оттого, что уменьшился напор ветра, сколько от этой доброй Сашиной поддержки.

Промелькнула навстречу группа с Ядыкиным, и те​перь уже видно было, что те отстали намного — метров на восемьсот. Позади всех, отстав и от этой группы, на хорошем гоночном велосипеде неторопливо катил лысоватый Соломин.

— Работай, не сачкуй! — шутя крикнул ему Пряжни​ков. Тот усмехнулся и безнадежно махнул рукой.

На последнем пятикилометровом отрезке ребята до предела взвинтили темп. Пригнувшись к рулям, будто слившись с велосипедами, они резво и безостановочно работали ногами под слитное жужжание трещоток. Вот где Володя позавидовал их легким стремительным машинам! Вот где усталость навалилась на него всей свинцовой тяжестью!.. Трудно было вообще крутить, а неподатливые педали его «пензенского» и подавно. Са​ша и Пряжников лидировали поочередно, а у него едва хватало сил держаться за ними. То, что он не лидировал, конечно, помогало ему. Он шел в группе, но не работал на группу, в какой–то мере поддерживая скорость за ее счет. Но ребята и не требовали этого от него. Уже то, что на своем дорожном велосипеде он упорно держался в группе, само по себе было необычно и странно. Им даже интересно было, сколько же он протянет вместе с ними, ехавшими на гоночных машинах. Его отчаянное упорство нравилось им. Володя это понимал и потому, сцепив зубы, крутил и крутил, до изнеможения, до звона в ушах…

Он знал за собой эту черту, знал, что, если надо, может превзойти самого себя. Вот только это «надо» он не всегда мог внушить себе сам. Чаще оно возникало в нем помимо сознания, шло откуда–то из глубин. Властное, как приказ, это надо не подавляло, не угнетало его, а делало вдруг сильным и свободным, нечувствительным к боли, презирающим усталость, не знающим жалости к себе, к своим измученным непосильной работой мышцам. Это была мука, но особая, торжествующая мука в предощущении победы. И он крутил, крутил, крутил — видя в туманной пелене лишь серебристые спицы мчавшегося впереди, не позволяя своему колесу отстать от этого сверкающего диска…

Он отстал лишь в самом конце дистанции, когда, поставив большую передачу и резко «танцуя» на педалях, ребята пошли на последний финишный рывок. Володя не пытался догнать их. Он и так уже чувствовал, что дело сделано: он выдержал, он показал себя. И хорошо показал! Оглянувшись, он даже далеко за спиной не увидел группы Ядыкина. Это уже была заявка! Этого он и сам от себя не ожидал…