Возвращение к Серви - Худайберды Диванкулиев

Над зубцами стен высился храм, похожий на зиккураты шумеров, хотя Исмал не знал ни о каком Шумере. Он просто любовался бело-синим чудом, которое верно описал в своем рассказе тот купец. Чуткая к красоте мира душа Исмала млела от восторга.

Караван вошел в главные ворота города и растворился в улицах. Но не прежде чем Исмал простился со своими спутниками. Постояв немного в тени карагача и напившись чистой холодной воды из арыка, Исмал пошел длинными прямыми улицами и скоро вышел к храму. Перед ним кипел-шумел базар. Наперебой кричали продавцы и покупатели, блеяли овцы и козы, оглушительно ревели ослы... Ремесленники меняли тут свои изделия на выделанные шкуры быков, земледельцы отдавали за украшения инвентарь, посуду, зерно и овощи. Изредка пускались в ход электрум, золото, медь, куски лазурита.

Поглазев на невиданное зрелище, Исмал миновал ряды торговцев и остановился перед домом: на ступеньках сидел чернобородый толстяк.

— Укажи дом купца Дравида, — сказал охотник. Толстяк лениво кивнул на противоположный ряд домов:

— Там! Видишь дом из желтого камня?

...Невысокий, плотный, с кудрявой головой купец принял его, как брата. Усадил на циновки, велел слуге принести еды и напиться. Когда Исмал поел, он коротко спросил:

— Как сумел пробраться к нам? Путь от Окс-моря долог и опасен.

Дравид выслушал сбивчивый рассказ. Покачал кудрявой головой и степенно молвил:

— Твоя судьба, Исмал — это моя судьба. Но ты пришел в тревожное время! По ту сторону гор... — Дравид кивнул на синеющие хребты, — я узнал от эламских людей: «Царь Урского края послал сюда войско Набонида. Зачем — не ведаем сами». — Он хмуро подергал мочку левого уха, где висела серьга и добавил. — Что ж, встретим судьбу вместе.

Сменились фазы луны, пока все было спокойно. Никто не тревожил вольных людей предгорий. Дравид часто уезжал по своим делам, возвращался и много времени уделял Исмалу: учил его клинописи, счету, говорил часами о своих странствиях по Востоку.

— Моя родина, брат, не Катсаг. Она далеко отсюда, в устьях Инд-реки, которая вливается в беспредельное море Уадж-Ур (Индийский океан). Когда-то я был мореходом, имел в городе дилмунцев (Мохенджо-Даро) торговый дом. И каждый сезон плавал в Пунт и Шумер на оранжевопарусном корабле... Да, было время. — Он вздохнул, понурился. — Покинул я родину не по доброй воле. Как и ты, Исмал.

В своих плаваньях Дравид посетил страны, о которых на Полуночи никто никогда не слышал.

— Однажды после трехдневной бури мой корабль принесло к неведомому острову. Потом я узнал, что в наших легендах его зовут Солнечным, аравийцы же — Тапробаной. Он — громадный! Там высоки горы, широки реки, он весь в густых лесах мрачного вида. Ночами летают огненные жуки, а крики обезьян, похожие на крики кошек и немного — лисиц, как и звон цикад, не дают спать. Те обезьяны чуть меньше человека.

Дравид замолчал, невидяще глядя в пространство, вспомнил что-то давнее, личное.

— А дальше что? Говори, — требовал Исмал. Его глаза сверкали, душу уже пленил бог далеких странствий.

— Потом все кончилось, — продолжал купец. — Поплыл я в Пунт за благовониями и шкурами редких зверей. Едва обогнули мы Рог Бурь, как с северо-запада налетел смерч и швырнул корабль на дикий берег... Я попал в плен к береговым племенам Пунта (современные Сомали-АВТ). Меня продали в рабство жрецам Та-Кема. А оттуда я сумел вернуться в Благодарную Землю (древний Шумер-АВТ). И тут, близ Эриду, удалось бежать в горы Загроса. Там я жил среди пастухов, которым помогал пасти овец и коз. Заметив мои способности, вождь племени сделал меня вожатым каравана, идущего на север, в Катсаг... И так полюбились мне люди Равнины, что я остался с ними.

* * *

Дравид вернулся домой раньше срока. Исмал сидел спиной ко входу и не слышал его шагов. Он был увлечен работой над образом Серви. Дравид так и замер над его плечом, любуясь дивным творением.

Наконец Исмал обернулся и хотел спрятать изображение.

— Э-э, подожди! Дай посмотрю, — сказал Дравид. Долго изучал рельеф, удивленно хмыкал и вздыхал. — Кто учил тебя резьбе по камню?

- Степной ветер и Бешеная река, синее небо, травы и птицы.

Дравид задумался, глядя на печальный нежный облик Серви. «Велик у тебя талант, Исмал», — подумал он. А вслух сказал только:

- Есть у меня знакомый резчик. Он родом из Шумера. Я вас сведу.

Однако не пришлось Исмалу поучиться у мастера: через три луны на Равнину хлынули из-за гор толпы беглецов. Они с ужасом поведали о страшных воинах, закованных в медь и бронзу, напавших на селения их предков. Их вожди, — а главный из них — полководец Набонид, брат урского царя, — жестоки и беспощадны.

— Воитель Набонид с огромным войском поднимается на перевалы! — кричали беглецы несколько позже в Совете города. — Что теперь делать? Куда бежать?..

Седобородый правитель Катсага отвечал им:

— Уходить нам некуда! На этой земле живем мы с начала времен. Здесь похоронены наши предки. И мы будем защищать город.

...Несмотря на героизм защитников, почти все они были перебиты Набонидом, чьи силы во много раз превосходили войско людей Равнины. И Катсаг пал.

Исмал и Дравид сражались, как все, с мужеством обреченных. Вокруг них сотнями падали воины под ногами, разъяренных от ран, боевых слонов Набонида. Дравиду слоны были не в диковину, он знал их с детства, знал, как остановить их. Они с Исмалом были еще живы, а два слона хрипели в агонии, Дравид ловко подрезал им сухожилия ног, ящерицей проскальзывая под брюхо. Так делали воины Дилмуна (Индии—АВТ).

Вдруг на обоих друзей налетели несколько медношлемых, вращая над головой короткие мечи. Исмал успел отклониться, и удар меча пришелся по голове вскользь... Очнулся он на рассвете. Ломило череп, мучила жажда, руки казались мертвыми. Постепенно осознал он, что лежит, скрученный ремнями. Кто-то ударил его ногой в пах. Исмал зарычал от боли и гнева.

— Вставай, пес, — грубо молвил кто-то, — и моли своих богов, что сохранил тебе жизнь.

...Переход через пустыни и горы Арьясната (Персии—АВТ.) был неимоверно тяжел. Пленников привязали к повозкам и гнали почти без отдыха. Лишь раз в день стража поила их водой, бросала объедки своей пищи. До верховий Тигра дошли менее половины взятых в плен. А могучий организм охотника вынес все! Ночами, на привале, он падал на землю и намертво засыпал. Все чаще и чаще во снах приходила перед ним Серви и его терзала острая печаль. Глаза девушки-призрака с укором смотрели на Исмала, будто живые. Все чаще он слышал ее слова: «Свобода дороже всего на свете... Я плачу о тебе, Исмал! Ты лишился ее!.. Вернись к Серви. К высоким травам и цветам, к си-мим волнам Окс-моря, где так хороши зеленые камыши и острова...». Он просыпался, скрежетал от ярости зубами. «Нет пути в степь!.. Нет Серви! Она живет только на камне, а пластинка осталась в тайнике дома Дравида. И добрый мой друг умер, наверное, в бою. Не мог он уцелеть в схватке с теми быками. А может, жив?.. О духи предков, укажите путь к свободе. Я хочу вернуться к Бешеной реке, увидеть Окс-море, родную степь».