Судьба и книги Артема Веселого - Гайра Веселая

В декабре 1917 — январе 1918 года отряды уральских и оренбургских казаков выступили против советской власти. Образовался Оренбургский фронт…

15 мая Самарская губерния была объявлена на военном положении, редакция послала Кочкурова в командировку в уездный город Бузулук, которому угрожало нападение казачьей Оренбургской армии генерала Дутова.

Через неделю Кочкуров вернулся в Самару с материалами о событиях в прифронтовых районах. Несколько заметок и сообщений «от нашего корреспондента» он опубликовал в газете «Солдат, рабочий и крестьянин» за подписью Н. Кочкуров и Колумб — «Во власти бандитов» «Деревенские кулаки и Дутов», «С фронта» и другие 13.

Николай Кочкуров записался добровольцем в боевую дружину и принял участие в решающем бою за Самару у села Липяги 4 июня.

Наша боевая дружина коммунистов из Самары была выслана на фронт под село Липяги, в 1 2 верстах от города.

Прибыв к месту назначения, мы на окраине села вырыли две линии окопов и стали ждать наступающих с Волги чехов.

На другой день к нам на подмогу прямо с Оренбургского фронта прибыл Северный летучий отряд моряков-балтийцев […]

Чехи подтянулись и ударили в штыки. Наши части, лишенные общего руководства, штыкового удара не приняли и обратились в паническое бегство.

И только отряд моряков не побежал. К нему присоединилась маленькая группа из нашей дружины.

Залегли у железнодорожной насыпи и больше часа вели бой с численно превосходившим нас противником.

Моряки дрались, как львы, и ни один из них не вышел живым из этого боя. По широкой степи раскиданы их косточки.

Какова же судьба бросившихся в бегство?

Позади второй лини окопов протекала речка Татьянка. Больше тысячи человек чехи здесь захватили в плен.

Товарищи, не захотевшие сдаться, бросились вплавь. На воде чехи подстреливали их и множество потопили.

Потом пришлось бежать по раскисшим от половодья лугам и, кроме Татьянки, переплывать Дубовый ерик[5], Орлово озеро, Говнюшку, Сухую Самарку и только в количестве тридцати человек к вечеру этого дня мы добрались до Самары 14.

Солдаты гарнизона, остатки разбитых отрядов и члены боевой дружины коммунистов пытались защищать Самару. Во время артобстрела Николай Кочкуров был ранен осколком шрапнели.

Утром 8 июня город был сдан.

Пленных красноармейцев и коммунистов белочехи расстреливали без суда.

Бабушка рассказывала:

«Добрые люди доставили Николая в больницу. Он был ранен в колено. Сделали перевязку. Скоро в больницу нагрянули чехи. Офицер с солдатами обходили палаты, выискивали раненых. У кого рука забинтована, у кого голова. Раненых солдаты вытаскивали во двор и тут же расстреливали. Подошли к Николаю. На нем бинтов не видно, сказал, мол, малярией болею.

Офицер велел засучить рукава рубашки, потом штанины. Слава Богу, у кальсон был узкий манжет и через колено не поднялся.

Поздним вечером дедушка подогнал закрытую пролетку к больнице, Николай вылез в окно, и они уехали из города».

Залечивая рану, Николай Кочкуров некоторое время жил на даче у Мундецен.

«Он приехал к нам на Красную Глинку, — вспоминала Эмилия Ивановна Мундецен. — Ходил с палочкой, прихрамывал. Когда чехи проверяли документы, выдавал себя за студента. До сентября Николай Иванович безвыездно жил на Глинке, затем перешел через фронт и добрался до Саратова» 15.

В Саратове, где в эвакуации находился Самарский губревком, Кочкуров работал в «Приволжской правде», редактором которой был Н. И. Смирнов.

В октябре в Самаре восстановилась советская власть.

Николая Кочкурова губком партии направляет для организации издания газеты в уездный город Мелекесс Самарской губернии.

Бабушка вспоминала:

«Зимой восемнадцатого, незадолго до Рождества, Николая послали в Мелекесс, велели наладить там газету. Выдали шапку, новые валенки и хороший романовский полушубок. Я, было, порадовалась: такому век сносу не будет, да Николай сказал, что одёжу потом надо вернуть».

В Мелекессе Кочкурова избирают членом, а потом — председателем уездного комитета РКП(б).

Он начинает готовить материл для первого номера газеты «Знамя коммунизма» и выпускает его 29 декабря 1918 года.

Автором большинства публикаций был главный редактор Николай Кочкуров.

В Партийном архиве Самары обнаружились материалы, связанные с работой Николая Кочкурова в Мелекессе.

«В бытность Н. И. Кочкурова председателем Мелекесского укома и редактором газеты „Знамя коммунизма“, он на страницах газеты резко выступил против безобразий и беззаконий, которые совершали проникшие в ЧК авантюристы. Уездный комитет партии и уездный исполком поддержали выступление газеты, однако авантюристы из ЧК отказались подчиниться укому и уисполкому» 16.

В № 1 в заметке «От редакции» Кочкуров заверяет читателей, что в газете «будет писаться вся правда, будут беспощадно клеймиться все проступки лиц, примазавшихся к Советской власти».

Товарищи! Пишите в редакцию проверенные факты о незаконных действиях тех или других лиц, приходите и сообщайте устно.

Нет ни одного номера «Знамени коммунизма», в котором бы не печатались сведения о злоупотреблениях ЧК и советских работников.

Несколько примеров:

«Горячая кровь» — об избиении членом ЧК арестованного гимназиста (№ 1), «Генеральские замашки» — комиссар продовольствия незаконно арестует крестьян (№ 4), «Недостатки механизма»: «Из сел жалобы на безобразия, творимые там деревенскими Советами: чрезвычайный налог взыскивают, не выдавая расписок, ночью врываются в дом вооруженные и требуют взятки. Отбирают у крестьян овец и свиней и пируют в стенах Совета…» (№ 5).

Вскоре на заседании Самарского бюро губкома «слушалось заявление т. Кочкурова о действиях Мелекесского чрезвычкома»; по его настоянию создается следственная комиссия для расследования злоупотреблений, допускаемых уездной ЧК.

Самарский историк и краевед Ф. Г. Попов пишет, что 7 января 1919 года «Бюро губкома РКП (б) заслушало доклад П. П. Звейнека о злоупотреблениях работников Мелекесской уездной чрезвычайной комиссии. Постановлено передать суду весь состав комиссии. Мелекесскому укому предложено делегировать Н. И. Кочкурова в новый состав учека в качестве представителя партии».

Как член этой комиссии Кочкуров довел до сведения губкома, что «беззакония, которые допускали работники Мелекесской ЧК, вызвали недовольство крестьянства, в результате чего резко сократилась сдача хлеба по продразверстке. Губком постановил отдать под суд весь состав Мелекесской Чрезвычайной комиссии, а Кочкурову предоставил право представителя губкома в ЧК с функциями контролера» 17.