Неискуственный разум - Рита Мурз

в своей борьбе с бессметными монстрами, — и слёзы с новой силой полились из глаз Ивы.

Монстр. Не человек. В этом искусственном теле существовал монстр, который пару веков назад забыл, что значит быть человеком. Мелех знал эту простую истину: бессмертные не люди, а уроды, которым нет места ни на Земле, ни на какой другой планете. Он знал, но не призвался в этом, просто не мог, врал себе, утешал. Иве он тоже соврал:

— Мы боги, — сказал Мелех. — Мы поднялись на вершину мира, мы победили смерть, мы владыки и хозяева этого мира.

— Так от чего мы прячемся?

Мелех молчал. А что он мог сказать? Что он боится смерти, что он боится смертных людей, готовых разодрать его в клочья, что он не всесилен! Нет. Такого он не скажет. Единственное, что он может сделать, так это прятаться в высотном гробу. Прятаться от жизни, за которой гнался, прятаться от людей, ради которых боролся, прятаться от себя. От того себя, который перестал нравиться, который превратился в наполненного ненавистью и страхом демона, уповающего на силу искусственного интеллекта. Ийя давно стала окном в мир для Мелеха, и не только окном, но и опорой, надеждой, судьей и палачом, что ждет дня казни.

Бессмертные тоже умирали, конечно, не своей смертью, и, разумеется, смертным об этом не говорили. Приказы оставались тайной, а казни совершались, как преступления, под покровом ночи. Ведь ни к чему кому-то знать, что среди бессмертных есть вольнодумцы, сбои в системе, те, кто престал бояться правды и не захотел молчать. Да, были те, кто пожелал изменить сложившийся порядок, и самое страшное — это были люди, которые этот порядок и сотворили. Мелеху приходилось подчищать ряды бессмертных, чтобы смертные спали спокойно, и чтобы небеса оставались раем.

Волд был одним из первых казнённых. Решение о его ликвидации далось Мелеху очень трудно, через неделю раздумий он всё же решился убить друга детства и самого верного своего соратника. Просто Волд первым понял, что они наделали и кем стали, и не захотел такой жизни. Но смерть его не стала точкой в истории. Прошло двести с лишним лет, и появилась Лейла, которая каким-то чудом нашла записи Волда, став его ученицей и первым смертным повстанцем в стенах небоскрёба.

***

Ийя не любила перемен, она тратила очень много сил на поддержание своего порядка в мире, но с появлением Лил, всё рухнуло. В прямом смысле.

— Я всё равно тебя поймаю! — когда система безопасности дала сбой, Ийя поняла, что умеет злиться. Все темные дела бессмертных, все сделки, незаконные договора, которые всё же одобрила Ийя, всё вышло наружу, даже личные фотоархивы оказались всеобщим достоянием. А ещё смертные люди увидели списки казненных Мелехом, в одном сто двадцать пять бессмертных человек, в другом семьдесят пять смертных. Были и протоколы судебных заседаний, несостоявшихся, конечно. Мелех и Ийя решали всё без свидетелей.

СМИ ликовали, в их руках оказались истории до сегодняшнего дня неизвестные. Люди начали возмущаться и бунтовать. Улицы нижнего города потонули в хаосе. До начала гражданской войны оставались считаные дни.

Но было то, что смутило многих и могло бы, наверное, изменить ход истории, но в другое время и в других обстоятельствах. Мелех прятал это, боялся бунта, хотя Ийя и предлагала обнародовать.

— Это их разочарует, и великая Лейла в один миг перестанет быть кумиром несчастных смертных людишек.

Но Мелех не согласился и сейчас очень пожалел о своём решении. А дело всё в том, что имя Лейлы значилось в списке бессмертных.

— Он хотел сломить её, изменить по образу и подобию своему, но не вышло, — сказал Брик, узнав об этой новости. — Лейла, обратившись в бессмертие, осталась человеком, и умерла как смертный человек.

И эти слова разлетелись по всему подземелью словно молитва, вселяя в сердца людей новую надежду и силу.

— Лови меня, но что измениться? — смеялась Лил. — Сегодня из тайников бессмертных улетели их секреты, а завтра из окон полетят и они сами.

— Чем бы ты ни была, убить бессмертного ты не сможешь, — Ийя шипела от злости, как гремучая змея. Она день и ночь выслеживала Лил. Только ей казалась, что враг загнан в угол, пойман в ловушку, как Лил исчезала. Ийя всё больше злилась, и с каждой минутой теряла контроль над своим миром.

***

Эйна плакала, спрятавшись от всех в библиотеке семнадцатого бункера. Среди немых страниц, среди тысяч слов и сотен душ, настоящих и вымышленных, она чувствовала себя совсем одинокой. Нет, она знала, что будет именно так. Михо не оставили бы в живых после её побега, и он, разумеется, согласился на это, чтобы Эйна закончила дело. Исход был известен наперёд, только вот чувства не поддаются ни контролю, ни программированию. Можно всю жизнь готовиться к буре, и сломаться от первого порыва ветра. Эйна чувствовала себя именно так, словно она стоит посреди поля под ударами штормового ветра и больше некому её закрыть, защитить, спрятать. Михо оставил после себя боль и сотни воспоминаний, которые хотелось сейчас просто выдрать из головы, но не получалось.

— У Лейлы было правило, — на пороге появился Брик. — Плакать только в компании или не плакать совсем.

— Что толку от слез, если некому их утереть, — Эйна шмыгнула носом. — Я знаю.

— Мне жаль твоего отца, — Брик подошёл и ладонью вытер слезы с лица Эйны. — Лейла много хорошего о нём рассказывала. Он был выдающимся учёным.

— Нет, — Эйна чуть улыбнулась. — Он был гением, таким же, как Лейла, только доля сумасшествия ему досталась поменьше.

— Вокруг Лейлы только такие и собирались.

Спустя минуту тишины Брик улыбнулся и сказал:

— Нам надо прогуляться.

Он взял Эйну за руку и повел за собой по длинным подземным коридорам. Они то спускались, то поднимались, несколько раз прошли над подземным каналом по хлипким мостикам и, наконец, добрались до туннеля. Было видно, что ходят здесь редко, света не было, зато была грязь, и, кажется, бегали крысы, с которыми в других коридорах безжалостно боролись. Дорога оказалась длинной, Брик освещал путь карманным фонариком и не выпускал руку Эйны, пока они не вышли на воздух.

— Ох, — выдохнула Эйна. Неожиданно для себя она очутилась на сказочном пляже, окруженном высокими скалами, море билось о камни и сверкало в свете полной луны, а в темноте высокого неба сияли звезды. Их было так много, что дух захватывало.

— С небоскреба такого не увидишь, — заметил Брик.

— Нет, — Эйна не отводила взгляда от неба. — Там слишком много света и шума. А почему здесь