Холодное сердце - Вильгельм Гауф

— Петер Мунк, что ты делаешь тут, на Холме? — спросил наконец великан глухим грозным голосом.

— Доброе утро, земляк! — ответил Петер, стараясь казаться спокойным, хотя сам весь дрожал — Иду домой через этот вот лес…

— Петер Мунк! — повысил голос великан, взглянув на Петера колючим взглядом. — Твоя дорога проходит совсем не здесь!

— Ну, не совсем здесь, — ответил, робея, Петер, — но сегодня жарко, вот я и подумал, что в этой роще идти будет прохладней…

— Не ври, угольщик! — прорычал Голландец-Михель грохочущим басом. — Ты думаешь, я не видел, как ты клянчил милостыню у гнома? Глупо это было с твоей стороны, — добавил он мягко. — Хорошо, что ты забыл заклинание. Он скряга, этот малютка гном, и много тебе не даст. А если что и получишь, сам не обрадуешься! Такой красивый парень, как ты, мог бы заняться чем-нибудь поинтересней, нежели возиться с углями. Другие вон сорят деньгами, а у тебя небось и гроша нет! Нищенская жизнь!

— Это так! — вздохнул Петер. — Ваша правда: жизнь у меня нищенская!

— Ну, а мне ничего не стоит человеку помочь! Я уже многих вызволял из беды — не ты первый, не ты последний! Скажи: сколько тебе надо на первый случай? Говори, не стесняйся!

И с этими словами Михель тряхнул свой огромный карман — монеты зазвенели, как во сне, который снился Петеру ночью. Сердце у Петера замерло, ему стало и жарко и холодно. Вряд ли Михель предлагал ему деньги просто так, из сострадания. Петеру вспомнились таинственные намёки старика.

— Благодарю вас, господин! Я уже кое-что слышал о вас… Мне ничего не надо! — крикнул Петер и кинулся со всех ног в чащу.

Но лесной дух не отставал; огромными шагами преследовал он Петера, угрожающе бормоча:

— Ещё пожалеешь, Петер! Ещё придёшь ко мне. По глазам твоим вижу!

Но Петер помчался ещё быстрее. Впереди он увидел небольшой овраг — это была граница владений Михеля.

Отчаянным прыжком преодолел Петер овраг и побрёл дальше, дрожащий и обессиленный.

Тропа становилась каменистой, всё более диким казался лес, и вскоре Петер подошёл к высокой сказочной ели.

Как и вчера, отвесил он перед елью глубокий поклон невидимому гному и начал:

Добрый гном в лесу еловом.Клад хранящий под корнями,Отзовись хотя бы словом,Появись перед глазами!

— Не совсем точно, Петер! — раздался рядом тонкий и нежный голосок. — Но бог с тобой! Нравишься ты мне, угольщик!

Петер оглянулся. Под ёлкой увидел он маленького старичка в чёрном кафтанчике и широкополой шляпе, в красных чулках и туфлях. У гнома было тонкое доброе личико и борода — нежная, как паутина! Он курил! Странно было видеть, как он пыхтит голубой стеклянной трубочкой. Петер приблизился и с удивлением увидел, что и платье, и туфли, и шляпа тоже были из разноцветного стекла! Но стекло было гибким, словно ещё горячим: оно колыхалось при каждом движении маленького гнома.

— Ты встретил этого грубияна, Голландца-Михеля? — спросил, кашляя, старичок.

— Да, господин гном, — низко поклонился Петер. — Это было страшно. Я, собственно, пришёл к вам за советом. Мне очень плохо живётся. Чего я в жизни добьюсь, оставаясь угольщиком? Я молод, из меня могло бы получиться что-нибудь лучшее! Я часто смотрю на других: за короткое время они многого добились! Взять хотя бы Толстого Езехиля или Короля Танцев!..

— Петер! — прервал его старый гном. — Не говори мне о них! Лишь сейчас они кажутся счастливыми. Их ждут несчастья, большие несчастья! Не забывай своё ремесло. Не хочется мне думать, что тебя привела ко мне любовь к безделью!

Петер покраснел.

— Нет, — сказал он. — Бездельником я не буду! Я знаю, что это к хорошему не приведёт. Но я думаю, вы не обидитесь ка меня за то, что другие занятия нравятся мне больше, нежели моё. Ведь угольщик не бог весть что такое! Хорошо быть стеклоделом или сплавщиком! Их все уважают!

— Всё это гордыня, Петер! — воскликнул маленький Хозяин леса. — И чванство! Странные вы существа — люди! Редко кто бывает доволен своей работой! Был бы ты стекольщиком — захотел бы быть сплавщиком. А был бы сплавщиком — захотел бы стать лесничим или ещё кем-нибудь… Но так и быть, — добавил он ласково, — если ты обещаешь, что будешь прилежно работать, я подыщу тебе что-нибудь получше…

Петер радостно улыбнулся.

— Я помогаю всем, родившимся в воскресенье, — продолжал старичок, — если они меня, конечно, разыщут… Я могу исполнить три твоих желания, Петер! Первые два — любые, а третье, если оно окажется глупым, — я могу от него отказаться… Так что пожелай себе чего-нибудь! Но — Петер! — что-нибудь хорошее, полезное…

— Ура! — крикнул Петер. — Вы действительно добрый гном! Моя самая-самая заветная мечта… — Петер на секунду остановился, радостно улыбаясь, потом выпалил одним духом: — Иметь всегда столько денег, сколько лежат в кармане Толстого Езехиля, и танцевать не хуже Короля Танцев!

— Глупец! — рассердился гном. — Что у тебя за жалкие желания! Какая польза тебе и твоей матери от танцев? Что толку в деньгах, если ты их проиграешь в трактире? Пожелай ещё что-нибудь, но — смотри! — что-нибудь разумное…

Петер задумчиво почесал за ухом.

— Ну, тогда… тогда я хочу иметь стекольный завод, самый лучший в Шварцвальде! Со всем, что к нему полагается!

— И всё? — озабоченно спросил маленький гном. — Подумай, Петер!

— Ну, добавьте ещё пару лошадок и… и колясочку…

— О глупый, глупый угольщик Петер! — крикнул гном и в сердцах ударил по стволу стеклянной трубочкой. — Ну ладно, ладно, не печалься! Может быть, всё и обойдётся. Второе твоё желание не такое уж глупое: хороший завод хозяина прокормит.

— Но, господин гном, — возразил Петер, — у меня же осталось ещё третье желание!

— Нет, Петер! На сегодня хватит. Ты ещё не раз попадёшь в трудное положение и рад будешь иметь в запасе ещё одно желание. А теперь иди домой… — Гном вытащил из кармана туго набитый мешочек. — Вот здесь две тысячи гульденов. Этого тебе хватит. Но не вздумай прийти за деньгами ещё раз… Теперь слушай! Три дня тому назад умер старый Винкфриц. Ему принадлежал большой стекольный завод в Нижнем лесу. Сходи туда, поторгуйся и купи этот завод. Хозяйничай благоразумно, будь прилежен. Я иногда буду навещать тебя и помогать тебе словом и делом…

Пожав Петеру руку, Стеклянный гном дал ему ещё несколько советов на прощание. Разговаривая, гном всё сильнее и сильнее попыхивал трубочкой, обволакиваясь облаком дыма.

Сине-белый дым пахнул нежным голландским табаком. Когда облака дыма рассеялись, рядом с Петером никого не было…

Вернувшись из леса, Петер Мунк быстро сторговался с наследниками Винкфрица. Он оставил на заводе старых рабочих и велел плавить стекло день и ночь.

Вначале ему там всё очень понравилось. Не спеша отправлялся он на завод несколько раз в день, обходил с достоинством все цеха — руки в карманах, — во всё совал свой нос, обо всём расспрашивал, в ответ на это рабочие частенько посмеивались. Больше всего Петер любил смотреть, как выдувают стекло. Иногда он и сам принимался за дело и выдувал из стекла самые замысловатые фигуры. Но скоро ему всё это надоело, и он стал приходить на завод один раз в день, потом один раз в два дня, наконец, раз в неделю. Рабочие теперь делали что хотели, и всё пошло через пень колоду. А Петер зачастил в трактир. Отправился он туда в первое же воскресенье после свидания с гномом. Король Танцев уже вовсю скакал там по половицам, а Толстый Езехиль сидел за столом для игры в кости. Петер быстро сунул руку в карман: он хотел проверить, сдержал ли гном своё слово. И действительно, карман Петера был набит серебром и золотом! А ноги дёргались и зудели — им хотелось пуститься в пляс.

Когда окончился первый танец и начался второй, Петер встал со своей девушкой в первом ряду танцующих, рядом с Королём Танцев. И когда тот подпрыгивал на три вершка, Петер взлетал на четыре, а когда тот выделывал ногами какое-нибудь удивительное и грациозное па, Петер выкидывал ногами такие фокусы, что зрители просто из себя выходили от восторга. Когда же в трактире разнёсся слух, что Петер купил завод, и все увидели, как он швыряет музыкантам деньги, удивлению не было конца. Одни решили, что он нашёл в лесу клад, другие — что он получил наследство; так или иначе, но все прониклись к нему уважением. И всё из-за денег! И хотя он проиграл в тот вечер целых двадцать гульденов, в кармане у него всё так же звенели и побрякивали монеты. Словно их там вовсе не убавилось!

Когда Петер увидел, как его теперь все уважают, он просто одурел от радости.

Король Танцев был теперь посрамлён новым танцором — Королём Танцев называли Петера. Он затмил самых богатых игроков: никто не отваживался столько проигрывать. Но чем больше Петер терял, тем больше и выигрывал. Его желание исполнялось в точности. Он хотел иметь в кармане столько денег, сколько есть у Толстого Езехиля, а именно Езехилю он всё и проигрывал.