Миры Пола Андерсона. Том 19 - Пол Андерсон

— Помимо всего прочего, — заявил Ворон, — мне приходится заботиться о своих солдатах, которых ждут дома семьи.

— Но не о будущем межзвездных отношений?

— Не думаю, что эти отношения стоят того, чтобы о них заботиться, если им так легко навредить. Мой приказ остается в силе. Прошу соответственно проинструктировать ваших подчиненных.

И Ворон согнулся в поклоне. Из своего гнездышка у него в рукаве выскользнул Зио, вонзил когти в епанчу и вспрыгнул на плечо хозяину. Тольтека мог поклясться, что кот ухмылялся. Дверь за ними закрылась.

Некоторое время Тольтека не мог сдвинуться с места. Между тем яростное крещендо напомнило ему о том, что он хотел со вкусом понаблюдать за посадкой. Тольтека оглянулся и посмотрел на экран. Благодаря изогнутой траектории корабля в поле зрения камеры попало солнце планеты — Инис. Компенсаторы притушили его ослепительное сияние, и величественная корона переливалась, как перламутр, а щупальца зодиакальных лучей тянулись к звездам. А какие, должно быть, великолепные у этой звезды протуберанцы! — ведь она принадлежит к классу Р и обладает массой почти в два Сола, а мощностью свечения превосходит его почти в четырнадцать раз. Но на расстоянии в 3,7 астрономических единицы был виден только диск фотосферы, занимавший всего лишь десять минут угломера. Короче, самая обыкновенная и ничем не выдающаяся звезда. Тольтека покрутил верньеры и снова отыскал Гвидион.

Планета явно прибавила в размерах, хотя и теперь казалась ему всего лишь выщербленным бирюзовым кружком. Скоро уже можно будет разглядеть полярное сияние и облачные массы. Континентов, как известно, там нет. Еще первая экспедиция сообщила: хотя Гвидион до поражающих воображение деталей походит на Старую Землю, он примерно на десять процентов меньше и плотнее — что вполне понятно — это молодая планета, сформировавшаяся в эпоху, когда во Вселенной было больше тяжелых атомов, а посему площадь ее суши значительно меньше и вся она состоит из множества островов и архипелагов. Благодаря обширным и неглубоким океанам климат на всей планете, от полюса до полюса, мягкий. Наконец из-за края ее диска, как крохотный стремительный светлячок, показалась луна; диаметр — 1600 километров, а радиус орбиты — 96 300 километров.

Тольтека разглядывал фон, на котором это происходило, с боязливым чувством. На таком близком расстоянии даже Млечный Путь, это громадное облако пыли и газа, выглядел всего лишь областью, где звезд было меньше, чем кругом, и они светили бледнее. Даже ближайшая звезда — ро Змееносца — казалась какой-то смазанной. Что касается Сола, то плотная, непроницаемая для его лучей завеса скрывала этот малозначительный желтый карлик, до которого было двести парсеков, и от глаз, и от телескопов. «Интересно, что там происходит? — подумал Тольтека. — Давненько мы ничего не слышали со Старой Земли».

Он вспомнил приказ Ворона и выругался.

Пастбище, на которое «Кетцалю» было предложено опустить свое гигантское цилиндрическое тело, находилось примерно в пяти километрах от города Звездара.

Подойдя к трапу, Тольтека остановился и окинул сверху взглядом расстилавшуюся вокруг на многие мили холмистую долину. Живые изгороди очерчивали луга, где среди сочной травы пестрели яркие цветы, бурые поля, на которых еще только пробивались первые нежные ростки злаков, фруктовые сады, перелески и разбросанные там и сям хозяйственные постройки, казавшиеся на таком расстоянии просто игрушечными. За деревьями, очень похожими на тополя, искрилась на солнце гладь реки Камлот. На обоих ее берегах раскинулся Звездар; красные черепичные крыши поднимались над внутренними двориками, сплошь засаженными цветами.

Большинство здешних дорог были мощеными, но узкими и извилистыми. Тольтека был уверен: порой дорога делала крюк лишь для того, чтобы обогнуть вековое дерево или сохранить в первозданном виде живописный склон холма. К востоку неровности рельефа исчезали, и ровный пологий склон спускался к дамбе, которая загораживала вид на море. К западу лесистые холмы становились выше и круче и закрывали горизонт. За ними высились горные пики, некоторые, судя по виду, вулканического происхождения. Над снежными шапками висело солнце. Его непривычно маленький размер скрадывался тем, что на него было невозможно смотреть — так ослепительно оно светило, суммарная освещенность достигала величины, почти равной одному стандартному Солу. На юго-западе клубились кучевые облака, и прохладный ветерок гнал рябь по лужам, оставшимся, видимо, после недавнего ливня.

Тольтека откинулся на сиденье открытого автомобиля.

— У вас красивее, чем в самых живописных уголках моей планеты, — сказал он Дауиду, — и все же Нуэвамерику считают очень похожей на Землю.

— Спасибо за похвалу, — ответил гвидионец. — Хотя это и не наша заслуга, просто природные условия этой планеты, ее биохимические свойства и экология как нельзя лучше подходят для проживания здесь человека. Насколько я понимаю, в большей части изученной вселенной Бог обращен к нам другим ликом.

— Хм…

Тольтека заколебался. Местный язык в том виде, в каком его записала первая экспедиция, заученный членами второй перед вылетом, давался ему нелегко. Подобно лохланскому, он происходил от англика, между тем как нуэвамериканцы всегда говорили по-эспаньольски. Правильно ли он понял всю эту тираду о Божьем лике? Почему-то ему показалось, что это нечто большее, нежели просто религиозное выражение. Впрочем, поскольку его культура носит сугубо светский характер, ему не трудно ошибиться в трактовке богословских терминов.

— Да, — сказал он наконец, — с точки зрения статистики различия так называемых террестроидных планет между собой не так уж велики, но для рядового человека эта разница порой огромна. К примеру, мы не могли заселить один из континентов нашей планеты, пока не истребили один из видов распространенных там растений. Большую часть года эти растения были безвредны, но весной они выделяли пыльцу, содержащую вещество, которое вызывает у людей отравление, похожее на ботулизм.

Дауид бросил на него удивленный взгляд. Он был явно обеспокоен, и Тольтека стал лихорадочно припоминать, где он оговорился. Возможно, он неправильно употребил какое-нибудь здешнее слово? Болезнь все-таки следовало бы назвать по-эспаньольски.

— Истребили? — пробормотал между тем Дауид. — Вы хотите сказать — уничтожили? Полностью? — Взяв себя в руки, он снова принял невозмутимый вид с легкостью, свидетельствовавшей о долгой тренировке, и сказал: — Ладно, не будем начинать с дискуссии о терминологических тонкостях. Это, несомненно, был один из Ночных Ликов. — Он снял руку с рулевой рукоятки и начертал в воздухе какой-то знак.

Тольтеку это слегка озадачило. Первая экспедиция в своих отчетах особо отмечала, что, хотя у гвидионцев существует множество символических церемоний и обрядов, они не суеверны. Правда, первая экспедиция высадилась на другом острове, но повсюду, где им удалось побывать, культура оказывалась неизменно идентичной.

(И им так и не удалось выяснить, почему заселен только район между 25-м и 70-м градусами северной широты, хотя многие другие места казались не менее благоприятными для проживания. Не выяснили они и многое другое.) Когда разведывательный бот возвратился, командиры «Кетцаля» посоветовались и решили, что Звездар будет наилучшим местом для посадки просто потому, что это один из крупнейших городов планеты и в его колледже имеется прекрасная библиотека справочной литературы.

Приветственная церемония также не представляла собой ничего сверхъестественного. Встречать гостей, правда, вышло все население Звездара: мужчины, женщины и дети с гирляндами, лирами и свирелями. Было немало приезжих из других мест; однако толпа оказалась не такой многочисленной, как это бывало в подобных ситуациях на других планетах. После официальных речей в честь новоприбывших была поставлена музыкальная пантомима. Все ее участники были в масках и прозрачных костюмах, но смысл представления так и остался для Тольтеки непонятным, хотя оно и произвело на него сильное впечатление. На этом официальная церемония закончилась, и люди с «Кетцаля» смешались с местными жителями. Пришельцам был оказан сердечный прием — правда, никто никого не обнимал, не хлопал по спине, не тряс рук, как это делают в подобных случаях нуэвамериканцы; не было здесь и сдержанного, но продуманного до мельчайших подробностей этикета Лохланна. Просто местные жители смешались с астронавтами, завязывался дружеский разговор, гвидионцы приглашали пожить в своих домах и жадно расспрашивали о том, что творится во Вселенной. Наконец большинство местных жителей вернулись в город пешком, но всех пришельцев повезли туда в маленьких изящных электромобилях.