Синий дым - Вячеслав Назаров

- Ну, погоди же... Вот вернусь, я тебе задам!

Юрка был далеко, он не слышал, он только улыбался беззаботно и победно и по-прежнему махал рукой.

- Не волнуйтесь, Нина, Юра уже вполне самостоятельный молодой человек. Приехал провожать свою знаменитую маму. Логично. Как и то, что маме, наверное, скоро придется самой провожать сына куда-нибудь к центру Галактики. Возможно, подобным же образом. Время...

- Но он же потеряется!

- Не думаю. Ему десять лет, если не ошибаюсь, и он не в марсианской пустыне. Ему уже пора самостоятельно изучать мир. Кстати, когда ириедет Андрей?

- Завтра.

- Печально. Всего один день... Мне с ним очень хотелось поговорить на некую общую тему.

- Общую тему? Что вы! Он весь увяз в своей кристаллопланете и, наверно, забыл, что на свете существует Земля!

- Напрасно, Нина! То, что делают сейчас на Прометее, очень касается Земли. А наш с вами сугубо земной эксперимент может очень помочь там, в звездах. Цепочка жизни неразрывна, у нее нет ни начала, ни конца. Мы наугад ощупываем отдельные звенья, не подозревая часто об их неожиданной связи...

Нина слушала рассеянно. В ней боролись праведный родительский гнев и запретная материнская гордость. Юрка и правда вырос - смешной "звездный" карапуз превратился в настоящего земного сорванца, упрямого, как папа... Вот он уже повернулся боком к "Дельфину", его окружили мальчишки... Он уже не смотрит на маму...

А Юрка тем временем читал мальчишкам научную лекцию. Он стоял на парапете и, ободренный вниманием, говорил все громче и громче. Мальчишки слушали, открыв рты, проталкивались поближе. Юркин голос не мог побороть монотонный гул толпы, и добровольные переводчики повторяли его слова тем, кто не расслышал или плохо понимал по-русски:

- Вот та высокая женщина рядом со старичком - его мама. Она ассистентка профессора Панфилова. Маленький старичок - это и есть профессор Панфилов. Его мама даже главней профессора Панфилова, потому что Уисс слушается только ее.

- А кто такой Уисс?

- Уисс - это ручной дельфин, который поведет корабль за собой. Он очень умный.

Взрослые, заинтересованные ребячьей болтовней, тоже придвигались поближе.

- Уисс все понимает. Профессор Панфилов хочет, чтобы Уисс проводил их к дельфинам, к тем, что на свободе. Он хочет... как это... установить контакт, научиться разговаривать с дельфинами.

- А где сейчас этот Уисс?

- Он на корабле. Мама пошла к нему. Ведь он только ее слушается...

Резкий гудок перебил Юрку. Мальчишки заткнули уши.

Гудок рявкнул еще раз.

- Смотри, мальчик, твоя мама снова вышла на палубу.

- Значит, сейчас выпустят Уисса.

Толна охнула. В корпусе корабля в сторону моря открылся люк. Из черного провала мощным броском вылетела трехметровая торпеда и ушла под воду без единого всплеска.

Мгновенная тишина сковала причал. Слышно было, как лениво бьет о стенку волна. Прошла секунда, две, пять...

- Ушел, - выдохнул кто-то.

- Уисс! - изо всех сил закричал Юрка. На глаза навернулись слезы.

- Уисс,-снова крикнул он, и в голосе его зазвучало отчаяние.

То ли услышав свое имя, то ли просто придя в себя, Уисс вынырнул у самой причальной стенки, свечой взмыл в воздух метра на два, сделал немыслимый кульбит и ушел в воду на этот раз неглубоко. Он кружил рядом с кораблем, то уходя вперед, то возвращаясь - словно приглашал белого собрата-гиганта за собой, в набухшую густой синевой морскую даль...

Нина перевела дыхание. Уисс не ушел. Уисс послушался. Уисс зовет к себе в гости.

Прогремели трапы, прозвучали последние гудки, причал с пестрой толпой поплыл мимо.

Юрка стоял по-прежнему на парапете и опять махал ей рукой.

Она погрозила ему пальцем как можно более строго, но не выдержала, всхлипнула, улыбнулась и опустила руку.

Толпа на берегу кипела, в небо летели шары, от которых шарахались чайки, а она еще долго-долго видела за кормой только синюю куртку сына и опущенную русую голову...

- Уот из ю нэйм?

-Что? - поднял Юрка заплаканные глаза и шмыгнул носом.

- Уот из ю нэйм?

Перед ним стоял мальчишка, такой же тощий и длинный, в такой же синей куртке и с такими же белобрысыми вихрами. Только нос был смешно вздернут, а на загорелой физиономии выступала россыпь веснушек. Мальчишка улыбался открыто и сочувственно.

- Юрка.

- Юр-ка... Ит из гуд нэйм - Юрка! Энд май нэйм из Джеймс. Джеймс Кларк.

- Юрий Савин, - представился Юрка и протянул руку. Веснушчатый англичанин разразился целой речью, и Юрка покраснел:

- Ай спйк инглиш вери литл...

Мальчишка попробовал объясниться по-русски:

- Я знайт... два дельфин... играть... недалеко море... не бояться... биг энд литл... бэби. Смотреть?

- Пойдем, - решительно сказал Юрка. - Пойдем посмотрим, где играют большой и маленький дельфины... Ты это хотел сказать, Джеймс?

- Иес, иес, -закивал англичанин.

Они засмеялись оба и, взявшись за руки, соскочили с парапета на влажный пластик пирса. Толпа расходилась.

Нина с наслаждением, полузакрыв глаза, подставила лицо свежему утреннему бризу. Прохладный ветер скользнул по щеке, растрепал прическу.

Прямая линия берега постепенно изгибалась в дугу, горы, горбатые и мощные, улеглись поудобнее и застыли, склонив добрые морды к самой воде. Пробежали серебряными жуками металлические вагончики фуникулеров и, уменьшаясь, исчезли.

Теперь только малахитовые потоки лихорадочно спутанных, ошалевших от солнца и соленого ветра растений тяжело падали с желтых скал на матовое стекло моря.

Нине почудилось движение в плавных линиях береговых скал. Лишь на мгновенье - но движение. Вернее, даже не движение, а какая-то напряженная мука чудовищно медленного перемещения, которое рассеянному взгляду кажется неподвижностью.

Берега ползли в море.

Жизнь возвращалась в море - медленно и неодолимо...

Когда в полутемной комнате сверкнет молния фотовспышки, глаза на долю секунды видят не тени вещей, а их истинный объем и расположение в пространстве. Это продолжается только долю секунды, но цепкая память навсегда отпечатает в подсознании картину увиденного и ты, много времени спустя, сам себе удивляясь, в полной темноте безошибочно находишь дорогу...

Так было и сейчас. Нина широко открыла глаза, и все стало обычным просто берег, уже тронутый сверху позолотой, отступал к горизонту, а высоко в небе синеватые облачка пара вдруг начали быстро расплываться, разбрасывая по сторонам мгновенные радуги.

Но тревожная льдинка под сердцем не таяла.

Порыв ветра - и столб яркого света, отраженного белой мачтой, возник, исчез, возник снова и запылал в полную силу.

Нина оглянулась. Из горящего зеленого моря вставало большое, прохладное, плоское солнце, и бушприт "Дельфина" был нацелен в него, как стрела в мишень. А в нескольких сотнях метров, на золотой тропинке между кораблем и солнцем, мелькал в холодном огне острый плавник.