На изломе - Олег Бажанов

На пороге общежития Иванов появился злой, как собака, поэтому, даже не проверив, как дела у подчиненных, он прошел в свой номер.

«Правак» уже мирно спал, не заперев дверь на ключ. Иванов попытался последовать примеру подчиненного, но из головы никак не выходила Кислова! Молодой организм отключаться совсем не желал.

Иванов встал, оделся и решил погулять на свежем воздухе. Но, к еще большему своему раздражению, обнаружил, что входная дверь общежития заперта на ключ, а дежурная старушка спит непробудным сном, забаррикадировавшись стульями у себя в тесной дежурке.

Поднявшись обратно на третий этаж, Иванов услышал доносившийся со стороны кухни шипяще-булькающий звук кипящего чайника. Подумав, что там кто-то есть, и чай сейчас бы не помешал, Иванов пошел на этот звук.

В большом, давно требующем ремонта помещении общей кухни он увидел невзрачную, похожую на мальчика глазастую худую девчушку, сидящую за пустым столом. Внешность, надетый на ней блеклый старенький халатик впечатления на Иванова не произвели, но ему нужно было с кем-то поговорить.

Девушка красила ногти, и внезапное появление незнакомого мужчины ее напугало. На плите вовсю надрывался паром видавший виды большой алюминиевый чайник, но девушка не обращала на него внимания – по-видимому, была слишком поглощена своим занятием. При неожиданном вторжении Иванова она растерялась, стала поправлять и запахивать халат, вскочила со стула, наконец, вспомнив про кипящий чайник, выключила газ, потом села обратно за стол и, не поднимая глаз на незваного гостя, стала теребить пальцами подол халатика.

– Не спится? – поинтересовался Иванов, разглядывая с порога потертые в трещинах стены и потолок, почему-то не посчитав нужным поздороваться. Хмель почти прошел. Осталось раздражение.

Девушка не ответила.

– Чайком угостишь? – спросил Иванов, подходя к столу.

– Сейчас кружку принесу.

Девушка, перестав дергать халат, сорвалась с места и пулей вылетела в двери.

Усмехнувшись, Иванов поглядел ей вслед: небольшого роста хрупкая девчушка со спины вполне могла сойти за подростка. С красавицей Людкой Кисловой ни в какое сравнение она не шла.

Через минуту с двумя кружками, заваркой и сахарницей в руках девочка-мальчик стремительным ураганом влетела на кухню.

– Печенья у меня нет, – как бы оправдываясь, пожала она плечами. Затем подняла на Иванова чистый светлый взгляд голубых глаз:

– Хлеба хотите?

– Нет, спасибо, – мотнул он головой и подумал: «А взгляд – как у ребенка».

Пока девушка хозяйничала возле стола, Иванов подошел к окну и, опершись руками о подоконник, стал смотреть на темную, освещаемую редкими фонарями неширокую пустынную улицу, чувствуя, как мучившее его последний час раздражение куда-то уходит.

– А вы меня не узнали, Александр Николаевич? – донеслось до Иванова.

Он повернулся и с удивлением посмотрел на девушку, стараясь уловить что-нибудь знакомое. Она ему совсем никого не напоминала.

– Честно говоря, нет, – озадаченно признался Иванов. – А вы что, меня знаете?

– Вы же к нам сегодня заходили. Вы – друг моего начальника, майора Кислова. Я вам еще карту погоды приносила. Ну, вспомнили?

«Друг!» – с усмешкой подумал Иванов. А вслух произнес:

– Вот теперь вспомнил! Как одежда меняет женщину! – хотя, если честно, он и тогда не обратил на нее никого внимания.

– Ты чего же не спишь, Золушка? – уже по-доброму поинтересовался Иванов.

– Завтра у подруги день рождения, а я до вечера буду на службе. Боюсь не успеть. Голову вот помыла, теперь сушу. Да вы идите к столу, чай готов.

– А звать-то тебя как? – спросил Иванов, устраиваясь на стуле напротив гостеприимной случайной знакомой.

– Леной.

Голос у девушки, как и ее взгляд, был приятным и чистым, и от нее самой веяло такой простой человеческой добротой, что Иванов решил отбросить все сложности.

– Раз мы с тобой такие старые знакомые, Лена, можешь называть меня Сашей. Не забудешь, потому что так и твоего начальника зовут.

– Я, наверное, не смогу вас просто по имени называть… Можно с отчеством? – Ее смущению не было предела.

Иванов хмыкнул. Определенно, человечек, сидящий напротив, ему уже начинал нравиться. Не ответив на ее вопрос, Иванов со словами: «Подожди секундочку» отправился в свой номер, где спал «правак» и видел, наверное, десятый сон.

– Держи, это тебе, – сказал Иванов, вернувшись на кухню, и протянул большую плитку шоколада. – И давай, наверное, перейдем на «ты».

– Давайте, – опустив глаза, тихо согласилась Лена. – Спасибо… за шоколад.

– Ну что, я таким старым выгляжу? Что тебя смущает? – спросил Иванов, весело подмигнув.

Девушка засмущалась еще больше:

– Нет. Просто сегодня, когда вы ушли, Александр Павлович про вас рассказывал.

– Много плохого?.. Что Саня Иванов – бабник, картежник и пьяница… – Иванов напустил на себя грозный вид.

– Нет-нет, – запротестовала Лена, открыто взглянув Иванову в глаза, – наоборот! Он рассказал, что вы воевали, что у вас много орденов. Вы столько в жизни повидали, Александр! А я нигде не была. Я ведь местная. Родители тут недалеко в деревне живут. Вся жизнь: школа, техникум, в армии и года нет… Вся деревня мне завидует, все говорят: повезло! Мне уже девятнадцать, а я еще ничего не видела. Я вам искренне завидую, Александр… Николаевич…

Лена замолчала. Иванов смотрел на нее и думал, что человек не всегда должен иметь яркую внешность, чтобы быть по-настоящему интересным. Теперь перед ним сидела совсем другая девушка – умная и добрая. А главное – заботливая. Ему льстило, что она назвала его просто по имени, когда так незатейливо рассказывала о себе. И вдруг Иванов почувствовал, что ему просто необходимо выговориться самому. Он рассказал про то, как не попал в истребительное училище, про то, как женился и не смог стать хорошим мужем и отцом, про полеты в афганских горах, про Чечню, потерю друзей, свое постоянное одиночество. Говорил он долго, а она слушала и не перебивала.

И среди ночи, на кухне старого общежития в затерянном на карте России военном городке Иванов ощутил, что ему стало легче, и что Лена – совсем не подросток, а молодая женщина, и что у этой женщины красивые и умные глаза…

Когда резкой металлической трелью ударил в уши звон будильника, Лена проворно поднялась, потянулась через просыпающегося Иванова и остановила поток этого ужасного противного звука. Без одежды Лена действительно напоминала подростка, только была по-женски ровненькой.

Заметив, что Иванов не спит, Лена улыбнулась ему:

– Доброе утро!

– Доброе утро! – улыбнулся он в ответ и вздохнул, потягиваясь: – Может быть, мы сегодня не улетим? Что скажешь, фея погоды?

– А если улетите, ты меня сразу забудешь? – тихо спросила Лена, не отрывая взгляда от его глаз.

Что он мог пообещать этой девочке? Врать не хотелось.

– Мне с тобой очень хорошо, девочка. Остальное сейчас не важно.

Лена присела на краешек кровати, прикрыв руками небольшую девичью грудь, и, глядя по-детски чистыми глазами, грустно улыбнулась:

– Мне с тобой тоже очень хорошо, Саша.

Они стали целоваться…

Невыспавшийся, но с радостью в душе и с ощущением легкости в теле, Иванов появился утром перед своими экипажами. В отличие от своего командира, подчиненные особым весельем не отличались.

На вертолетной стоянке Иванов построил экипажи.

– Что, орлы, вас родители не учили, что много водки клевать – вредно? – вместо приветствия рассмеялся Иванов. – Вот смотрю я на вас и понимаю: как все-таки необходима телепередача «Здоровье»! Прям, тут ее клиенты.

Подчиненные понуро исподлобья смотрели на своего командира. Его юмор был сегодня тяжел. Один Ващенка незло усмехнулся и пропел высоким фальцетом:

– Если выпил хорошо – значит, утром плохо. Если утром хорошо – значит, выпил плохо!

На его реплику появилась реакция:

– Да пошел ты, Шуберт хренов!..

Дав команду готовить технику к вылету, Иванов отправился к метеорологам. Поднявшись на этаж, он сразу прошел в кабинет Кислова:

– Здорово, Саня!

Сидящий на своем рабочем месте Кислов отозвался болезненно:

– Привет! Голова раскалывается.

Хмурясь, Кислов пожал протянутую через стол руку.

– Что, лишнего вчера себе позволил? – участливо поинтересовался Иванов.

– Да, чувствую, что норму превысил. А ты как?

Иванов пожал плечами:

– Я в норме.

– Везет…

Кислов сделал паузу, глядя на Иванова долгим взглядом:

– Я не помню, как ты ушел. Представляешь, просыпаюсь в три часа ночи на диване… Никого… Стол не убран. Пошел к своей под бочок… Еще успели поругаться. До утра глаз не сомкнул.

Иванов ответил, спокойно выдержав взгляд товарища:

– Ну, ты извини, если что… Ты как заснул, я сразу и собрался.

Кислов махнул рукой, отводя взгляд:

– Да ты-то тут при чем! Моей опять шлея под мантию попала. У нее бывает…