МОЯ. Не отдам! (СИ) - Лакс Айрин

Моя машина… Подержанная, конечно, но добротная, не подводила меня еще ни разу. Запасных колес у меня при себе нет.

Я бросаю еще один взгляд на изувеченное имущество и глотаю ярость. Однажды я видела, как батя в приступе ярости избил провинившегося охранника телескопической дубинкой. Они под запретом, но когда эти запреты останавливали. У отца — та самая, специализированная, очень мощная в действии. Я тогда была еще очень мелкой и не особо понимала, почему всегда папа, по большей части, довольно спокойный, вдруг так сильно разошелся, и отлупил охранника. Позднее я узнала, что он сильно провинился, но все равно считала, что такое жестокое наказание несоизмеримо с повинностью. Однако сейчас я бы сама с удовольствием прошлась такой же дубинкой по бугаю, чтобы сбить с его лица спесивую ухмылку превосходства.

Порезал колеса.

Я все еще не могу поверить!

Ладонь мужчины перемещается с плеча на спину, надавливает между лопаток.

— Вернись в дом.

— Зачем? — огрызаюсь нервно. — Ты же против моего нахождения в этом доме…

— Конечно. Я не рад незваным гостям. Тем более не рад термитам. Но только ты того самого Арбузяна видела.

— Аматуняна.

— Да мне плевать. Вот как раз и расскажешь, кто, как выглядит, где познакомилась, как нашла объект недвижимости. В базах его быть не могло, — рассуждает спокойно.

Я цепляю взглядом его светлые, белые волосы. Точно полярный медведь. Рожа свирепая. Взгляд пробирает до мурашек. Отталкивающий тип с мощной энергетикой. Хочется создать между нами как можно больше расстояния, что я и делаю.

Но в направлении, противоположном дому.

— Куда пошла? — роняет удивленно.

— Вперед.

— А дальше?

— Дорога до города прямая, насколько я помню. Пару небольших поворотов не в счет! — добавляю.

Снег под ногами поскрипывает. Значит, мороз поднимается. А до города… Даже представить страшно. Но разве я сейчас думаю тем местом, которое за логику отвечает? Нет! Если бы я тем самым местом думала, сидела бы сейчас в тепле золотой клетки, изредка замазывая синяки тональником. Но в тепле же… А насчет всего остального — ну, бывает… Живут же другие, терпят. И не такое терпят, а я…

Упрямая ослиная задница!

Нечто совершенно неподвластное мной движет. Такое, что я сама от себя в шоке и закрываю глаза: дурааааа… Дурач, что творишь?

Но эти мысли слишком тихие, едва слышные.

Намерение уйти как можно дальше заставляет меня выйти за пределы ворот и по тропинке направиться к дороге, ведущей в город.

Вслед прилетает негромкий, но емкий мат.

И больше ничего.

Первый километр я вышагиваю бодро, весело, с намерением!

Второй километр тоже еще довольно сносно пролетает.

На третьем километре у меня начинает отваливаться кончик носа. Я прячу его за воротником пуховика, и ткань быстро намокает от дыхания через рот. Намокает, промерзает, мерзкое ощущение.

От дыхания в воздух поднимается пар, ноги гудят. Куртка потная, противная, уши под тонкой шапкой стынут, ведь я схватила первую попавшуюся, а она — сезоном весна-лето.

Еще и писать хочется.

Аааа…

Господи, только не сейчас!

Я не хочу писать. Я потом пописаю.

Но мочевой пузырь не хочет писать потом, ему хочется быть опорожненным именно сейчас.

И чем больше усилий я прилагаю, чтобы игнорировать эти позывы, тем мучительнее становится желание.

До каменной рези.

Оглядываюсь.

Нужно спуститься с дороги, на обочину, а там довольно круто и полно сугробов.

Мне, что, в сугроб голой задницей нырять или присесть на обочине? А вдруг машина…

Да плевать, я сколько иду пешком, еще никого не встретила.

Быстро сделаю.

Раз-два и готово…

Боже, как я жалею, что у меня нет члена: с ним и мой рот смотрелся бы уместно, и даже рыжие волосы с конопатым носом. Отрастила бы себе бороду, и все. Рост, член и борода — и ты уже не страшненькая девочка, которую всю жизнь дразнили, а крутой мэн.

Пальцы в тонких перчатках не в состоянии справиться с туго завязанным узлом на брюках. Я в приливе эмоций туго завязала. На два узла, блин!

Ааа… Стаскиваю перчатку, пытаясь развязать пальцами. Не выходит. Да что же такое, я сейчас в штаны написаю…

Так, спокойно… У меня в рюкзаке должен быть маникюрный набор. Там ножницы… Срежу узелок.

Сбрасываю рюкзак, шарюсь по нему и плачу от разочарования: нет!

Я его на столе оставила.

Бугай меня напугал, вывел из равновесия. Я действовала в условиях экстремального бегства и хоть постоянно держу в уме список самых необходимых вещей, в спешке не положила в рюкзак набор с ножницами.

Дергаю узел с бессилием, ничего.

— Да помоги же ты, господи! Твою мать. Ты там сидишь и потешаешься, что ли? А?

Разозлившись, наклоняюсь за снегом и, скомкав его в шар, запускаю в пустоту. Выпускаю с криком всю злость и обиду.

— Ааааааа!

В этот момент по ногам ползут пятна света от фар автомобиля и слышится звук работающего двигателя.

Машина едет в сторону города.

Фары слепят, мешая и рядом со мной притормаживает автомобиль.

Дверь с пассажирской стороны приоткрывается.

Я даже о том, что пописать хотела, забываю, бросаясь к машине.

— До города не подбросите? — распахиваю дверь и залетаю туда а потом…

Отшатываюсь.

Потому что за рулем тот самый тип.

И он резво затягивает меня в салон за воротник куртки.

Одной рукой.

— Будем считать, что ты мозги проветрила и готова сотрудничать.

— Я не готова, я…

— Ну иди тогда, сопли морозить дальше.

Дверь не закрыта.

Но я уже задубела, а в салоне так тепло, так вкусно пахнет…

— Наверное, еще и мочевой вот-вот лопнет… — спокойно продолжает, и я…

Вспоминаю о нужде, взвыв мысленно: «Скотина! Зачем напомнил?!»

— Откуда ты знаешь?

— Это естественная реакция живого организма на физическую нагрузку. Хочешь обоссаться на морозе или все-таки мы будем сотрудничать?

Похоже, выбора нет. Ладно, пусть думает, что я с приветом.

— Будем сотрудничать. Есть нож? Я реально хочу в туалет, а тут узел…

— Держись крепче… — хмыкает.

Через миг его светлая макушка проносится мимо моего лица, тело окутывает жаром близости.

Дверь захлопнута. Машина лихо разворачивается и с оглушительным ревом несется по заснеженной дороге.

Мои глаза округляются так же стремительно, как быстро ползет вверх стрелка спидометра.

Мы разобьемся… Я не адреналищица. Меня вжимает в кресло от скорости и страха.

Такое же резкое торможение вызывает чувство, будто я уже… уже под себя сходила.

Глаза зажмурены, дыхание частое.

Наглая рука лезет куртку, в штаны.

— Эй!

Лезвие рассекает воздух.

— Беги… — ухмыляется кретин.

Я… Мы…

Аааа… Уже у дома!

Несусь обратно со скоростью гепарда, залетая в просторный санузел на первом этаже.

— Как хорошо, блиииин! — почти плачу, успев в самый последний момент.

***

Выхожу. Хам терпеливо ждет и улыбается во все тридцать два зуба.

— Ты так стонешь и покрикиваешь. Во время оргазма такая же шумная? Удовольствия от секса больше в разы, чем просто помочиться, когда сильно хочется.

— Нет.

— Тихая, что ли?

— Не думаю.

— В смысле?

— Я фригидная! — лгу, потому что мне как бы сравнивать не с чем.

Секса у меня еще не было.

— Фригидная чокнутая белка-мошенница. Что еще?

Эммм… Немного скелетов в шкафу и семейных секретов, но я делаю честные глаза и трясу головой:

— Ничего. Скорее всего, я стала жертвой мошенника.

Интересно, он мне поверил? Взгляд как будто теплеет...

Глава 4

Глава 4

Ника

В доме пахнет морозной свежестью.

Этот тип оставил распахнутыми настежь все, до единого, окна, пока крался следом за мной на машине.

Ногам сразу становится прохладно. Я переоделась обратно в пижаму, сажусь на кресло с ногами, укрывшись пледом, пока бугай закрывает окна.