Сансара. Оборот второй. И пришел творец - Василий Анатольевич Криптонов

замолчал, смутно почувствовав, что потерял нить разговора. Какой там нить… Я целый канат просрал, с места не сходя. Зачем про принцессу-то погнал? Сейчас меня отсюда вообще ссаными тряпками прогонят, и поделом идиоту.

— В общем, я всё сказал, — подытожил я своё невразумительное выступление. — А тебе — лишь бы Збышеки всякие, духами побрызганные. Тьфу!

— Ты мне давай, поплюйся тут ещё, — буркнула Диана, но как-то без гонора, чуть слышно.

— И поплююсь, — кивнул я. — Ты мне — в душу, я тебе — в комнате. Спарвер… Срав… Справедливо!

— Костик, — чуть не ласково позвала Диана, — хватит чушь пороть. Ты обо мне вообще ничего не знаешь.

— И чё? — пожал я плечами. — Я и про Сансару вашу ссаную ничего не знал. Разобрался же? Скажи, что я летаю хреново!

— Не скажу…

— А чё тебе ещё надо?

Диана хмыкнула:

— Чего мне надо? Да мне много чего надо, если хочешь знать. А вот что нафиг не надо — так это большая и чистая любовь до гроба. Время не то. Мне помощники нужны, а не отношения. У меня, если вдруг не заметил, ни кола, ни двора, ни флага, ни родины, постоянно агенты на хвосте, и вообще в любой подворотне зарезать могут. Что меня, что тех, кто со мной. Хочешь меня ненавидеть — пожалуйста. Хочешь свалить — ради бога. Но вешать на меня больше, чем я утащить смогу — не надо. Ну не виновата я, что на тебя духи́ не подействовали! Так бы прочихался часов за восемь — и забыл, как про страшный сон.

Под конец речи она, кажется, даже психанула. А я неожиданно начал трезветь. Ну, по крайней мере, пока сидел неподвижно, вроде всё чётко соображал. Как шевельнусь — заштормит, наверное, знатно.

В общем, мне сделалось стыдно. И чего я сюда припёрся? А, да, я ж не сам, меня мужик притащил. А я просто пьяный фигню нёс. В принципе — ничего страшного вроде не сказал. Слёз не лил, в ногах не валялся, вены не резал.

— Разговор нелепый, когда ты в таком состоянии, — сказала Диана, — но сам настоял. В общем, у меня всё просто. Я тебе могу предложить только партнёрство, шестьдесят на сорок. Договорились?

Она протянула мне руку. Я тупо на эту руку смотрел. Затошнило. Причём, не от выпивки.

— Либо так, либо разбежались, — добавила Диана. — Подумай. Я никогда и никому такого не предлагала. Сама не знаю, что из этого получится.

Партнёрство, значит… Ну а что? Какие у меня варианты? Пока Шарля не найдём — так и так рядом с ней держаться.

— Пятьдесят, — сказал я.

— Щас! — возмутилась Диана.

— Минимум! Со мной ещё Фиона.

— Я бы этого алкаша вообще скинула при первой удобной возможности.

— Русские своих не бросают, — заявил я. — Пятьдесят на пятьдесят, и точка.

Покривившись, Диана вздохнула:

— Ладно. Хрен с тобой, золотая рыбка. — Мы пожали руки, и Диана дёрнула меня, поднимая на ноги и возвращая вертолётики в голове. — Мир?

— Угу, мир, — вяло кивнул я. — Дружба. Жвачка. Я, собственно, чего и приходил-то.

— Да, я так и поняла. Ладно, дуй к себе, партнёр. Комнату найдёшь?

— Обижаешь!

— Обижаю не так, салага.

Тут она была права. Обижала она действительно не так.

Я вернулся в комнату, которую мужик оставил нам с Фионой. Сделал круг по комнате и, не найдя второй кровати, рухнул рядом с вырубленной наглухо кошкодевкой. Задумался, закрыл ли я дверь. Мысль была настолько увлекательной, что я с ней и уснул, несмотря на храп тян, который всё сильнее напоминал уютное кошачье мурчание.

* * *

Проснулись мы одновременно — будто толкнул кто. Я почти протрезвел и сразу смекнул, что темно и прохладно. Наверное, на дворе стояла осень, либо ранняя весна — не заметил как-то, по деревьям. Днём-то вроде припекало, а как солнце зашло — тот ещё колотун. У Фионы стучали зубы.

— К-к-костя?

— М? — лениво откликнулся я.

— М-м-между нами… Между нами…

— Между нами — тишина, — зевнул я. — Небо, полное дождя…

— М-между нами ничего не было?

— Ну как же «ничего»? Говорю ж — небо.

Голова, что характерно, почти не болела. Только кружилась немного. Эх, и хорошее же пиво в этом мире! По-моему, одно такое пиво оправдывает вообще всё, что угодно, любые страдания.

Вспомнив о страданиях, я вспомнил и ночной визит к Диане. Содрогнулся. Блин! Вот придурок-то! И этот ещё, который «возьми моё сердце», подкузьмил, ничего не скажешь. Надо было додуматься — пьяного в дрова человека к бабе в комнату впихнуть.

— Где здесь туалет? — резко села на кровати Фиона.

— На улице, — сказал я.

— Как — на улице? — Она так удивилась, что её глаза, кажется, начали светиться в темноте.

— Ну, так. Налево, за углом, — зевнул я.

— Какой кошмар. Какое варварство!

— Хочешь, лоток тебе в углу поставим, — усмехнулся я.

Но быстро понял, что шутки шутками, а в туалет-то действительно надо. Причём, надо срочно.

— Дурак! — Меня вскользь стукнули по голове.

— Так, ну-ка бегом пошла! — прикрикнул я, вставая. — Сортир один, а пива было много!

Фиона выскочила в дверь, которую я, конечно же, оставил открытой. Я, скрипя зубами, добрался до окна, отворил ставни и вдохнул ночной свежий воздух.

Легче не стало. Наоборот, возникло крепкое ощущение того, что всё кончено, и дальнейшая борьба бессмысленна.

В голове мелькнула паника. Потом — улеглась. Кого тут, собственно, бояться-то?..

С этой мыслью я влез коленями на узкий подоконник и расстегнул молнию на агентских брюках. Эх, никто, наверное, в таком костюме ещё так не нажирался… Позорю честь мундира, так сказать.

Пустынный двор трактира заливал лунный свет. Хлопнула дверь, выскочила наружу быстрая тень с кошачьим хвостом и скрылась за углом. Дверь, значит, далеко от моего окна. Никого не обижу. Ну, пора…

Облегчение накрыло меня нежной волной, подхватило и понесло в страну блаженства. И эта прохладная ночь, и эта луна, и этот сверчок, где-то что-то сверчащий — всё наполнило мою душу таким невыносимым счастьем, что захотелось петь. Но я взял себя в руки и ограничился вздохом.

Минуту спустя слева от меня распахнулись ставни соседнего окна и наружу высунулась