Она любит плохих парней - Алекс Хилл

— произношу я, с вызовом глядя на Дария, и выдерживаю недолгую паузу, — если вы думаете, что заслуживаете извинений.

Разворачиваюсь и заношу ногу над полом для первого шага, но в затылок летит громкое и волнующее:

— Катя!

Стук каблука прокатывается по аудитории, и я нехотя оборачиваюсь. 

— Что-то еще, Дарий Викторович?

Он встает и, прихватив планшет, направляется к двери. Запрокидываю голову, встречая его лицом к лицу. Здравый смысл умоляет остановиться, но я уже давно не знаю, где мой тормоз.

— Что ты делаешь? — с легким недовольством спрашивает Дарий.

— А на что похоже?

— Я не встречаюсь со студентками.

— Сочувствую. Вы многое упускаете.

— Весело тебе, да?

— А тебе? Ой! Я хотела сказать — вам. Исправлюсь. Честное слово.

Дарий хватает меня за блузку на плече, оттягивает ее в сторону, заставляя отступить, и выходит из аудитории. Слабак! Уже собираюсь шагнуть следом, но неожиданно перед носом закрывается дверь. Ошарашенно хлопаю ресницами и хватаюсь за дверную ручку, но в этот же момент щелкает замок. Он запер меня? Серьезно?!

— Теперь и мне, — слышу забавляющийся голос Дария из коридора. 

— Открой дверь! — грозно произношу я.

— Конечно. Но сначала я хочу услышать извинения.

— Мне не за что извиняться!

— Тогда посиди там и подумай о своем поведении.

— Я закричу.

— Сколько угодно, — беспечно отвечает он. — Вот, как все будет, Катюш. Сейчас я поеду домой, а ключи от аудитории оставлю у себя. В лучшем случае тебя выпустят ближе к вечеру, если найдут запасные, в худшем — придется ждать меня до утра. Ты, конечно, можешь попробовать связать из одежды трос, но, боюсь, твоих вещей маловато для спуска с третьего этажа. 

Перевариваю ласковый и снисходительный тон, каким обычно общаются с непослушными детьми, и подхожу к двери вплотную, впечатленная выходкой нового преподавателя.

— Да вы породистая сволочь, Дарий Викторович.

— Спасибо. Итак, извинения.

— Откройте дверь, хочу смотреть вам в глаза.

— Твоя просьба не вызывает доверия.

— Хотите, чтобы я не только извинилась, но еще и поклялась?

— Было бы неплохо.

— Вы перегибаете, — цежу сквозь зубы.

— Разве? — усмехается он, и раздается тихий щелчок. 

Дверь открывается, и я делаю уверенный шаг вперед, задирая нос. Дарий смотрит на меня в упор, сохраняя непринужденную уверенность. Любит извинения, значит? Дело принципа или природа неограниченным запасом вредности наградила? В любом случае, пора заканчивать. У меня нет сил на разработку нового плана, пусть и пространства для книжного маневра более чем предостаточно. Внутренний редактор молчит, а это значит, Дарию повезло. В противном случае, он не дожил бы до следующей весны.

— Приношу свои искренние извинения за тот неловкий случай, Дарий Викторович. Больше такого не повторится.

— Рад это слышать, Екатерина Сергеевна. Видите, быть воспитанной совсем не трудно. Не смею вас больше задерживать. Всего доброго.

— И вам, — отмахиваюсь я.

Бреду по коридору, глядя под ноги, и мечтаю поскорее оказаться дома. Подальше от сплетен, слухов и болезненных напоминаний о том, что я потеряла. Концентрируюсь на дыхании, сдерживая эмоции, адреналин стихает, а минутная вспышка жизненных сил развеивается без следа, уступая место печали. Нет ничего хорошего в расставании с тем, кого любишь, даже если он король козлов. И не важно первый это разрыв или десятый, боль с каждым разом лишь увеличивается в размерах. Я держалась весь день, но даже у моей стойкости есть предел.

Перед глазами появляются две пары женской обуви: белые застиранные конверсы и бордовые лоферы с пыльными носками. Останавливаюсь и поднимаю голову. А им-то что нужно? Тоже мое чистосердечное? Неля презрительно кривится, ее осветленные тонкие волосы торчат на макушке, обеспечивая постоянную связь с космосом, а Таня воинственно хмурится, складывая руки на внушительного размера груди. Борисова и Жаркова стоят плечом к плечу, четко давая понять, что дальше путь закрыт. 

— Карпова, тебе не надоело? — выплевывает Таня, тряхнув темной косой челкой. — Быков бросил, так ты уже под другого стелешься?

— Все-то вы знаете, девчонки, — устало ухмыляюсь я. — Ничего от вас не скроешь.

— Не лезь к Дорохову! — заявляет Неля, с назревающей истерикой в голосе.

Да ладно? Неужели, даже выстрелив наугад, я попала точно в цель? 

— А вы ему кто, правая и левая рука? Поэтому такие обиженные?

— Заткнись! Мы предупреждаем один раз.

Что-то мне это напоминает. Ах да, разговор годовалой давности, только на панике была Таня, а яблоком раздора — Рома. Ничему девочек жизнь не учит.

— Я все еще не услышала существенных аргументов. А если их нет, то… — Шагаю в сторону, собираясь двинуться дальше, но получаю увесистый тычок в плечо от Нели.

— Он мой! Как тебе такой аргумент?!

А вот это зря. В мыслях мгновенно всплывает фраза Дария о том, что он не встречается со студентками. И если уж выбирать, кому верить, то, пожалуй, я остановлюсь на более-менее вменяемом и взрослом человеке, а не истеричной третьекурснице.  

— Не очень-то впечатляет, — беспечно бросаю я. — Дарий не говорил мне, что у него есть девушка.

Неля распахивает глаза шире и свирепо вздыхает. Еще немного и пуговица на ее джинсах отлетит, пробив меня насквозь.

— Скоро будет, — взбешенно рычит она.

Таня ободряюще сжимает плечо подруги, а внутренний редактор хихикает.

«Да у нас тут безответная любовь. Несите ведро для слез».

Сердечный ритм ускоряется, кровь быстрее бежит по венам и ударяет в голову. Яд печет на губах, и я смотрю на двух гиен, которым пора утереть нос еще разок, раз уж с первого до них не дошло.

— Да, Неля, — воодушевленно соглашаюсь, не скрывая очевидной насмешки, — я тоже так думаю. Только вряд ли это место займешь ты.

Таня устрашающе наклоняется вперед:

— Карпова, иди лучше Быка в задницу целуй, потому что кроме него…

— Бла-бла-бла, — кривляюсь я. — Что мы все обо мне да обо мне, давайте лучше обсудим шансы Нели. Сколько ты бегаешь за Дарием? Год? Два?

— Пошла ты! — выпаливает она, потеряв контроль. — Мы все знаем, почему Быков выбрал тебя, но даже не думай, что это сработает с Дороховым. Он тебе не по зубам!

Атмосфера все накаляется, эмоции бурлят в теле, точно вскипающая лава. Видел Бог, я этого не хотела, но раз уж мне бросили вызов…

— Он будет моим