За пределами любви - Анатолий Тосс

Он оторвался от окружающей горной красоты, направил на меня свой светлый, равнодушный взгляд, задержал его, ясное дело, оценивая мои увядшие подробности, а потом спросил:

– Вы и вправду ждете откровенный ответ?

– Исключительно, – потребовала я.

– Тогда не смог бы.

– А за деньги? – Это становилось забавно.

– Вы же знаете ответ.

– А за большие деньги?

Если бы он спросил, что значит «большие деньги», я бы не смогла ответить. Действительно, сколько можно заплатить за сеанс любви? Ведь все равно не заплатишь столько, чтобы изменить жизнь человека, если он не голодает, конечно. Хотя какой там сеанс любви с голодающим? Я бы с голодающим не смогла – несмотря на все свои пороки, я сострадательна и наверняка бы для начала накормила беднягу.

– Я вполне обеспечен, – отказался он по-другому.

– Ну, а если бы вы были бедны? – не отставала я.

– Да к чему я вам, Кэтрин? – Он усмехнулся. – По сравнению с вашим Доном Карлосом я седеющий мужичок, годящийся ему в папаши.

– Ну, не скромничайте. Вы вполне привлекательный, и поверьте мне, я в этом разбираюсь, вы не были обделены женским вниманием ни прежде, ни теперь. А по поводу возраста вы просто непорядочно кокетничаете. Да и при чем тут вообще мой Карлос?

– Сколько ему лет? – спросил Анатоль.

Я посмотрела в сторону бассейна и, конечно, сразу же увидела своего латинского красавчика, лежащего рядом с эффектной белокурой девицей и что-то нашептывающего ей на ушко. Ничего, подумала я, даже хорошо, пусть мальчик поднаберется позитивных впечатлений и настроится на предстоящую подневольную обязанность.

– Кто его знает, – неуверенно призналась я, – разве ж он правду скажет? Говорит, что девятнадцать.

Анатоль тоже обернулся к бассейну и теперь вместе со мной разглядывал смуглое стройное тело, вытянутое на тонком синем пляжном матрасе.

– Ему, похоже, и есть девятнадцать. Так что я вполне мог его родить, в смысле – зачать по молодости.

– Да, перестаньте. – Я поморщилась. – С учетом того, что я вполне могла родить вас, как вы сказали, по молодости, получается, что Карлос легко сойдет мне за внука. – Я не смогла удержаться от смеха. – Зачем вы внушаете мне эту болезненную мысль? Теперь она наверняка будет преследовать меня и мою незамутненную сексуальную жизнь. Единственная надежда, что к вечеру я все забуду по причине подступающего старческого склероза.

Анатоль снова усмехнулся, но так ничего и не сказал.

– Вы знаете, – я даже стушевалась, – я ведь совсем немного ему плачу. Конечно, он живет на полном моем содержании, но это ведь ерунда, а так, наличными – очень немного. Не понимаю, зачем ему надо да и тем, что были до него, удовлетворять взбалмошную старуху. Я ведь, знаете, Анатоль, взбалмошна.

– Догадываюсь, – ответил он меланхолично, все так же озираясь на горные вершины.

– Нет, правда, зачем? Торчать в этой дыре, исполнять мои капризы, и чего ради? Неужели ради того, чтобы просто пожить в приличных условиях?

– Ну почему же? Здесь стимулы не материальные, скорее, психологические, – оживился мой собеседник. – Ваш верный Карлос с вашей помощью прикоснулся к миру денег и привилегий, во всяком случае, так он его себе представляет. Хорошая одежда, официанты за спиной, ухоженные белые девушки в бикини, иными словами – причастность к красивой жизни. Такое стоит трудов. К тому же, насколько я понимаю, для него и не такие уж особенные это труды.

– Но вы же отказались? – напомнила я защитнику сексуального неравенства.

– При чем здесь я? Я из другого мира. – Он пожал плечами.

– И где он находится, ваш мир? – поинтересовалась я.

– Да какая разница?.. – Его взгляд снова наполнился безразличием.

– Говорил ли вам кто-нибудь, милый мсье Анатоль, – возмутилась я, – что вы крайне таинственны? За неделю нашего знакомства я задала вам с десяток вопросов, пытаясь узнать про вас хоть что-нибудь, но вы небрежно от них отмахнулись. Я по-прежнему в полном неведении, кто вы, откуда? Я даже ваш акцент не могу распознать. Мне только известно, что вы пишете книги, да и то с ваших слов. Вы мне вообще подозрительны. В том смысле, что я вас подозреваю.

Тут я окинула его проницательным взглядом и развела недоуменно руками.

– Ну правда, что вы тут делаете уже почти две недели один-одинешенек, без знакомых? По окрестностям не гуляете, с местными достопримечательностями не знакомитесь. Иными словами, вы, Анатоль, весьма нетипичный курортник. А скорее всего, не курортник вовсе. Ну а так, как я, жить здесь годами, стать, как это называется, постояльцем… Какое все-таки жуткое слово «постоялец», вы не находите? – Он промолчал, и я продолжила: – Нет, на постояльца вы не похожи, возраст не тот, да и Карлоса вы с собой не прихватили. Потому что у каждого здесь должен быть свой собственный Карлос. Или своя, в конце концов.

Анатоль улыбнулся, хотя на меня по-прежнему не смотрел; взор его, ничем не обремененный, блуждал по горным склонам. Либо по долинам, я за взором не следила.

– А без Карлоса, – продолжила я, – или без его женского аналога только на белесых приезжих барышнях здесь долго не продержаться. Даже если каждую неделю в Цюрих мотаться или в Париж. Вот и получается, что вы и не курортник, и не постоянный житель нашего опрятного заведения.

Я кивнула в сторону белого здания с зелеными кокетливыми балкончиками. Кто мог построить такое убожество? Не понимаю. И почему я живу в этом оскорбительном архитектурном недоразумении? Тоже не понимаю.

– К тому же я выяснила, у меня со здешней администрацией сложились весьма доверительные отношения: вы продлеваете бронь каждые три дня.

Ну наконец-то он оторвался от природы и посмотрел на меня, похоже, удивленно. Нет, наверняка удивленно.

– А что вы думали, – развела я руками, – чем еще может тешить себя преклонных лет женщина, если не слухами и сплетнями о вновь прибывающих постояльцах? Итак, вы продлеваете бронь каждые три дня. А значит, находясь здесь, вы чего-то ожидаете. Или кого-то? Кого? Чего? Давайте признавайтесь.

– Я не ожидал такого пристального внимания к своей скромной персоне, – признался Анатоль.

– А напрасно, – заметила я с укоризной. – И вот мой вывод: вы от кого-то скрываетесь. Ну сами посудите, какого рожна вас занесло в Швейцарию, да еще в такую глушь? Здесь на десятки километров – ни полицейского, ни других представителей и без того либеральных властей. Да и для чего им тут быть, здесь вообще ничего никогда не происходит. Так что выбор ваш я одобряю: наша живописная долина – лучшее место схорониться на время от чужих глаз. Никому и в голову не придет здесь вас искать. А теперь слушайте мою версию.

– У вас уже и версия наготове? Интересно, интересно, – живо отозвался Анатоль.