Фотограф.Цикл рассказов - Сергей Шведов

Через десять минут я был уже в сквере. Резидент конторы Шварц, развернув газету, сидел на скамейке под тенистым деревом и сквозь темные очки разглядывал фотографии полураздетых див. Не исключено, что эту газету Чернов подобрал у ближайшей урны, хорошо еще, что держал ее не вверх ногами, а иначе аналогия с дешевым шпионским боевиком была бы полной.

– Не суетись, – выдал он свою любимую фразу и окинул взглядом малолюдный в эту пору сквер.

Агент Веселов и не думал суетиться, он сел рядом с резидентом и твердо пообещал свернуть ему шею, если тот сейчас же не отправится в милицию и не объяснит этим придуркам, как все было.

– Ну, объясню, – хмуро бросил Чернов. – А они мне возьмут и поверят. В том, что ты убил Игнатовича, у следствия нет ни малейших сомнений. Сомнения только в том, случайно ты убил или преднамеренно. Стоит только мне заикнуться, что это я тебя послал, меня тут же отправят на нары как организатора убийства, в лучшем случае посредника, который свел заказчика с киллером Веселовым. И в этом случае совершенное тобой убийство уж никак нельзя будет назвать непреднамеренным. И статья будет уже совсем другая, с куда более солидным сроком.

– Я не убивал Игнатовича! – Тише ты, – зашипел Чернов. – Не психуй. Есть возможность срубить солидные бабки. Такие деньги ни тебе, ни мне никогда не заработать. Максимум, что тебе грозит, если ты явишься с повинной, это три года. Но за эти три года отсидки я тебе плачу сто тысяч долларов. Понимаешь? Сто тысяч!

Вот сволочь! Три года на нарах, слава киллера – за пачку вонючих баксов. Сидеть-то мне, дражайший. Чернова я знаю с детства. Просто жили в одном доме. Он старше меня на четыре года и всегда имел претензию мне покровительствовать. Я знал, что человек он, мягко говоря, небезупречных моральных качеств, за что его, между прочим, поперли из органов. Но надо честно признать, что по отношению ко мне ж до сих пор вел себя честно. После армии я сидел без гроша в кармане, и это он помог мне выучиться на фотографа, познакомил с нужными людьми, в общем, ввел в круг, куда мне самостоятельно уж точно не пробиться бы. У меня прежде и в мыслях не было, что он может меня так гадски подставить.

– Да кто тебя подставляет? – взорвался в свою очередь Чернов. – Ты хоть маленько шевели извилинами. Подставляя тебя, я, в первую голову, себя подставляю. Потому что стоит тебе только указать на меня пальчиком, как именно я становлюсь главным объектом приложения усилий как следственных органов, так и подельников Игнатовича, которые захотят мне отомстить за смерть дорогого шефа и компаньона.

– И ты решал от меня откупиться? А вот интересно, откуда у тебя такие деньги – сто тысяч долларов? Твоя зачуханная контора стоит от силы тысяч десять.

– Моя контора вообще ничего не стоит, – неожиданно засмеялся Чернов. – Эх ты, голова садовая, деньги нам заплатит вдова Игнатовича. У меня лежит договор, ею подписанный, у меня есть свидетели, которые подтвердят, что она приходила ко мне в офис. Она выложит нам двести тысяч на блюдечке. Еще и слезно благодарить будет. Для нее эти деньги – тьфу! Она унаследует миллионы. Ты пойми, такой случай один раз в жизни бывает. Иначе ты так и будешь жить в двухкомнатной квартире с сестрой, ее мужем и тремя племянниками. Это же прозябание безо всяких шансов выбраться наверх. А посадить тебя все равно посадят. Если назовешь меня и Таньку Игнатович, то еще и большой грех на душу возьмешь, потому как невиновных людей за собой потянешь на дно. У той же Таньки ребенок от Игнатовича, каково ему будет услышать, что мать заказала отца, А кому, как не тебе знать, что это неправда. Просто дикое стечение обстоятельств.

– Но ведь я не убивал Игнатовича. Следовательно, его убил кто-то другой. И этого человека нужно найти.

– Если бы этого человека можно было найти, я бы первым бросился его разыскивать, – усмехнулся Чернов. – Но нельзя найти того, кого не существует в природе. Не было никакого убийцы, Игорь, ты понимаешь, не было. Я тебе уже говорил: Игнатович поскользнулся, упал и повредил шейные позвонки. Если бы ты не засветился на этой чертовой пленке, дело бы сдали в архив. На ты на ней засветился, и теперь прокуратуре – хочешь не хочешь, а надо представить взволнованной общественности убийцу. Тем более убийца-то вот он, Игорь Веселов. Не подследственный, а пальчики оближешь. Тут тебе все: чеченский синдром и хорошо поставленный удар десантника. Даже если они тебе поверят, то все равно ничем не смогут помочь. Уж больно заметной фигурой был Игнатович. В глазах обывателей смерть таких людей просто не может быть случайной. У отечественной прокуратуры, сам знаешь, большие проблемы с раскрываемостью заказных убийств, а тут некий Веселов сам лезет в киллеры.

– Я в киллеры не лезу.

– А раз в киллеры не хочешь, то сознайся в том, что, обороняясь, ударил Игнатовича. Понимаешь, ударил случайно и обороняясь. В дом ты пришел в далеко еще не позднее время с одной целью: взять интервью и сделать несколько снимков олигарха в домашней обстановке. Откуда тебе знать, что этот сукин сын купается с девкой в бассейне. Проник ты в дом, конечно, незаконно и без согласия охраны, но это грех небольшой. А дальше во всем был виноват сам Игнатович, отличавшийся, к слову, вздорным нравом, который в ответ на просьбу об интервью бросился на тебя с кулаками. Вот ты, обороняясь, его и зацепил. Игнатович упал, а ты, даже не подозревая, что удар был смертельным, покинул дом по-английски.

– Я пробыл в доме десять минут.

– Правильно. В данных обстоятельствах это говорит в твою пользу. Дом большой, ты попал туда в первый раз, заблудился. Откуда тебе знать, где находится сауна.

– Но я не журналист, какое еще могло быть интервью?

– Я найду тебе редактора газеты, который подтвердит, что ты обещал им фоторепортаж из жизни олигарха. Не исключено, что срок тебе дадут условный. Или освободят через год по амнистии.

Он почти убедил меня, мой красноречивый резидент Виктор Шварц. Здравый смысл подсказывал мне, что шансов в противоборстве с правоохранительной системой у меня практически нет. Есть или, точнее, могут быть, лишь смягчающие обстоятельства. Плюс сто тысяч баксов как награда за потерянные на зоне годы. В общем-то, у меня не было причин сомневаться в гуманности нашего самого справедливого в мире суда по отношению к случайно оступившемуся бывшему воину-десантнику. Стоит мне принять предложенные Черновым правила игры, как мне почти стопроцентно будет гарантирована и общественная поддержка. В конце концов, олигархов у нас, мягко творя, не любят. А тут, можно сказать, враг народа сам наскочил на кулак случайно подвернувшегося журналиста. Смущало меня только то, что этот журналист липовый как-то уж очень удачно для Виктора Чернова, а может быть, не только для него, оказался в нужное время в нужном месте. И также вроде бы случайно липовый журналист оказался обладателем качеств, которые молва приписывает киллерам. Было и еще одно обстоятельство, о котором Чернов, похоже, не догадывался, но которое чрезвычайно меня смущало. По словам телекомментатора, преступник, согласно свидетельским показаниям, скрылся с места преступления на темно-вишневых «Жигулях», тогда как я отъехал от дома убитого Игнатовича на «Москвиче» канареечного цвета. Конечно, в критической ситуации можно перепутать «Жигули» и «Москвич», но любой человек, даже дальтоник, никогда не перепутает темно-вишневый цвет с желтым. А темно-вишневые «Жигули» действительно были. Вот только они сломались в самый последний момент буквально за пару часов до тот, как мне надо было отправляться на ответственное задание. В самый цейтнот мне удалось выпросить потрепанный «Москвич» у Сени Шергунова, да и то под наичестнейшее слово, что Боже упаси, не превышу на нем скорость и не попаду на глаза бдительному ГИБДД. Сеня к своей задрипанной собственности относился более чем трепетно, да и вообще это был жмот, каких поискать. Если он сегодня смотрел телевизор, то сейчас наверняка сходит с ума и проклинает свою доверчивость. И человека можно понять: он доверил дорогого четырехколесного друга монстру, убийце олигарха Игнатовича, что грозит нечаянному пособнику карами не только небесными.

– Я соглашусь на явку с повинной только после того, как ты передашь мне деньги.

– Ну, старик, такие дела сразу не делаются. Сумма-то, согласись, приличная. Возьми для начала хотя бы часть.

– Я бы взял частями, но мне нужно сразу, – невольно процитировал я известного литературного персонажа. – Мысль о деньгах будет греть мне душу, когда я буду прохлаждаться на нарах.

– Ты сильно рискуешь, – покачал головой Чернов. – Тебя могут взять за жабры в любой момент. И тогда о явке с повинной не может быть уже и речи. Это сильно осложнит ситуацию и затруднит работу адвокатам.

– Я рискну. Назови время и место встречи.

– Давай договоримся так: ровно в одиннадцать вечера на этой скамейке будет лежать газета, а на газете, вот здесь в углу, ты прочтешь и место, и время.