Лощина - Карина Халле

Наконец, она кивнула.

— Хорошо, — сказала она. — Я смогу.

— Обещаешь, моя дорогая?

— Обещаю, — сказала она.

И, боже, он надеялся, что она говорила серьезно. Он надеялся, что договор останется в силе, и что в конце концов это обеспечит ее безопасность.

Словно он знал, что у него осталось не так уж много времени с дочерью.

Глава 1

Кэт

1871

Там что-то есть у моего окна.

Задерживаю дыхание, мои глаза мечутся по темной комнате. Я глубоко уснула, шум меня разбудил.

Постукивающий звук.

Сначала подумала, что это ветка дерева за окном, колышущаяся на ветру, но вяз снаружи не достает так далеко.

Потом слышу это снова.

Что-то маленькое ударяется о стекло.

Камень или галька.

«Бром», — думаю я, поднимаясь на ноги. Оглядываюсь в поисках халата. В детстве, когда он приходил, я бы просто подошла к окну, но теперь, в пятнадцать лет, мама привила мне чувство скромности.

Надеваю халат и спешу к окну, выглядывая во двор. Бром прячется в тени под вязом, листья закрывают его лицо от полумесяца. За полями раскинулась река Гудзон, которая мягко плещется у границы нашей собственности, отражая лунный свет.

Я открываю окно, и в комнату врывается холод, принося с собой первые запахи осени, опавших листьев и влажной земли, а также затухающий огонек костра. И кое-что еще. Что-то темное и странное, от чего у меня по спине бегут мурашки.

— Бром? Что ты делаешь? — грозно шепчу я, высовывая голову из окна. Я не видела Брома несколько дней, что в последнее время не удивительно. Последний год он появляется все реже и реже. Куда он ходит, что делает и с кем, для меня загадка, несмотря на то что здесь, в городке Сонная Лощина, проживает меньше тысячи человек.

— Я хотел поговорить с тобой, — говорит он низким и грубоватым голосом.

По мне пробегает легкий трепет, который я изо всех сил стараюсь не замечать. Мы с детства были лучшими друзьями, проводили каждое мгновение, играя вместе, делясь секретами, воплощая мечты, и теперь, став старше, эта дистанция ощущалась во многом как отвержение. Я знаю, что родители обручили нас с момента моего рождения, но часто задаюсь вопросом, правда ли у Брома есть намерение жениться, когда мне исполнится восемнадцать, или он взбунтуется против своих родителей и выберет другую.

Впервые в моей жизни эта мысль вызывает укол ревности.

— Сейчас середина ночи, — замечаю я.

Он едва заметно пожимает плечами, но его силуэт напряжен, как у животного, готового к бегству.

Или нанести удар.

— Мы можем пойти куда-нибудь в уединенное место?

Я киваю.

— Дай-ка обуюсь.

Ухожу от окна, поплотнее запахивая халат, затем вытаскиваю тапочки из-под кровати, надеясь, что Бром не поведет меня далеко. Надеваю их и возвращаюсь к окну. Я не самая худая и грациозная, поэтому пролезть в окно непросто, но, к счастью, Бром подходит вперед как раз вовремя, чтобы помочь мне спуститься.

Мою кожу покалывает там, где его сильные, теплые руки обхватывают мою талию, халат кажется слишком тонким под его хваткой. Я хочу извиниться за то, что теперь вешу намного больше, чем раньше — не помню, когда в последний раз он помогал мне вот так вылезти из окна, — но не хочу привлекать к этому внимание. За последние несколько лет мое тело претерпело много изменений, и сейчас очевидно, что мы уже не те дети. Чем чаще думаю об этом, тем больше это переполняет меня, как будто я несусь к взрослой жизни быстрее, чем дышу.

Но, несмотря на мой вес, Бром легко опускает меня на землю, тапочки слегка утопают во влажной от росы земле. Мы так близко, что у меня перехватывает дыхание, и почему-то я слишком стесняюсь встретиться с ним взглядом. Странно, что кто-то может так быстро превратиться из друга в незнакомца.

— В амбар? — бормочет он, и я, наконец, смотрю в его глаза. Они всегда были темными, самого глубокого оттенка коричневого, но в тени становятся угольно-черными и наполняются силой, которую я не могу прочесть.

Я киваю, и он хватает меня за руку, берет ее в свою, молча ведет вдоль дома и через задний луг, трава на котором теперь короткая и жесткая из-за засушливого августа. У нас больше не работает ферма с тех пор, как умер папа, поэтому мы сдаем поля в аренду соседним фермерам. Красный амбар, стоящий среди лиственных дубов, остается заброшенным, но мы вдвоем постоянно использовали его как своего рода тайник, место, где мы сбегали от наших семей.

— Все в порядке? — тихо спрашиваю я его, когда мы подходим к амбару. Я никогда не приходила сюда посреди ночи, и полуоткрытые двери напоминают челюсть, которая вот-вот захлопнется. Я подавляю дрожь, мне не нравится, куда ведут мысли.

Он ничего не говорит, но сжимает мою руку, его кожа теперь влажная и не такая теплая, как была сначала.

Бром всегда был капризным мальчиком. Думаю, именно поэтому мы так хорошо поладили. Я тоже склонна к подобным вспыльчивостям, поэтому знаю, когда Брому нужно пространство и время, чтобы разобраться во всем. Часто мы просто сидим вместе в тишине, наслаждаясь обществом друг друга, погружаясь в собственные мысли.

Однако сегодня вечером все по-другому. В нем есть некое напряжение, больше, чем обычно, и воздух раннего сентября кажется густым и наэлектризованным.

Грядут перемены.

На мгновение я закрываю глаза, мое тело хочет слиться воедино с прохладным ветерком, слиться с миром природы и раскрыть его секреты, но я вспоминаю, что обещала своему отцу. Моя внутренняя ведьма должна оставаться глубоко внутри.

Но я уже нарушила это обещание много лет назад.

Бром широкими шагами направляется к амбару и останавливается у двери, просовывая голову внутрь. Со своими почти черными волосами он исчезает в темной пропасти здания. Затем толкает одну дверь плечом, отчего та скрипит, как гремящие кости.

Он втягивает меня внутрь. На мгновение становится совсем темно, пока мои