Тест на совместимость - Вячеслав Маликов

Том, поправив полимерный шлем со вставленным в него пером ястреба, топает в сторону постройки. Иду за ним следом. Том приоткрывает дверь. Крики становятся громче и приобретают ясность:

– Не надо, не надо, не надо…, – голос детский.

– А, с**а, сопротивляется! – голос повзрослее.

Заходим. Окон нет. В полутьме, пронизанной лучиками света, пробивающимися сквозь щели в бамбуковых стенах, четверо рослых солдат пинают ногами мальчика на земле.

Том, не говоря ни слова, снимает с плеча автомат и стреляет от бедра, поведя стволом слева-направо и обратно. Потом подходит к лежащему мальчику не обращая внимания на трупы солдат из своей группы.

– Чёрт! Твою в душу! – сатанеет он. – Переломано всё, что только можно. Возится с ним никто не станет… Да он и не выживет…

Пацан лишь глухо стонет. Почти потерял сознание. Томми выпрямляется. Глядит на меня, словно что-то решая. Потом передёргивает затвор и стреляет в голову ребёнка.

– Прости, не успел вовремя…

* * *

– Нет. Не слышал о таком.

– Говорят, его за это командир части под расстрел отдал…

* * *

– С**а! Херово. Если прознают репортёры… Томми, – сержант обнимает за плечо Тома и отводит в сторону, но всем слышно, как он говорит:

– А в общем ты прав. Не х** так поступать. Мы, конечно, из «Базух Павалан», но сам подполковник не оценил бы такой шутки. Расстрелял бы этих ублюдков к чёртовой матери. Он такого не любит. Вот просто отрубить голову – это он запросто. Не зря же он носит ожерелье из детских черепов…

Внезапно с другой стороны деревни раздаются выстрелы. Голосят местные. Выбегает местный шаман и орёт по-своему. Ни хера не разобрать.

– Товарищ сержант! – из-за угла вылетает солдат из нового пополнения.

– Там какие-то козлы припёрлись. Вроде не наши.

– Так мочите их! Мне что, персонально каждому разрешение выдать в письменном виде? – ох, и достанется же этому солдатику, если жив после боя останется…

– Томми, бери Майкла, дуйте туда. Салаг надо поддержать. Я буду через минуту.

Несёмся туда, на ходу натыкаемся на местного. Он в испуге замер на дороге. Томми отталкивает его в сторону, тот врезается в стену. На кой чёрт они строят свои хижины так близко друг к другу? Вокруг места – завались. Потом пробегаем мимо какой-то молодой женщины, стоящей в одной юбке перед входом в хижину. Походя отмечаю неплохую грудь, и тут мимо свистят пули. Рефлекторно пригибаемся, не сбавляя шагу. Выпрямляюсь, кошу взгляд вбок, надеясь ещё немного полюбоваться дамой, но она уже лежит на земле без движения. Новая очередь.

– Какого х**? – Томми запинается и падает вперёд. Два шага к нему. Поднимаю его, переворачиваю. Грудь прострелена в трёх местах. На лице – крайнее удивление, глаза открыты, но ничего не видят. Трясу его, перепачкиваясь в липкой красной крови:

– Томми? Томми!!! – ничего вокруг нет, слышу только свой саднящий голос, бьющий по нервам и барабанным перепонкам:

– ТОММИ!!!

* * *

– Бывает.

– Что значит бывает? – снова взрывается девушка. Забыла, наверное, как всего лишь полчаса назад по башке получила. Мда, уже не боится меня, или просто защитная реакция психики?

– Ты вообще понимаешь что говоришь? Мы тут пытаемся мир обустроить, а ваши солдаты только убивают и убивают! Ты сам-то из каких войск будешь? Или ты тоже не из военных?

– Из военных, – человек кивает, соглашаясь. – Бери тарелку, готово.

Горячий суп после двух дней голода – это просто райская пища. Особенно с хлебом, пусть даже в виде галетного печенья. Интересно, а сколько дней не ела эта «демократическая кукла»? Хотя… мне-то какое до этого дело?

– А можно ещё вопрос?

– Валяй, – Майкл лениво помешивает сахар в большой кружке горячего кофе.

– А ты из какой дивизии?

* * *

– Солдатик, ты из каких войск-то будешь?

Отхлебнув из рюмки, бросаешь:

– «Базух Павалан».

Все вскакивают со своих мест. Бармен бледнеет и отступает на шаг назад. Где-то падает опрокинутая неловким движением посуда. Вместе со столиком. В забегаловке нависает напряжённая тишина.

– Ты бы это… уходил бы, – просит жалобным голосом хозяин-бармен. Его можно понять: если тебя разорвут на части в его баре, то наутро от бара оставят воронку в пару метров глубиной. О хозяине и говорить нечего.

Допиваешь остатки виски и кладёшь серебряный дайм на стойку. Встаёшь и проходишь сквозь расступающуюся массу ненавидящих тебя людей. Позади себя слышишь, как падает на деревянный пол твой дайм, смахнутый брезгливой рукой. Чёй-то ботинок вбивает его в пыль.

* * *

– Двадцать шестой. Пехота.

– Значит и ты тоже убивал мирных людей? – Ленда пытается презрительно посмотреть на полулежащую на полу фигуру, а потом, спохватившись, прячет испуганно глаза, наклонив голову и вперив взгляд в свои бёдра.

– Извини, я не хотела…

Майкл ничего не ответил.

– Но ваши солдаты такие звери…

– Солдаты созданы для того, чтобы вести войну. Если бы они сажали деревья, их бы называли садовниками.

– Сумничал, – фыркнула Ленда, отвернувшись к стене. А потом обернулась обратно, видимо, что-то придумав:

– Вот скажи мне, зачем вы оккупировали эту страну?

– А вы?

– А что мы?

– Ваши войска тоже вторглись в страну.

– Ничего подобного! У нас демократический строй. Мы за мир. Мы никого не порабощаем. А наши войска здесь пытаются поддержать мир. Мы стараемся мирным путём урегулировать ту войну, что вы развязали! Наши миротворческие войска охраняют те немногие части страны, что вы уступили в качестве результатов переговоров наших правительств!

– То есть, ваши солдаты только мир поддерживают?

– Да!

* * *

– Как меня задолбала эта страна! – солдат, развалившийся напротив, прихлопнул москита, сидевшего на шее и ненавидяще продолжил:

– Чё мы с ними возимся?

– Такова политика, – пожал плечами сидевший рядом с ним ефрейтор, глотая из стакана местное вино.

– Да пошла она! – обиделся солдат, тоже налегая на вино. Сделав порядобный глоток, он кивнул в нашу сторону:

– Вот им хорошо – они не прикрываются лицемерными фразочками вроде «Мир уставшей стране!», а честно её грабят. А мы?

– За то нас добрыми считают.

– Но убиваем-то мы не меньше? – не сдавался настырный солдат.

– Меньше, – качает головой Томми. Живой ещё, упокой, Господи, его душу.

– Почему? – Уже ефрейтор демократической республики удивляется.

– Потому что у вас территория оккупации меньше.

– А-а-а! – усмехнулись солдаты.

– Ну это смотря как себя там вести, – глубокомысленно встреваю в их беседу.