Новое оружие - Василий Анатольевич Криптонов

идеально вычерченный прямоугольный водоём, окруженный купальными павильонами, был одним из любимых мест отдыха придворных. Я не раз видел стайки кавалеров и дам, выбирающихся из прохлады купален, чтобы полюбоваться на лебедей. Лебедей тут водилось изрядно — равно как и других птиц, одна наряднее другой. Сам я в орнитологии сроду не разбирался, из водоплавающих, помимо лебедей, мог опознать разве что уток. Но уток здесь никогда не видел. Слишком простецкое создание, наверное — для императорского-то пруда.

Ещё полчаса назад чёрные и белые лебеди скользили по зеркальной поверхности воды так величаво, будто сами принадлежали к императорской семье. Сейчас всю величавость как ветром сдуло. И лебеди, и другие птицы заполошно хлопали крыльями и орали дурными голосами. Натуральный курятник, в который ворвался хорёк.

Хотя, справедливости ради, было от чего орать. Чёрный туман, клубящийся над водой, за то время, что мы с отрядом бежали к пруду, успел не только стать гуще, но и собраться воедино. В центре водоёма, ровно в середине прямоугольника, закручивалась чёрная воронка смерча. Она росла на глазах — одновременно вверх, становясь всё выше, и вниз, всё глубже зарываясь в воду.

Смерч поднял ветер. Ветер стремительно крепчал. На ухоженные берега водоёма накатывали волны, одна выше другой.

Птиц, не успевших убраться подальше, затянуло в центр водоворота. Одна из беломраморных купален не устояла, рухнула в воду. Другой, судя по происходящему, жить осталось считанные минуты. А из воронки, одно за другим, начали появляться чёрные щупальца — которые тянулись к берегу.

В центре воронки хохотала Тьма. За воем ветра отчётливо различался её демонический голос.

— Оружие — к бою! — перекрикивая ветер, скомандовал я. — Полли! По моей команде — стреляешь! Остальные — усиление!

Мой отряд насчитывал шесть человек. Я — седьмой.

Анатоль, Андрей, Мишель — сабли.

Кристина и преподаватель магических искусств Платон Степанович — мечи.

Я, Капитан Чейн — цепь.

И, наконец, Полли — лук. Подаренный ей лично Его Императорским Величеством.

Российская империя, безусловно — самое могущественное государство в мире. Но бороться с Тьмой умеем только мы семеро. Восьмой — Император Всероссийский Александр Четвёртый Романов, но его сейчас рядом с нами нет. Обращать своё магическое оружие в то, которое способно поражать Тьму, умеем только мы.

— Не уверена, что смогу попасть! — крикнула Полли.

Её рыжие локоны развевались на ветру. Лук в руках налился призрачным светом. На тончайшем луче-тетиве светилась стрела. Полли с тревогой смотрела на воронку.

— Такой сильный ветер! Я никогда не стреляла при таком!

— Ветер — моя забота! — крикнул я. — Стреляешь по моей команде! — Повернулся к остальным: — Готовы?

— Готовы, капитан! — грянуло в ответ.

В руках у пятерых засветилось их личное оружие — мечи и сабли. А мою руку обвила цепь.

Я потратил год на то, чтобы вырастить это оружие. На то, чтобы приручить его. Научить подчиняться даже не моим командам, а моим невысказанным желаниям.

Цепь росла и привыкала к этом миру вместе со мной. Она прошла такой же трудный путь. Зато теперь мы с моим оружием знали и понимали друг друга лучше, чем могли бы знать и понимать любящие супруги, прожившие в любви и согласии целую жизнь. Цепь стала продолжением меня. Мне не надо было даже задумываться о том, чтобы её призвать. Она появлялась на моей руке сама — тогда, когда это было необходимо. А мой отряд, мои ближайшие соратники готовы были по первому требованию делиться со мной магической энергией.

Цепь на моей руке засветилась. Через мгновение вспыхнула невыносимо ярким светом и прянула вперёд.

Свет — оружие против Тьмы. Единственное оружие, которое работает. И мы, Воины Света, умеем его зажигать.

Выстрелившей вперёд, в сторону Тьмы цепи коснулись три сабли и два меча — вспыхнувшие таким же ярким светом. И будто подожгли тем самым бикфордов шнур.

По цепи прокатилась новая, нестерпимо яркая волна. Цепь обвила щупальца — и хохот Тьмы сменился отчаянным воплем.

Я, напрягая все силы, удерживал цепь. Мои бойцы лили в меня энергию. Щупальца, захваченные цепью, корчились и сминались под ней.

Вращение воронки прекратилось, сама она начала уменьшаться. И, как только смерч прекратил вращение, стих и ветер.

— Полли! — скомандовал я. — Стреляй!

Полли, уже держащая стрелу на тетиве в ожидании команды, выстрелила.

Стрела в одно мгновение раскалилась добела — так же, как моя цепь. И, сорвавшись с тетивы, вонзилась в самый центр воронки.

Эффект был сравним с тем, как если бы в центр пруда рухнул пятиэтажный дом. Тьма издала последний, какой-то обиженный вопль, и воронка пропала. Зато на берег покатилось настоящее цунами. Скрыться от него мы уже никак бы не успели. Через несколько секунд нас, всех семерых, подхватило огромной волной.

Перед тем, как нырнуть, я успел глотнуть побольше воздуха. Задержал дыхание. Отволокло меня, судя по ощущениям, на приличное расстояние — а потом приложило обо что-то спиной. Кажется, о крышу беседки… Ого! Значит волна прокатилась по берегу метров на сто.

Откуда в императорском пруду образовалось вдруг такое количество воды, что мировому океану впору завидовать, я подумаю позже. Надеюсь, Калиновский успел увести курсантов. Надеюсь, что никто из них из идиотского любопытства не попытался остаться — посмотреть на сражение с Тьмой… Впрочем, если вдруг, туда этому оставшемуся и дорога. Маги, не маги, дворянские дети или крестьянские — а естественный отбор никто не отменял.

Я, всё ещё находясь под водой, ухватился цепью за каркас беседки. Вынырнул на поверхность, глотнул воздуха. Принялся отплевываться и оглядываться.

Огромная волна, добравшись до какого-то только ей известного предела, в полном соответствии с законами физики на мгновение остановилась — и тут же покатилась обратно. Беседку, за которую я ухватился, поволокло к центру пруда вместе с волной. Но, что немаловажно — поволокло по земле.

Тяжёлая беседка, каркас которой был сварен из чугуна, пыталась цепляться за берег. И рано или поздно она должна была остановиться. На это я, собственно говоря, и рассчитывал.

Я нащупал опору под ногами. Взобрался на ту часть беседки, с которой незадолго перед этим смыло перила — вместе с большей частью прочей деревянной обшивки. И, одной рукой держась за цепь, чувствуя себя полоумным яхтсменом, выпрямился в полный рост. Оглядел поле боя.

Троих своих бойцов увидел сразу. Анатоль, Андрей и Кристина, отличные пловцы, нашествие цунами пережили без проблем. Они болтались на поверхности воды — настороженные, готовые в любой миг вновь уйти под воду. Догадывались, как и я, что волны ещё будут — пусть и не такие гигантские.

Платон Степанович оседлал широкую доску, оторванную то ли от садовой скамейки, то ли от чего-то ещё, и выглядел так, словно уселся на диван в собственной гостиной. А вот Полли и Мишеля я не видел. Оглядываясь по сторонам, позвал:

— Полли! Мишель!

— Мы здесь!

Ответный крик раздался позади меня. Я обернулся.

Не сразу понял, что происходит. Сначала увидел Мишеля, обнявшего древесный ствол и отчаянно пытающегося вскарабкаться по нему. А потом разглядел в ветвях дерева обтянутые белыми гольфами стройные ноги и ярко-рыжие локоны. Ноги бодро задрыгались.

— Я здесь, Костя! — донёсся до меня голос Полли.

Она попыталась помахать мне рукой, чуть не упала и снова ухватилась за ветки.

— Не беспокойтесь, Аполлинария Андреевна! — задрав голову вверх, крикнул Мишель. — Я спасу вас, обещаю!

Даже в такой ситуации Мишель оставался Мишелем. Назвать предмет своего обожания иначе, как по имени-отчеству, у него не поворачивался язык.

Сложно сказать, как именно он собирался спасать Полли. Гораздо более логично было бы ей спрыгнуть с дерева, чем ему за каким-то чёртом карабкаться вверх. Да и смысла в том, чтобы слезать, пока было немного — на дереве Полли, которую забросило в его крону волной, расположилась вполне удобно, нарочно так не устроишься. Пусть себе висит, пока это светопреставление не закончится, здоровее будет.

Однако Мишель в своих рассуждениях опирался явно не на логику… Ладно. Охота ему возиться — пусть возится, мне не жалко. Они с Полли оба живы, в относительной безопасности — а большего от них на данный момент не требуется.

Я снова повернулся к центру пруда. И увидел, что навстречу мне плывёт чайка. Белая, крупная, с жёлтым увесистым клювом. Раньше, чем я успел задуматься, откуда она здесь взялась — до сих пор на территории Царского села чаек не видел, — как