Легенда - Джуд Деверо

После этих слов Кэди отправила в рот большой кусок сэндвича, всем своим видом показывая, что не собирается больше ничего говорить.

Молчание нарушили Дэбби:

– Твои оладьи?

– Вернее, блины. С клубникой.

– Несчастный мужчина! – со всей серьезностью заключила Джейн. – У него не было ни малейшего шанса! – Она наклонилась вперед. – Кэди, дорогая, я прекрасно понимаю, что он в тебя влюбился, но ты-то его любишь? Ведь не выходишь же ты за него замуж только из-за того, что он восхищается тем, как ты готовишь, правда?

– Я ведь не соглашалась выйти замуж за других мужчин, которые ели приготовленное мной, а потом предлагали стать их женой, не так ли?

Дэбби засмеялась.

– И много их было? За подругу ответила Джейн:

– Если верить миссис Норман, по одному каждый вечер, причем со всего мира. Что там предлагал тебе султан?

– Рубины. Миссис Норман говорит, она рада, что он не предложил мне поместье, где растут травы для приправ. Она боялась, что в этом случае я соглашусь уехать с ним.

– А что тебе предложил Грегори?

– Просто себя, – ответила Кэди. – Джейн, пожалуйста, перестань волноваться. Я очень люблю Грегори. – На мгновение Кэди закрыла глаза. – Последние шесть месяцев были самыми счастливыми в моей жизни. Грегори ухаживал за мной, как в романе, с цветами, конфетами и прочими знаками внимания. Он выслушивает все мои идеи относительно будущего «Луковицы» и к тому же сказал своей матери, что она должна дать мне карт-бланш в том, что касается закупки продуктов! Я никому не рассказывала, но за несколько месяцев до появления Грегори всерьез подумывала о том, чтобы уйти из «Луковицы» и открыть собственный ресторанчик.

– Но теперь ты остаешься. Означает ли это, что Грегори намерен покинуть Лос-Анджелес и жить здесь с тобой? – поинтересовалась Джейн.

– Да. Мы покупаем дом в Александрии. Один из этих замечательных трехэтажных особняков с садом. Грегори собирается заниматься недвижимостью здесь, в Вирджинии. Это не будет приносить такие, доходы, как в Лос-Анджелесе, но…

– Это любовь, – констатировала Дэбби. – А дети в планы входят?

– Как можно скорее, – тихо призналась Кэди, вспыхнула и принялась внимательно изучать свой салат из шинкованной капусты, где оказалось слишком много укропа.

– Но как он выглядит, если прикрыть ему лицо платком? – повторила Джейн.

– Вы должны мне рассказать, – потребовала Дэбби, когда Кэди снова не стала отвечать на вопрос, подруги. – Что это за история с лицом, прикрытым платком?

– Можно я расскажу? – спросила Джейн и, когда Кэди согласно кивнула, продолжила:

– Когда мама Кэди овдовела, ей пришлось работать сразу на нескольких работах, так что Кэди проводила с нами большую часть дня и стала почти членом нашей семьи. У нее бывали… – Вопросительно вскинув бровь, она посмотрела на Кэди:

– И до сих пор бывают? – Кэди кивнула. – В общем, Кэди всю жизнь снился сон об арабском принце.

– Я не знаю, кто это, – прервала подругу Кэди, глядя на Дэбби. – Просто это сон, который мне часто снится. Больше ничего!

– Ничего, ха-ха! Ты знаешь, что она делала все детство? Она пририсовывала платки, закрывая нижнюю часть лица каждого мужчины, если ей попадалась его фотография. Сколько раз мой отец грозился прибить Кэди, потому что она портила его журналы: если Кэди добиралась до них первой, отец обнаруживал закрашенные нижние части лица на всех фотографиях мужчин. Куда бы она ни отправлялась, у нее всегда был с собой черный фломастер. – Джейн наклонилась к Дэбби. – Когда она выросла, то всегда держала фломастеры в одной коробке со своими драгоценными ножами.

– И до сих пор так делает, – кивнула Дэбби. – В школе мы все удивлялись, для чего ей нужны эти черные маркеры? Дэррил однажды сказал… – она взглянула на Кэди и замолчала.

– Продолжай, – разрешила Кэди, – я выдержу. Хотя с того самого момента, когда он услышал, как я сказала, что он не может даже зажарить цыпленка, Дэррила нельзя безоговорочно назвать моим другом. Так что же он сказал о моих маркерах?

– Что ты пользуешься ими, чтобы писать письма дьяволу, потому что это единственное объяснение твоему феноменальному кулинарному дару.

Кэди и Джейн разом рассмеялись.

– Так расскажите мне про мужчину с лицом, закрытым платком! – напомнила им Дэбби.

На сей раз Джейн кивнула Кэди, предлагая ей самой рассказать свою историю.

– Ну, это же настоящая ерунда! Пока я росла, у меня была навязчивая идея найти этого мужчину. – Она взглянула на Джейн. – Но теперь, мне кажется, я его нашла. Грегори весьма на него похож.

– На кого это «на него»? – ничего не понимая, переспросила Дэбби. – Или рассказывайте, или я заставлю вас съесть по куску тухлого сыра!

– Никогда не знала, что ты столь жестока! – сухо заметила Кэди, но тут же смягчилась. – О'кей, о'кей! Меня преследует из раза в раз повторяющийся сон, всегда один и тот же. Я стою посреди пустыни. Рядом мужчина на белом коне – этаком прекрасном арабском скакуне. На мужчине одежды из черной шерсти. Он смотрит на меня, но я вижу только его глаза, потому что нижняя половина его лица скрыта черным лоскутом ткани.

На мгновение голос Кэди смягчился: она вспомнила о мужчине из своих снов, который стал неотъемлемой частью ее жизни.

– У него необыкновенные миндалевидные глаза. Веки слегка прикрыты, и это придает ему такой печальный вид, словно ему пришлось испытать больше горя, чем обычно отпущено человеку.

Неожиданно Кэди вернулась в настоящее и улыбнулась Дэбби.

– Он никогда ничего не говорит, но я могу сказать, что он чего-то от меня хочет, ждет, что я что-то сделаю. Каждый раз я места себе не нахожу от того, что не знаю, чего он хочет. Через мгновение он протягивает мне руку. Это красивая, сильная рука с длинными пальцами и загорелой кожей.

Вопреки собственном желанию Кэди чувствовала власть это мечты даже сейчас, когда сама рассказывала о ней. Если бы ей все это приснилось раз или два, она смогла бы обо всем забыть, но за последние девять лет не проходило недели, чтобы сон не повторился. И всегда она видела одно и то же, без малейших изменений.

Кэди говорила так тихо, что Джейн и Дэбби вынуждены были наклониться к ней поближе.

– Я всегда пытаюсь дотронуться до его руки. Больше всего на свете мне хочется вскочить на его коня и умчаться с ним вместе. Я хочу ехать туда, куда едет он, остаться с ним навсегда, но не могу. Не могу дотянуться до его руки! Пытаюсь, но расстояние между нами слишком велико. Через некоторое время в глазах его появляется бесконечная печаль, он отводит руку и уезжает прочь. Он сидит в седле, словно слившись с конем. Проходит довольно много времени, и он останавливает скакуна, потом оборачивается всего на мгновение и смотрит на меня так, будто надеется, что я изменю решение и отправлюсь с ним. Каждый раз я зову его, прошу не покидать меня, но, кажется, он никогда меня не слышит. Он становится еще печальнее, потом отворачивается и уезжает. Кэди откинулась на спинку стула.