Шляпа, полная небес… - Терри Пратчетт

Тиффани стояла на холме, обдуваемая ветром, и овечьи колокольчики перезванивались вдали.

— Я должна… — она прокашлялась. — Мне надо уехать. Я… я должна учиться настоящему ведовству и здесь нет никого, кто мог бы учить меня. Я должна… присматривать за холмами, как это делала ты. Я могу… колдовать, но я не понимаю, что делаю и мисс Тик говорит — незнание может убить. Я хочу ни в чем тебе не уступать. Я вернусь! Я скоро вернусь! Я обещаю вернуться лучшей, чем я сейчас.

Голубая бабочка, снесенная порывом ветра, уселась на плече Тиффани, пару раз хлопнула крылышками и улетела.

Бабушка Болит не любила много разговаривать. Она собирала тишину, как другие собирали обрывки веревочек. Но своим молчанием она могла сказать все.

Тиффани подождала пока слезы не высохли и спустилась с холма, оставив незатихающий ветер кружить в колесах и свистеть в печном дымоходе. Жизнь продолжалась.

Нет ничего необычного в том, что девочки в возрасте Тиффани идут «в услужение». Это значит работать прислугой у кого-нибудь. Обычно все начинали работать, помогая какой-нибудь одинокой старушке, которая не могла много платить, но поскольку это было ваше первое место, то и вы не многого стоили.

На самом деле, Тиффани почти самостоятельно управлялась в их домашней молочной и ей лишь иногда помогали поднять большие фляги с молоком, поэтому ее родители удивились, что она вообще захотела пойти в прислуги. Но Тиффани объяснила, что так все делают. Так можно познакомиться с миром. Встретить новых людей. Никогда не знаешь, куда это приведет.

Это хитрое соображение склонило мать на ее сторону. У ее матери была богатая тетушка, которая когда-то устроилась работать посудомойкой, затем она стала горничной и так проделала весь путь наверх до экономки, вышла замуж за дворецкого и стала жить в роскошном доме. Хотя этот роскошный дом был не ее и занимала она там одну комнату, но она была почти как леди.

Тиффани не собиралась стать леди. Это была такая хитрость и мисс Тик тоже принимала в ней участие.

Поскольку денег за ведовство брать не разрешалось, ведьмы подрабатывали кто чем мог. Мисс Тик, в основном, маскировалась под учительницу. Она путешествовала со странствующими учителями, что переходили от одной деревни к другой и учили всех и всему в обмен на еду и поношенную одежду.

Это повзоляло без опасений обходить всю округу, потому что люди в Мелу не очень-то доверяли ведьмам. Они думали, что ведьмы снимают подштанники и танцуют под луной. (Тиффани провела свое собственное расследование и с некоторым облегчением обнаружила, что можно быть ведьмой и без танцев. Нет, если вам так хочется, то пожалуйста, только надо хорошенько запомнить расположение крапивы, чертополоха и ежиков.)

Однако, если уж на то пошло, люди относились с подозрительностью и к странствующим учителям. Про них говорили, что они воруют кур и детей (что в каком-то смысле было правдой), и рассказывали, как учителя путешествуют от деревни к деревне в своих разноцветных фургончиках, одеваются в длинные балахоны с кожаными налокотниками и странные плоские шапочки, и разговаривают друг с другом на варварском наречии, которое никто больше не понимает, что-то вроде “Alea jacta est” и “Quid pro quo”. Мисс Тик запросто могла сойти за одну из них. У нее была скрытная остроконечная шляпа, имевшая вид обычной черной соломенной шляпки с бумажными цветочками, пока вы не нажимали на потайную пружинку.

В последние год — два мать Тиффани была сильно удивлена и слегка обеспокоена неожиданной тягой Тиффани к учебе. Люди в деревне считали умеренное обучение неплохой штукой, но полагали также, что в излишних количествах оно может привести к перевозбуждению.

Затем, через месяц пришло сообщение: Готовься.

Мисс Тик заявилась на ферму, в своей цветочной шляпке и поведала мистеру и миссис Болит об одной пожилой леди в горах, которая прослышав о незаурядной квалификации Тиффани в изготовлении сыров, желала предложить ей место у себя за четыре доллара в месяц, один выходной в неделю, отдельную кровать и недельные каникулы на Страшдество.

Тиффани знала своих родителей. Три доллара в месяц было немного маловато и пять долларов показалось бы подозрительно большой суммой, несмотря на то, что высокая квалификация заслуживала дополнительного доллара. И отдельная постель была очень неплохой прибавкой. Прежде чем часть старших сестер Тиффани покинули ферму, они спали по двое на кровати. Так что предложение было хорошим.

Мисс Тик произвела впечатление и слегка напугала родителей Тиффани, но они с детства привыкли верить, что другие люди, особенно употребляющие такие длинные слова, знают лучше, поэтому они согласились.

Тиффани случайно услышала, как они обсуждали этот вопрос между собой, после того, как она ушла спать. Случайно услышать разговор на нижнем этаже довольно просто, если поставить перевернутый стакан на пол и прижаться к нему ухом.

Она услышала, как ее отец сказал, что Тиффани вообще нет необходимости уезжать.

Она услышала, как ее мать ответила, что девочкам всегда хочется поглядеть на мир, так что для ее же пользы побыстрее избавиться от этой идеи. К тому же, она способная и голова на плечах есть. И кто знает, если она проявит старание, то глядишь, в один прекрасный день поступит в услужение к кому-нибудь знатному, как например тетя Хетти, и будет жить в доме с уборной.

Отец ответил, что нет разницы, где мыть полы.

Мать сказала, что в таком случае Тиффани все быстро надоест и через годик она вернется домой и, кстати, что такое незаурядная квалификация?

Это значит «незаурядное мастерство», подумала Тиффани про себя. У них был старый словарь, но мать никогда его даже не открывала, потому что один только вид всех этих слов пугал ее.

Вот так и получилось, что спустя месяц, она завернула свои старые ботинки, которые успели поносить все ее сестры, в чистую тряпочку и уложила их в подержанный чемодан, купленный для нее матерью. Чемодан выглядел, как будто его сделали из картона или из виноградных шкурок, смешанных с ушной серой, и его надо было перевязывать веревкой.

Они попрощались. Тиффани немного поплакала, ее мать поплакала от души, и ее младший братишка Вентворт тоже поплакал в надежде, что ему перепадет конфетка. Отец Тиффани не плакал, он дал ей серебряный доллар и мрачно напомнил писать каждую неделю. Это было чем-то вроде мужской разновидности слез. Она попрощалась с сырами в сыроварне, с овцами в загоне и даже с котом Крысоедом.

И вот все домашние, за исключением сыров и кота, стояли в воротах и махали им — да, еще за исключением овец — до тех пор, пока Тиффани и мисс Тик не спустились в деревню по белой от мела тропинке.