Двойная ложь - Ридли Пиерсон

Кряхтя от боли в суставах, Альварес спустился с чердака. На стене гаража висел детский велосипед, и, проходя мимо, он краем глаза заметил свое отражение в зеркальце заднего вида. Жена Альвареса утверждала, что он больше похож на итальянца, чем на латиноамериканца: мол, желтоватая кожа, худое лицо с заостренными чертами. Но сейчас он увидел в зеркальце лицо не матери, а отца. Альварес осторожно пощупал опухший нос: нет, все-таки переносица цела. Все лицо было в грязи, брызгах запекшейся крови. Над припухшим глазом багровел след от удара: рана уже затянулась, со временем она полностью исчезнет под густыми черными бровями. Шрам сойдет не сразу, но ничего — до свадьбы заживет. Главное сейчас — это вернуться к осуществлению плана и, первым делом, успеть на самолет. Но выйти на улицу в таком виде он не может, не говоря уже о том, чтобы поймать попутку. Сейчас бы в душ или хотя бы найти полотенце. Альварес окинул взглядом тускло освещенный гараж. Утреннее солнце, показавшись из-за горизонта, серебрило выпавший ночью снег. При виде снега Альвареса охватила паника: на свежем насте обязательно останутся следы. Он кожей ощутил горячее дыхание погони.

Альваресу стало не по себе: полгода в бегах, привычных уже бегах, — и так глупо попасться. Остается надеяться только на Господа Бога, он праведников в обиду не дает.

Всю ответственность за гибель своей семьи Альварес возлагал на Уильяма Гоина, президента компании «Нозерн Юнион». Он винил его во всех мыслимых и немыслимых грехах, четко понимая при этом, что смерть Гоина уже не вернет ему семьи. Гоин — не единственный источник всех бед. Его месть падет на всю корпорацию. Сознательно или бессознательно, именно они стали причиной гибели его близких. И никакой пощады быть не может.

Альварес осторожно протиснулся к заиндевевшему окну, под которым спала кошка, и выглянул наружу: метрах в двадцати от гаража стоял двухэтажный дом, над кирпичной трубой вились кольца серого дыма, с карнизов крыши свисали сосульки, а из окон первого этажа струился желтоватый свет. Глядя на заснеженный двор, Альварес подумал, что нужно срочно переодеться. Время не ждет и, как всегда, работает против него.

Детский велосипед на стене гаража говорил о том, что в доме живет семья. Мужчина, укативший недавно на работу, явно не холостяк. Следовательно, в доме сейчас кто-то есть: например, жена и как минимум один ребенок. Достаточно взрослый ребенок, если катается на велосипеде. Может быть, в доме есть еще кто-то: теща, например, или гости. Нужно подобраться, но как он подойдет к дому в таком виде? Остается лишь надеяться, что мама вышла провожать ребенка в школу. А, может, она еще не вставала и крепко-крепко спит? Он десять минут наблюдал за домом, но так и не заметил каких-либо признаков жизни. После долгих колебаний Альварес все-таки осмелился пересечь двор и пробраться к дому.

Альварес решил, что не будет таиться, а побежит в открытую. Если кто-то выйдет навстречу, то он сделает вид, будто находится в состоянии шока, расскажет, что попал в жуткую аварию, что не помнит, как здесь очутился, и попросит срочно позвонить. Сыграет на традиционной добропорядочности обывателей Среднего Запада. А там — будь что будет.

Он вышел через боковую дверь гаража и побежал через двор. В голове хаотично роились мысли. Что с ним случилось? Как он дошел до подобной жизни? Еще полгода назад Альварес рассмеялся бы, расскажи ему кто-нибудь, что он будет бежать в окровавленной одежде по снегу, чтобы украсть чистые вещи у незнакомых людей. Когда-то он был учителем, преподавал восьмиклассникам естественные науки и информатику. Когда-то он любил свою работу, свою жену, своих детей-близняшек. Если бы тогда ему сказали, что над его жизнью повиснет Дамоклов меч, то он ни за что бы не поверил. Но к чему теперь об этом говорить?

Альварес подбежал к заднему крыльцу дома. Похоже, что никто его не заметил и сочинять всякую ерунду вряд ли придется. Он крадучись поднялся по ступенькам. На крыльце лежала почерневшая тыква, забытая еще с праздников. Запорошенная снегом, с промерзшей пастью, она исподлобья глядела на Альвареса.

В окне он увидел женщину. Вполне симпатичная, на вид чуть больше тридцати, в зеленой фланелевой пижаме с расстегнутым воротом. Волосы крашенные, матового цвета, видно, что еще не причесывалась. Роста невысокого, при этом явно не худая. Типичная фигура для женщины со Среднего Запада. Она вышла из кухни, но через минуту вернулась с грудой постельного белья. Альварес юркнул вниз и прокрался к заднему крыльцу, где начинались окна кладовой, — здесь стояла стиральная машина и раскорячилась гладильная доска.

Женщина наклонилась над сушилкой, чтобы достать очередную партию белья. На какой-то миг обнажилась ее грудь, и Альварес подумал о том, что когда-то подобные сцены действовали на него безотказно. Сейчас же его ничем не проймешь. Он вспомнил о жене, о смятой в лепешку машине и укрепился в своей решимости. Его внимание привлекли мужские джинсы, развешанные на бельевой веревке в дальнем углу комнаты. Он заметил также фланелевую рубашку, валявшуюся возле сушилки, и несколько пар теплых носков. Женщина принялась выгружать белье, и Альварес резко отпрянул от окна: он понял, что женщина вот-вот выглянет, что она ощущает его присутствие.

Она вытащила одежду из машинки, переложила ее в сушилку, а сверху добавила постельное белье. Альварес оглянулся по сторонам, желая убедиться, что никто за ним не наблюдает. На мгновение ему в голову пришла мысль: а что, если войти через кухню (задняя дверь наверняка открыта), испугать хозяйку, при необходимости связать её, и забрать одежду с едой. Но поступить так — значило подвергнуть себя еще большему риску. Обязательно вызовут полицию, а уж выйти на его след не составит особого труда. Альварес начал нервничать, горячий поток адреналина пробежал по телу, вытесняя холод.

Заметив, что женщина снова отправилась на кухню, Альварес метнулся к другому окну и встал поближе к ступенькам. Он заглянул внутрь и увидел, что женщина включила печку, поставила на конфорку кастрюлю с водой и достала с полки пачку овсяных хлопьев — этот утренний семейный ритуал Альварес часто с тоской вспоминал.

Потом она торопливо вышла из комнаты, и Альварес решил, что вода закипит не раньше, чем через три минуты. Интересно, она засекает время или просто чувствует, когда закипает вода? Его жена, к примеру, в таких вещах не ошибалась. Трех минут хватит с головой, чтобы проникнуть в дом, схватить одежду и выскочить назад. Альварес натянул рукав свитера на ладонь, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, и повернул ручку двери. Дверь послушно отворилась, и он шагнул в дом.

От всего в кухне веяло уютом. Боже мой, он так истосковался по семейному очагу! К тому же здесь так тепло, так непривычно тепло. Вот бы остаться здесь немного пожить… На какой-то миг он ушел в этот уют, поддался его чарам, но вдруг услышал, как в ванной включили воду. Интересно, подумал Альварес, она ждет, пока нагреется вода, или уже залезла под душ? От ответа на этот вопрос зависят его дальнейшие действия. Он прошел через кухню и направился в прачечную. Там схватил джинсы в охапку и потянулся к вороху сухого белья, пытаясь достать фланелевую рубашку.

Пуговицы звякнули о металлическую поверхность сушилки, и Альварес застыл как вкопанный. Но тут же успокоил себя тем, что шум стиральной машины намного сильнее, чем звяканье каких-то там пуговиц. Резко повернувшись, он задел гладильную доску, на дальнем конце которой стоял утюг. Утюг стал угрожающе раскачиваться из стороны в сторону — влево, потом вправо. В этот момент из ванной вышла женщина в накинутой на голое тело пижаме и направилась на кухню. Обернись она вправо, то непременно увидела бы испуганного незнакомца, который отчаянно пытался дотянуться до утюга.

Он успел выбросить вперед руку — еще немного, и утюг грохнулся бы вниз. Альварес стоял, боясь пошевелиться. Утюг при случае можно использовать как оружие, думал он, но лучше бы такого случая не представилось…

Из кухни доносился шум. Альварес мысленно представил себе, как женщина отмеряет необходимое количество хлопьев, затем отправляет их в кипящую воду, тщательно перемешивая. Только сейчас он понял, что на конфорку она поставила не холодную воду, а уже горячую, поэтому вода так быстро закипела. Он отошел немного в сторону и затаился, стараясь следить за происходящим на кухне.

Женщина вышла из кухни, покачивая голыми бедрами.

Альварес поставил утюг на место и бросился на кухню, прихватив с собой еще футболку и несколько разных носков. Из ванной до сих пор доносился шум воды — похоже, у хозяйки этого дома утро расписано по минутам.

Он было шагнул к выходу, но резко остановился и решил вернуться в кладовую. Пока есть возможность, нужно раздобыть еды. Времени у него оставалось в обрез, в голове бешено отстукивал секунды невидимый будильник.