Символы. Песни и поэмы - Дмитрий Мережковский

В нем — хаотический музей

Профессоров неинтересных,

И государственных мужей,

И литераторов известных,

И светских женщин, и актрис:

Там с Ольгой встретился Борис.

Любимец солнца, житель юга,

Тебе привычная весна

Мила, как старая подруга

Или законная жена.

А мы… минуты неги краткой,

Как у любовницы, украдкой

Спешим похитить у весны!..

Нам полдень заменяют свечи,

И мы шесть месяцев должны

Топить усердно наши печи.

И вдруг — лучи, тепло, лазурь,

И дождь, и гром весенних бурь!..

О, только мы благоговеем

Пред каждой почкою лесной,

О, только мы ценить умеем

Лучи Авроры золотой!

На шумной улице столичной,

Прислонена к стене кирпичной,

Листвой пахучею шумит

Березка северная! Боже,

Ведь этот листик, что дрожит

Под ветром пыльным, нам дороже,

Чем все лавровые леса

И стран далеких чудеса!

Уж в рощи прилетели птицы,

Зазеленели острова;

Из ледяной своей темницы

Освобожденная Нева

На солнце блещет!.. Франт веселый,

Найдя, что душен мех тяжелый,

В ломбарде шубу заложил

И, моды ветреный любовник,

Костюм весенний обновил;

Но ходит опытный чиновник,

Не веря небесам родным,

В калошах, с зонтиком большим.

И даже ты улыбкой неба,

Лучом божественным согрет,

О, пасынок угрюмый Феба,

Пессимистический поэт!

Уже по Неве на пароходе,

Хотя б в елагинской природе

Взглянуть на первый вешний лист

Поехал и кассир из банка,

И офицер, и гимназист,

И в старой шляпке гувернантка:

Стремятся все поближе к ней,

К богине песен и лучей —

К Весне!.. Тогда на «Стрелку» тайно

С подругой едет Ольга. Ждет

Ее Борис. Как бы случайно,

Они встречаются, и вот,

Назло благочестивой тетке,

Одни поехали на лодке…

Одни!.. Как сердце в ней дрожит

От чувства нового свободы,

Как дорог Ольге бедный вид

Родимой северной природы:

На взморье — Лахта, корабли,

Кронштадт, дымящийся вдали,

На горизонте — пароходы,

Тростник, желтеющая мель

Сквозь бледно-голубые воды,

А на Крестовском мох да ель

И сосен пни в болоте плоском…

Чрез воды слабым отголоском

Летят удары молотка

И чей-то крик с далекой топи,

И взмахи весел рыбака:

От этих звуков в небосклоне,

В лесах и водах — тишина

Еще яснее… Чуть волна

Плеснет… Полетом быстрой птицы

Встревожен воздух, и суров,

Как шум прибоя, гул столицы,

Вечерний звон колоколов…

А там, вдали — Елагин узкий,

Где — смехе и разговор французский

И в бледном небе — силуэт

Ограды с тонкими столбами,

Ряды колясок и карет

На солнце блещут фонарями.

Их лодка, веслами шурша,

Скользить по стеблям камыша…

Он говорил: «Мой друг, отлично

Я понял женщин: в них всегда

К тому, что ясно и логично,

Непримиримая вражда!

Не факт, не опытное знанье —

Для них незыблемо преданье

И увлекательный обман:

Им нужно тайн!.. Дороже света —

Метафизический туман!

Но спорю тщетно; без ответа,

Вы, веру прежнюю храня,

Молчите, слушан меня!»

Она промолвила стыдливо:

«Простите, споров я боюсь!

И чем страдаю молчаливо,

Чему я сердцем отдаюсь, —

О том я говорить не смею,

Стыжусь и как-то не умею…

Вы побеждаете мой ум,

Не победив сердечной муки

И жажды вперить»… Он угрюм

И злобен: «предпочесть науке —

Нелепость, сказки дикарей,

Заветы тетушки своей!..»

Она в ответе: «Как вы неправы!

Да разве жизнь моя — не ад?..

О, эти речи, эти нравы,

Благочестивый маскарад!

У них в душе — ни капли веры,

Они — лгуны и лицемеры!..

Для них peлигия — ступень

К чинам, к богатству!.. Я их вижу

И знаю, мучусь каждый день…

Я больше вас их ненавижу!..» —

«Чему ж вы верите?..» — «Чему?..

Я верю сердцу моему!

Когда я в небо голубое

Смотрю с доверием как сейчас, —

Я знаю — что-то есть родное

И что-то любящее нас.

Я верю с простотой, как дети, —

Мы не совсем одни на свете:

Молитвы наши долетят

К тому, кто сострадает горю!..

Вот — все. А догматы, обряд…

Мне все равно, о них не спорю:

О, друг мой, жалки все слова, —

Не мысль, любовь моя права!

Того, что мне во мраке светит,

Не отнимай, не прекословь:

Я знаю, — кто-то мы ответит

Любовью на мою любовь…

Я знаю, — кто-то в миpе слышит,

Как сердце бьется, травка дышит…

Он — там, в далеких небесах,

Он — здесь и на земле, меж нами,

В моей любви, в моих очах,

Моими грешными устами

С тобой Он говорит теперь:

„Будь проще, полюби, поверь!“»

И очи, полные слезами,

Горят, и все, чего она

Не может выразить словами,

Договорила тишина.

Скользить их медленная лодка…

И вопросительно, и кротко —

Молчанье неба и земли.

Заря, тростник над влагой спящей,

Волна, плеснувшая вдали,

И первый луч звезды дрожащей —

Все шепчет нежные слова:

«Бyдь проще, верь, — она права!»

И Ольга, взяв тихонько руку

Бориса, ждать… Но тщетно: скрыв

В своей душе любовь и муку,

Он не ответит на призыв…

И вместо счастья — в сердце злоба.

О, как они страдали оба!

Великой, детской веры пыль

Он только мыслью гордой мерил,

Он сердца сердцу не открыл,

Не полюбил и не поверил.

Тот миг умчался без следа:

Он не вернется никогда.

ПЕСНЬ ВТОРАЯ

О Смерть, тебя пою! Ликует

Мучитель слабых; бич — в руках.

А жертва плачет и тоскует:

И люди мнят: на небесах —

Возмездья нет. Но ты предстанешь,

Освободительница, взглянешь

Ты в час возмездья роковой

Злодею в очи строгим взором, —

И как он жалок пред тобой,

Как полон страхом и позором!

…………………………………

……………………………………

Пусть тлеет, что достойно тленья!

От твоего прикосновенья

Народы, как цветы долин

Под вихрем снежным, увядают;

Но вечно молод дух один:

Когда все листья опадают,

Зеленый лавр еще свежей —

В холодном блеске зимних дней!

Блажен, кто смерть улыбкой встретит,

Как воин — доблестную брань,

Кто на призыв ее ответит,

Подав ей дружескую длань.

Так, выпив яд, учитель строгий,

Сократ, без горя и тревоги,

Благословив учеников,

Одежду на главу накинул

С последним звуком мудрых слов,

И мир наш радостно покинул,

И для него была светлый

И легче смерть, чем сон детей…

Но мы — без веры в человека,

Без веры в Бога мудрецы,

Вполне практического века

Благоразумные дельцы, —

С каким лицом, с какой душою

Пред неподкупным Судиею

Предстанем мы? Иль, как роса,

Исчезнет весь наш род мгновенный, —

Лишь ты взойдешь на небеса,

О солнце правды, Бог вселенной…

И проклянет наш поздний внук

Сей век насилья, полный мук.

А ты, слепой законодатель

Литературных, пошлых мод,

Всегда насмешливый читатель,

Ты чужд сомнений и забот:

О смерти думать — вот охота!..

Ты полон мелкого расчета,

Ты полон глупой суеты.

Но мы должны о тьме могильной,

Чтоб, наконец, проснулся ты,

Напоминать тебе насильно,

Пока для правды не утих

В устах певца свободный стих!

Нам смерть, как в тучах — проблеск неба,

Издалека приносить весть,

Что, кроме денег, кроме хлеба,

Иное в мире что-то есть.

Когда б не грозная могила,

Как самовластно бы царила

Несправедливость без конца,

Насилье, рабство и гордыня,

Как зачерствели бы сердца!..

Тебе, о грозная богиня,

Тебе несу к подножью ног

Сплетенный музою венок!

Вернемся к повести. Все лето

В деревне Ольга провела.

В глуши лесов, вдали от света

Любовь печальная росла

И крепла. Ей Борис сначала