Мертвые идут! - Роберт Эйкман

— Ты права, Фринна, насчет запаха.

— Самый настоящий морской запах.

— Как скажешь.

«Больше похоже на запах гниющих растений, — подумал он, — наверное, поэтому камни такие скользкие». Прежде ему не доводилось сталкиваться со столь сильным запахом.

Не стоило тратить силы на разговоры, идти рядом они не могли.

Они изредка перебрасывались словами, и после весьма продолжительного молчания Фринна с недоумением произнесла:

— Где оно, Джеральд? Что за морской порт без моря?

Она пошла дальше, а Джеральд остановился и оглянулся. Он чувствовал, что они преодолели приличное расстояние, но не ожидал, что оно окажется настолько большим. Безусловно, темнота обманчива, но фонари на причале, казалось, остались далеко за горизонтом.

Когда он повернулся и посмотрел вслед Фринне, в его глазах еще мерцали далекие огни. Он ее почти не видел. По-видимому, она ушла далеко вперед.

— Фринна! Дорогая!

Внезапно она громко вскрикнула.

— Фринна!

Никакого ответа.

— Фринна!

Потом раздался ее более или менее спокойный голос:

— Паника прошла. Извини, милый, я на что-то наступила.

Теперь он точно запаниковал.

— С тобой все в порядке?

— Кажется, да.

Спотыкаясь, он подошел к ней.

— Здесь пахнет еще хуже. — Отвратительный запах забивался в ноздри.

— По-моему, он идет от того, во что я наступила. Нога провалилась во что-то, и сразу появился запах.

— Не представляю, что может так пахнуть.

— Извини, дорогой, — с легкой иронией произнесла она. — Пойдем отсюда.

— Давай вернемся. Хорошо?

— Да, — согласилась Фринна. — Но должна тебе сказать, я страшно разочарована. Мне кажется, прелести побережья должны включать в себя и море.

По дороге назад он заметил, что она обтирает туфлю об камни, словно пытаясь счистить с нее грязь.

— По-моему, здесь вообще нет ничего хорошего, — заметил он. — Я должен перед тобой извиниться. Поедем в другое место.

— Мне нравятся колокола, — осторожно заметила она. Джеральд оставил ее замечание без ответа. — Я не хочу проводить медовый месяц там, где ты бывал раньше.

Над пустынным мрачным пляжем раздавался колокольный звон. Теперь звук доносился со всех сторон побережья.

— Похоже, все церкви практикуются одновременно, чтобы отделаться сразу за одну ночь, — сказал Джеральд.

— Они хотят выяснить, чей колокол громче, — выдвинула свою версию Фринна.

— Осторожно, не подверни ногу.

Судя по всему, Фринна попала в точку — когда они подошли к причалу, грохот стоял оглушительный.

Вход в кофейню оказался таким низким, что Джеральду пришлось пригнуться, проходя под бревенчатой притолокой.

— Почему «Кофейня»? — удивилась Фринна, прочитав вывеску. — В объявлении сказано, что кофе подается только в гостиной.

— Здесь действует принцип lucus а non lucendo.

— Тогда понятно. Куда бы нам сесть?

Горел лишь один электрический светильник, торчащий из доисторического плафона. В гостиницах почему-то всегда используют лампочки небольшой мощности, чтобы они едва рассеивали мрак.

— Суть принципа lucus а non lucendo в том, чтобы называть белое черным.

— Вовсе нет, — раздался голос из темноты. — Как раз наоборот: слово «черный» происходит от древнего корня, означающего «отбеливать».

Им казалось, что они здесь одни, но теперь увидели невысокого мужчину, который сидел за неосвещенным столиком в углу. В полумраке он казался похожим на обезьяну.

— Признаю свою ошибку, — склонил голову Джеральд.

Они сели за столик под светильником.

— А что вы вообще здесь делаете? — снова заговорил человек в углу.

Фринне стало страшно, но Джеральд ответил спокойным голосом:

— Мы отдыхаем. Предпочитаем проводить отпуск в мертвый сезон. Полагаю, вы комендант Шоткрофт?

— Тут и полагать нечего. — Комендант неожиданно включил ближайший к нему светильник. Его столик был заставлен тарелками с остатками пищи. Джеральд вдруг понял, что он выключил свет, когда услышал их шаги у входа в кофейню. — Я все равно уже ухожу.

— Мы опоздали? — спросила Фринна, всегда стремившаяся смягчить ситуацию.

— Нет, не опоздали, — ответил комендант глубоким сердитым голосом. — Для меня готовят еду за полчаса до прихода остальных. Я не люблю есть в компании. — Он поднялся со стула. — Так что, надеюсь, вы меня извините.

Не дожидаясь ответа, он быстро вышел. У него были короткие седые волосы, скорбные глаза с набрякшими веками и круглое морщинистое лицо желтоватого оттенка.

Через секунду его голова вновь возникла в дверном проеме.

— Позвоните, — сказал он и снова исчез.

— Здесь и так все звонят, — усмехнулся Джеральд. — Однако, по-видимому, ничего другого нам не остается.

Звонок загудел, как пожарная сирена. Появилась миссис Паскоу. Она выглядела совершенно пьяной.

— Не видела вас в баре.

— Должно быть, не заметили в толпе, — дружелюбно ответил Джеральд.

— В толпе? — пьяным голосом переспросила она. Потом после напряженной паузы предложила им написанное от руки меню.

Они сделали заказ, и миссис Паскоу сама их обслужила. Джеральд опасался, как бы ее «недомогание» не усилилось в процессе трапезы; но, судя по всему, ее пьянство — так же, как и дружелюбие, — имело четкие границы.

— С учетом всех обстоятельств еда могла быть гораздо хуже, — заметил Джеральд, доедая последнее блюдо. Хоть что-то можно назвать хорошим, с облегчением подумал он. — Не так чтобы очень, но, по крайней мере, она горячая.

Когда Фринна объяснила, что таким образом он делает комплимент повару, миссис Паскоу сказала:

— Я все приготовила сама, хотя мне и не следовало бы вам об этом говорить.

Джеральда очень удивило, что в таком состоянии ей удалось справиться с этой задачей. «Вероятно, — с опаской подумал он, — у нее большой опыт подобного рода».

— Кофе подают в гостиной, — сообщила миссис Паскоу.

Они перешли туда. В углу гостиной стояла ширма, расписанная роскошными елизаветинскими дамами в рюшах и чепчиках. Из-под нее выглядывали черные ботинки небольшого размера. Фринна толкнула Джеральда и показала на них. Джеральд кивнул. Им приходилось говорить о скучных, неинтересных вещах.

Старинная гостиница имела толстые стены. Даже колокольный бой не заглушал разговор в пустой гостиной, но тем не менее звон колоколов доносился отовсюду, словно они находились не в гостинице, а в осажденной крепости, полной пушек.

После второй чашки кофе Джеральд сказал, что больше не выдержит.

— Милый, они не делают нам ничего плохого. По-моему, здесь очень уютно. — Фринна опустилась на деревянный стул с наклонной спинкой и продолговатым сиденьем, обитым болотного цвета тканью под бархат, и протянула ноги к огню.