Последний Паладин. Том 9 - Роман Саваровский

потяжелел, а единственный выход за моей спиной с грохотом завалило каменной кладкой.

Контур помещения замкнулся полностью, а вместе с этим, свечением покрылся буквально каждый камешек вокруг меня.

Угрозой потянуло отовсюду. От пола, потолка, стен и от самого старика, чьи седые волосы вздыбились, а белки глаз потемнели.

Похоже, дедуля понял, что его главная проблема сейчас не в сбежавшей девчонке.

Долго же до него доходило.

Но лучше поздно чем никогда.

— Ты серьезно думаешь, что две девки смогут сбежать от Самурая на его родной земле? — спросил Старейшина глухим голосом, медленно потирая морщинистые руки.

— Сбежать? — поднял я бровь, — зачем сбегать от того, кого можно убить?

— Убить Самурая воды рядом с великим озером? — мерзким похрюкиванием засмеялся Старейшина, — наивный… наивный мальчик. Даже жаль, что ты не увидишь своими наивными глазами, насколько сильно заблуждаешься, — хмыкнул тот и широко развел руки.

Оглушающий хлопок выбил весь воздух из помещения, дыхание сперло, каменная кладка под ногами разошлась в стороны, и внизу образовался двухметровой ширины провал.

— Это все? — спросил я, лениво переминаясь с ноги на ногу на созданном твердом облаке Тьмы.

Старейшина нахмурился, из-за чего его и так мелкие двустихийные глазенки стало совсем не видно. После чего тот, не произнося ни слова, ударил ребром ладони о вторую. Потолок захрустел над головой, а потом обвалился на меня гигантским пластом монолитного камня.

— Поглоти, — лениво приказал я, успев поднять руку, и круговым движением высек себе проход.

Остальной же пылающий яростным стихийным ответом камень пролетел мимо и улетел в черноту провала под ногами.

Я думал все, но тут снизу потянуло резким холодом. Потом в черноте мелькнул синий отблеск, а секундой спустя послышалось нарастающее бурление воды.

Похоже дедуля вспомнил, что он в первую очередь водник. Хотя, глядя на то, как ловко Старейшина обращается с камнем, я уже начал сомневаться в его базовой стихийной принадлежности.

И почему мне в этом времени так не везет на стихийников земли?

Бедный Григор. Столько лет строил образ душевных, открытых, добрых и надежных одаренных, за которыми чувствуешь себя буквально как за каменной стеной, а потом потомки твоей стихии превращаются вот в это…

Яростная стихия воды вырвалась водопадом из-под меня, швырнув в противоположную от старика стену.

Сделав обратный оборот, я оттолкнулся от стены и благополучно приземлился на ноги. Вода же продолжала прибывать и уже затопила замкнутое святилище по колено.

— Удивительно, — с восхищением во взгляде протянул Старейшина, которого вода обтекала стороной, — твой иммунитет к стихиям поражает. Нобу оказался прав. Ты весьма способный для Имперского бездаря. Настолько, что я готов забыть твои выходки, если ты присягнешь мне и расскажешь, кто тебя обучал.

— А печеньки тебе на завтрак не испечь? — хмыкнул я.

— Значит… нет, жаль… — тягучим голосом протянул Старейшина и сомкнул ладони.

На этот раз ударной волны не было. Просто дрожь земли под ногами многократно усилилась. После чего вода хлынула со всех сторон и тут же заполонило все пространство целиком. Все, кроме церемониального пьедестала у которого стоял довольный старик.

Дикая вода обволокла всего меня, давила щиты, стянула горло, а Путь Тела начал разгоняться, чтобы не дать мне захлебнуться. В сравнении с агрессивностью этой воды, та река была детским бассейном. В нынешнем состоянии я вряд ли протяну в ней больше пяти минут.

И в довершение к этому, стены на моей части святилища начали движение, постепенно зажимая меня в тиски.

Нет, водные процедуры я люблю, но это уже перебор.

Рывком я оттолкнулся от стены и подплыл к старику, но уперся рукой в прозрачный разделяющий нас барьер из тонкого льда. Барьер, за которым стоял и мерзко улыбался лохматый узкоглазый старик.

Пожалуй, я выиграл достаточно времени, чтобы Лиса покинула эту живую каменную тюрьму старого психопата, по недоразумению прозванную Храмом.

С этой мыслью я нарочно хлебнул немного воды. Слизистую в горле защипало, а из носа выступили и мгновенно растворились в воде две капельки крови.

После чего я нашел взглядом старика и направил на него указательный палец, прислонив его к ледяному барьеру.

«Отомсти», — дал я мысленный приказ, и из руки черной молнией вырвался сгусток Тьмы.

Нерушимый лед барьера разлетелся вдребезги и, не останавливаясь, острый сгусток врезается в Старейшину.

Сложившись от удара, старик пролетает несколько метров и его вбивает в стену.

Однако вместо того, чтобы расплющить старика, его постепенно вдавило в стену на два метра, после чего вибрирующий как бур сгусток Тьмы распался на две части и, обогнув тело Старейшины, эти части улетели дальше, создав в святилище две сквозные дырки.

Все произошло за две секунды, а спустя еще пять, вся стихийная вода покинула помещение, а я промокший до нитки стоял перед каменной стеной.

Стеной, из которой с диким хохотом вылезал невредимый Старейшина. Его безумный нечеловеческий взгляд бегал, руки потряхивало, а тело плотно обволакивала внешняя защитная аура, которую мне не удалось даже поцарапать.

Единственное, чего мне удалось добиться, это легких визуальных признаков энергетического истощения на хлебале старика, но и они затягивались на глазах, а побледневшее ненадолго тело обретало румянец.

— Хорош… ты действительно хорош… — мерзко смеялся старикан, медленно выбираясь из стены, — но это бесполезно… бесполезно… пока я в Храме, я не могу умереть! Меня невозможно убить здесь! Стены Храма защищают меня! Я И ЕСТЬ ХРАМ!!! — проголосил хриплым басом Старейшина и залился безумным смехом.

А параллельно с его безусловно мудрой и адекватной речью, руки Старейшины неустанно издавали хлопки, а энергия из бурой стихийной пыли вперемешку с водными частицам втягивались в ненасытные энергоканалы старика с утроенной скоростью.

— Ты храм, значит, — вздохнул я, — интересно… идентифицировать себя как храм это сумасшествие, или еще нет? — задумчиво почесал я мокрый подбородок, — впрочем, я увидел достаточно, — заключил я и убрал «Коготь Пустоты».

— СДАЕШЬСЯ?! — с полубезумным буро-синим взглядом засмеялся Старейшина, потирая пульсирующие ладони.

— Сдаюсь? — беззаботно переспросил я, — не, просто освобождал вторую руку. Знаешь, я ведь тоже умею хлопать, — с улыбкой добавил я и приказал, — сгинь.

Хлопок в ладони и продолжающего мерзко хихикать Старейшину в момент разрывает на части изнутри. Его кровавые ошметки разлетаются по святилищу, и в его стенах, наконец, становится тихо.

Я же отряхнулся, подошел к самому крупному из ошметков,