Письмо из скифского стана - Василий Ян

тона.

Внутри амулета лежал кусок шафрановой шелковой материи, где находился какой-то сверток. Я начал осторожно разворачивать край свертка, ожидая увидеть пергамент, истлевший от времени. Но это был папирус, настоящий старый папирус с желтыми прожилками. Сверху шла цепь косых, словно прыгающих букв, и я сразу узнал древнегреческие значки. Первое слово было написано так:

(древнегреческая надпись)

Это было имя Александра, но почему-то оно стояло в дательном падеже: "Александро", а не "Александрос", как должен был начинаться указ (фирман).

- Ты права, рукопись написана по-гречески, "руми". Если я спишу все, что там написано, то вместе с Курбаном мы переведем фирман и напишем его по-туркменски.

- Хорошо. Ты останешься один. Тебе никто не будет мешать. Люди будут сторожить палатку, чтобы никто не вошел.

Мердан шепнул:

- Не верь женщинам! Они хитрые. Лучше отдай это назад.

Я ответил Биби-Гюндюз:

- Благодарю. К утру я тебе все переведу.

Мое сердце трепетало. Неужели в моих руках в самом деле документ древностью в две с лишком тысячи лет? Ведь это же величайшая редкость! Что скажут все академики Лондона, Берлина, Парижа! И в какой ярости будет Хэнтингтон, шагающий теперь по соленым тропинкам Немексара, что не он нашел документ Александра, а "московский варвар", один из коварных восточных "хэмбог"ов!

Меня провели в другую палатку. Старый мулла, ненавидевший кафиров, сел около меня и сонными глазами следил за моими действиями. Вскоре он свалился набок и крепко заснул. Я же всю ночь тщательно копировал свиток, бывший около метра длиной. Приблизительно я догадывался о содержании свитка. Это не был указ Александра Македонского, но тем не менее это была рукопись его времени.

У входа в палатку некоторое время шептались две женщины: одна из них опиралась на старинное ружье - мултук. Вскоре обе куда-то скрылись. Из крайних палаток доносились песни и удары бубнов: это кочевницы забавляли моих спутников - угрюмого Мердана и веселого Курбана...

Уже сгорели две сальные свечи и сквозь щели шатра стал пробиваться рассвет, когда я опустил голову на ковровый хуржум и закрыл глаза.

Утром Биби-Гюндюз угостила нас пловом с финиками. Она уже не была в своей золотой тиаре и походила на других женщин ее лагеря. Деловито осмотрела она наших коней и легко бегала между палатками, ловя разбежавшихся ягнят.

Я вернул ей серебряный амулет и заявил, что это действительно указ самого Искендера (зачем разрушать иллюзии ее рода?), но что мне трудно было перевести указ на туркменский язык.

Мы двинулись в путь.

Часов через шесть мы увидели на склоне оврага профессора Хэнтингтона. Верблюды с путами на ногах отыскивали в степи колючки. Хэнтингтон, сидя на вьюке, читал свою маленькую карманную Библию.

- Все ли благополучно? - спросил я. - Отчего вы не идете вперед?

- Как видите, все отлично. Сегодня воскресенье, когда я считаю долгом, как верующий, не двигаться с места и проводить время в размышлении. А кроме того, я подумал, что, может быть, вы меня догоните. Здесь есть небольшая лужа с малосольной водой, которую лошади пьют. Одним словом, все ол-райт!..

5. КИФАРЕД АРИСТОНИК

Через полгода я беседовал с профессором В. К. Ернштедтом*, известным эллинистом, автором исследований о греческих рукописях, палимпсестах** и намогильных надписях.

_______________

* Профессор  В. К. Е р н ш т е д т  читал лекции в Петербургском

университете по древнегреческому языку и палеографии (наука о древних

рукописях).

** П а л и м п с е с т  - рукопись, на которой стерт

первоначальный текст и написан новый.

- Мне жаль, - сказал профессор, - что вы не представили подлинника, однако текст говорит многое. Это письмо к Александру, написанное одним из его воинов в последний период жизни великого авантюриста, когда он был уже владетелем всей Передней и Центральной Азии и находился в Экбатане. Я перевел вам весь текст. Он написан неким беотийцем* Аристоником, манера письма и сокращения слов, "титлы", также подтверждают беотийское происхождение рукописи.

_______________

* Б е о т и я  - провинция в Древней Греции, откуда много

колонистов переселилось на берега Малой Азии.

В книге Флавия Арриана о походах Александра упоминается некий Аристоник, "кифаред", гусляр или цитрист, будто бы убитый скифами-массагетами* подле Зариаспы, нынешнего Чарджуя. Может быть, Аристоник был взят в плен и является автором этого письма. Я напишу обстоятельное исследование об этой рукописи. Желательно приобрести папирус у этой современной кочевой амазонки и передать на хранение в Публичную Библиотеку...

_______________

* М а с с а г е т ы  - одно из скифских племен. Смешавшись с

вторгшимся племенем огузов, они стали предками нынешнего туркменского

народа.

Перевод, полученный от профессора Ернштедта, я привожу ниже. Не знаю, написано ли им обещанное исследование; может быть, оно хранится среди его посмертных бумаг. В печати я его не видел.

6. ПИСЬМО, КОТОРОЕ НЕ ДОШЛО

"Александру, сыну Филиппа, царю Азии, потомку бога Амона*, победителю персов, египтян, эфиопов, скифов, бактриан, согдиан, паропамисадов** и тысячи других племен и народов, имена коих я не знаю, а знаешь только ты, Великий, да Зевс всемогущий, - привет и пожелание здоровья и новых побед посылает твой верный товарищ по сраженьям кифаред Аристоник, сын Каллимаха, родившийся в городе Акрафии, в Беотии, близ Копайского болота.

_______________

* Во время похода в Египет Александр Македонский прибыл в храм

бога Амона, находившийся в оазисе Фивах, среди Ливийской пустыни, где

амонские жрецы торжественно провозгласили его "сыном бога Амона".

** П а р о п а м и с а д ы  - предки нынешних афганцев.

Во время твоего блистательного похода к реке Оксу я вместе с другими товарищами переплыл на другой берег на надутых воздухом козьих шкурах и участвовал в сражении.

Меня ранили скифы-массагеты заокские; я был сброшен с коня, который влачил меня по камням, пока я не потерял сознание. Очнулся я от сильной боли. Около меня сидел старик, их лекарь, и держал выдернутую стрелу. Он спросил меня: "Что ты умеешь делать? Шить ли сапоги, ковать мечи, строить храмы или делать что-либо другое полезное? Тогда сохранишь себе жизнь, иначе тебя убьют".

Это было с его стороны коварством. Так как скифы любят знание и хотят уподобиться грекам в просвещении, то они из пленных отбирают им полезных и оставляют навсегда у себя, перерезав сухожилия около пятки, чтобы те не убежали.

Я не знал этой хитрости и сказал, что умею играть на гуслях и плясать священные танцы. Старик-лекарь передал это скифским старейшинам, и те оставили меня у себя рабом, тогда как других пленных они отослали к берегу Окса, чтобы обменять на взятых тобою в плен скифов. Мне не перерезали сухожилия, чтобы я мог плясать перед скифами во время их пиршеств.

Уже прошло три долгих года, как я нахожусь в плену, и теперь надеюсь послать тебе это письмо через товарища Пифона, тоже сохранившего целыми свои ноги. Он решил убежать, изучил скифский язык, женился на скифской девушке из племени амазонок, которые мужей не имеют, а живут своими женскими общинами. Поэтому и жена моего товарища не может оставаться больше с амазонками, и теперь вдвоем они хотят переплыть реку на выносливых конях и прибыть к тебе, величайший, непобедимый сын Зевса, равного которому нет, не было и не будет на земле!

Когда Пифон доберется до тебя, он передаст мою мольбу к тебе, который всегда так заботился о всех своих товарищах по битвам, покрывших себя ранами ради славы твоей и нашей дорогой родины. Ты давал каждому больному и раненому всаднику, возвращавшемуся на родину, по два таланта. Я молю тебя прислать эти деньги на берег Окса, около Зариаспы, и здесь через посредников твой посол пусть вызовет скифа Будакена, чтобы выкупить меня из рабства. Тогда я снова буду сражаться за тебя и петь тебе гимны, воспевая твои походы и доблесть твою и твоих товарищей.

Добровольно скифы меня выпустить не хотят, а заставляют учить их детей писать и говорить по-гречески, петь греческие боевые песни и играть на гуслях. Я живу только надеждой, что снова увижу родные вершины Геликона* и долины Беотии, покрытые зелеными виноградниками и маслиновыми рощами.

_______________

* Г е л и к о н  - горный хребет в Беотии.

Скифы-массагеты, меня захватившие, весьма храбры и больше всего любят свободу и коней. Они гордятся тем, что убили непобедимого Кира персидского и голову его положили в мешок, наполненный кровью, чтобы он, ненасытный в убийствах, наконец напился крови досыта.

Один из знаменитых храбростью скифов, Будакен, узнав, что я умею играть на гуслях, предложил сделать меня своим другом, держать в почете, если я сделаю гусли и буду ему играть, когда к нему прибудут гости. Он выкупил меня от того скифа, который подобрал меня на поле битвы, дав за меня пять отличных кобылиц.