Трудовые будни барышни-попаданки 2 - Ива Лебедева

— Я жду от вас конфиденциальности в нашем деле, — закончил он.

«Да!» — хотела я крикнуть в ответ. Но сдержалась. Представила, как будет, если ожидание затянется на три дня или больше. Не свихнусь?

Да и не в этом дело. Луч надежды ослепляет. И я не замечу, как попаду в зависимость. Слушайте меня, надейтесь на меня, никому не говорите обо мне и, что бы ни происходило, помните мои слова. Это страшная паутина, к которой стоит только прикоснуться — и уже не выпутаться.

А я еще не коснулась.

— Михаил Федорович, я понимаю вас, — ответила я, надеясь, что твердым голосом, — я очень благодарна вам за столь живое участие. Но поймите: сейчас для меня каждый час — пытка. Мне предстоит терпеть всю дорогу до дома. Я обещаю вам ничего не делать пару часов по приезде, кроме как расспросить дворню лично. Помня ваше обещание предпринять… спасти детей, я не буду совершать безрассудных шагов. Но терпеть и бездействовать дольше этого срока, особенно если что-то выяснится, я не обещаю. И не собираюсь немедленно обращаться в полицию. Но если слух о произошедшем дойдет до нее, я также не обещаю солгать ей, что мой ребенок находится в Голубках.

На одну секунду взгляд дяди-котика стал страшным. Вернее, пугающим. Напугать он мог лишь одним: «Извините, тогда ничего сделать не могу».

Но он тотчас же потеплел.

— Да, сударыня, я понимаю ваши чувства и согласен с вами. Пахом! — позвал он громко, и его сопровождающий, видимо денщик, живо подскочил и вытянулся в ожидании приказа.

— Передашь его превосходительству пакет лично в руки. И на словах — что меня задержало дело чрезвычайной важности. Вернусь — доложу подробности. Смени лошадей и во весь дух в Нижний. Там все сделаешь и так же быстро — обратно, в Голубки. Понял?

— Есть, вашвыскблагродие! — браво рявкнул дюжий усач. — Будет исполнено!

— Я еду с вами, — отвернувшись от денщика, объявил Михаил Второй. — Не могу отпустить вас в таком состоянии. К тому же вы правы, медлить не стоит. Чем быстрее дети вернутся домой, тем лучше будет всем.

Глава 3

Мой экипаж увеличился на одного пассажира, но скорость не снизилась — сани тянули свежие кони, лучшие из тех, что нашлись на станции. Мои лошадки остались отдыхать в пристанционной конюшне, дожидаясь нашего обоза, чтобы вернуться с ним в Голубки.

Обо всех лошадиных комбинациях договорился Михаил Второй. Он уединился со смотрителем, и разговор был почти неразборчив. До меня только донеслось «никак невозможно-с», а потом — повышенный, ровный и уверенный баритон особого чиновника. Когда смотритель вышел, на его покрасневшей физиономии читались и обида, и радость, и облегчение — неприятная беседа закончилась. Похоже, он был и запуган, и материально стимулирован, но в любом случае согласился ради его высокоблагородия серьезно нарушить должностной распорядок.

Ну и пусть. С той самой минуты, когда я услышала «я еду с вами», меня отпустило. Точнее, я ощутила себя пассажиркой тонущего корабля, вцепившейся в канат и разжавшей руки, едва под ногами оказалась шлюпка. Да, эта скорлупка прыгает на волнах, а буря вокруг не утихла. Но все же — надежда. О моей беде узнал человек, который не ждет от меня распоряжений, а готов действовать сам.

Пожалуй, впервые с той минуты, когда я вынырнула из реки, в моей судьбе участвует кто-то другой, неравнодушный и сильный.

Ну а все наши прежние мелкие смешные недоразумения, например ночные блуждания по спящему дому… Что делать, такая эпоха. Был бы он гусарским ротмистром, приставал бы не так деликатно, не крался бы, не шуршал, а шевелил усами, топал сапожищами, позвякивал саблей. А сейчас помчался бы на коне в усадьбу дядюшки — «где убийца, где злодей, не боюсь его когтей!».

Забавно… ведь Муха-Цокотуха изначально презентована как дама самостоятельная — по полю пошла, денежку нашла, ну, или заработала. Проявила инициативу с самоваром и гостями. Но все же, когда явился паук, не обошлось без Комарика. Вот так и со мной.

От этой мысли я улыбнулась. Наверное, впервые за последние сутки. А так как эти сутки еще и не спала, то решила подремать. И не заметила, как заснула.

В себя я пришла, только когда мы подъезжали к уездному городку. Проснулась и обнаружила, что заботливо укрыта щегольской шубой на чернобурках с Михаилова плеча, сам он тоже дремлет, откинувшись на набитую конским волосом подушку сиденья, но и во сне придерживает меня рукой поверх шубы. Чтобы я не сползла с его плеча, которое нечаянно использовала вместо подушки.

Кажется, здешние понятия о приличиях уже завладели моим мозгом. Я поторопилась отстраниться, чувствуя неловкость от этой совершенно невинной ситуации. Наверное, дело в том, что я понимала: невинность только в моей голове, а здешний мужчина может понять все неправильно.

Мое движение разбудило Михаила Второго. Он приоткрыл глаза и поспешил заверить:

— Не поймите превратно, сударыня. В дороге некоторыми условностями можно пренебречь. Тем более вы устали и встревожены. Я ни в коем случае не намерен использовать ваше состояние вам во вред.

Моих сил хватило только на вежливую благодарную улыбку. А дальше мы разговаривали о пустяках, пока не остановились у трактира, где обычно останавливались путешественники, решившие не заезжать в город. Инициатором стал Еремей, сказавший, что кони хороши, но отдохнуть им немного надо, и особый чиновник спорить не стал.

В чистой половине заведения был лишь один посетитель, и я узнала его сразу.

— Здравствуйте, Михаил Федорович, — сказала и подумала: даже улыбку выдавить больше не могу. Тревога, несмотря на краткий и ненадежный отдых, навалилась с новой силой.

Исправник поднял голову. В его взгляде мелькнуло удивление — он явно ждал кого-то другого. Возможно, полицейского агента.

— Здравствуйте, Эмма Марковна! Здравствуйте… Михаил Федорович, — добавил он после небольшой паузы, как бывает, когда произносят имя-отчество тезки.

Михаил Второй сухо поздоровался. Он явно не обрадовался встрече, но развернуться и уйти было бы странно.

— Самовар, и поскорей, — велел он подошедшему половому.

Я внутренне вздохнула от рефлексивной мысли: надо бы и сюда предложить мой фирменный чай. Но как о таком сейчас думать?

— Присаживайтесь к моему самовару, принесли только что, — пригласил Михаил Первый.

— Мы спешим, — невпопад ответил дядя-котик.

— Потому и приглашаю, — благодушно заметил исправник. — Вашего самовара ждать придется, а к моему — только чашки