Тот самый (СИ) - Зимин Дмитрий

— Эй, ты чего завис? — это Антигона. Стоит рядом, но притронуться, толкнуть в бок не спешит. Умница.

— Извини. Давно не видел свою физиономию в зеркале.

— Шеф сказал, что подобрал тебя на какой-то помойке. Это правда?

— Ну…

— Да ладно, не смущайся. Я, например, пока сюда не попала, жила на верфи, в порту. Амальтея — это такая чёрненькая — у сектантов. Её как раз собирались принести в жертву, когда появился шеф…

— Что, правда? — её непосредственность подкупала. И в то же время настораживала. Какого хрена так мило относиться к незнакомому человеку?

— А то. Сам спроси, если хочешь.

Дом был большой. Да нет, по питерским меркам — просто огромный. Мы прошли около десятка комнат — некоторые были пусты, другие загромождены мебелью в белых чехлах, еще какими-то громоздкими предметами, похожими на картины в массивных рамах… Люстры плавали под лепными потолками, как обёрнутые в марлю истребители.

— Заходи, будь как дома, — Антигона пригласила меня пройти вперёд. Я послушался, и замер в немом восхищении.

Это была кухня. Такая, как её показывают в кино про богачей. Длиннющая металлическая барная стойка отделяла хозяйственную часть. Там угадывался холодильник с дверцами, похожими на купейные двери вагонов, огромная кофе-машина с серебряными рычагами и никелированными соплами… Больше всего она напоминала древний, но отмытый до блеска паровоз. Всё убранство было выдержано в стиле хай-тек.

Терракотовая плитка на полу была выложена в форме звезды, вписанной в круг. По радиусу круга шли какие-то письмена…

Арамейский, — опознал я. Этот язык я читал лишь со словарём.

— Круто! Никогда такого не видел.

— Я знала, что тебе понравится, — Антигона говорила так, будто лично спроектировала здесь всё, до последней гайки.

Девчушка с античным именем, обогнув меня, пошла к кофе-машине. Одета она была в узкие джинсы и короткую маечку, которая открывала для обозрения всем желающим гладкий белый живот с висюлькой в пупке. Огненно-рыжие волосы стянуты в твёрдую на вид гулю, которая придавала веснушчатому круглому лицу вид матрёшки.

Вдруг Антигона крикнула:

— Агентство «Петербургские тайны», здравствуйте! Да. Нет. Шеф будет только вечером. Нет, раньше нельзя. Оплата картой или переводом. До свидания, — и уже мне: — Извини, я всё время должна быть на связи.

Совершенно не интересуясь моими вкусами, она принялась орудовать рычагами кофе-машины. Та загудела, потом зашипела, выпустила, ещё больше уподобляясь паровозу, струю пара, застучала, затарахтела, и — смолкла.

По барной стойке скользнула громадная керамическая кружка с шапкой белой пены.

— Капуччино, — объявила Антигона.

— Спасибо.

— Угадала?

— Да.

Я отхлебнул раскалённого, ароматного и необыкновенно сладкого напитка и почувствовал себя счастливым.

— У меня талант. Всегда знаю, что кому подать… Так ты тоже будешь у нас работать? — неожиданно спросила она.

Я опешил.

— Да… вроде как нет. Во всяком случае…

— Будешь, — уверенно качнула гарнитурой Антигона. — Иначе бы шеф тебя не приволок.

— Да это случайно вышло, — я пожал плечами и сделал еще один глоток. Терпкая волна блаженства пронзила до самых пяток. — Я шел, на меня напали, а шеф…

— Можешь звать его Алекс.

— Алекс. Так вот, он меня спас. А потом притащил сюда. Я его не просил.

— Ну, я же говорю: всё сходится, — Антигона дёрнула дверцу холодильника, достала большую бутыль с чем-то оранжево-желтым и поставила на стойку. — Апельсиновый сок, натуральный, — объявила она. — Будешь?

— Спасибо. Но лучше ещё кофе.

— Да ты не стесняйся, — она вновь повернулась к кофе-машине. — У шефа чутьё на людей. Если он тебя притащил — значит, почувствовал. Что ты свой. То есть, наш.

— Почувствовал?

— Ну… — она поставила передо мной ещё одну кружку. — Интуиция у него такая. Чуйка. Он всегда оказывается в нужном месте в нужное время и… в общем, находит людей. Меня вот нашел…

Помолчали. Когда вторая кружка кофе подошла к концу, я ощутил острую тоску: нужно прощаться. Идти в каморку, надевать просохшие ботинки, куртку со сломанным замком, брать рюкзак, благодарить за гостеприимство и уходить. Куда?

— Ну… — допив последние капли, я поставил кружку на стойку. — Спасибо за всё…

— Антигона! — в кухню заглянула синеволосая девушка.

— Это Афина, — шепнула мне Антигона, будто открывала страшную тайну.

— Вот ты где! Там группа иранцев. У них Александровка, Зимний и Эрмитаж. Шефа нет, а больше с ними никто разговаривать не может. Кричат: ишпейде, ишпейде… Хрен его знает, что это значит.

— Это не иранцы, — неожиданно для себя сказал я. Афина посмотрела на меня так, словно только что заметила. — Они албанцы. И’шпейт’е — на албанском значит «быстро».

— Ты знаешь албанский, — кивнула Антигона, как будто что-то подтверждая. — Вот видишь: шеф в тебе не ошибся. Иди, переодевайся. Амальтея подберёт тебе подходящие шмотки.

— Ничего не понимаю, — пришлось сопротивляться, так как просиявшая Афина уже дёргала меня за рукав.

Антигона закатила глаза.

— Шеф притащил тебя сюда, так? И ты знаешь албанский. А у нас — группа албанских туристов, с которыми некому разговаривать… Дошло?

Я пару мгновений смотрел в пустоту, затем потряс головой.

— Ерунда всё это. Простое совпадение.

— Нет, ну ты тупой, Сашхен, — Антигона рассмеялась. На щеках у неё проявились ямочки. — Совпадений НЕ БЫВАЕТ. Шеф привёл тебя СПЕЦИАЛЬНО! Так что иди и поговори с этими албанцами.

— Но я не умею водить экскурсии! Я и Питера почти не знаю.

— Тебе и не нужно, — Афина продолжала тянуть меня за собой. — Экскурсию поведу я, тебе нужно только переводить.

Вот так я и попал в одно из самых удивительнейших мест на земле. Агентство «Петербургские тайны». Кроме шефа Алекса, работали в агентстве три девушки. Туризм, развлечения, экскурсии.

Впрочем, начну по порядку.

В первый день работы, Алекса я так и не увидел. Витал он где-то далеко: со слов Антигоны, водил по городу делегацию из дружественной Уганды. На суахили, кроме него, никто не говорил, а сторонних переводчиков Алекс на дух не переносит.

Собственно, все девчонки в «Тайнах» были спецами по каким-нибудь языкам: романская группа, индокитай, японщина.

Антигона, например, была редчайшим спецом по мёртвым языкам Месопотамии: урский и вавилонский диалекты, древнеассирийский, древнеперсидский… Где шеф находил туристов, с которыми надо общаться на мёртвых языках, я представить не мог, но раз существовал переводчик — можно сделать вывод, что и делегации из столь экзотических земель имели место быть.

Я же, по своей специализации, мог объясняться на замане курди, домари и ломаврен — языках, на которых говорили в Сирии… Неплохо говорил по-ирански, турецки, арабски — включая восемь диалектов; В качестве факультатива изучал испанский, эльфийский и клингонский.

Да, забыл упомянуть: в Высшую офицерскую школу меня забрали прямо с первого курса филологического, отделение иностранных языков. Завербовали, что называется. Потом, конечно, я и ещё кое-чему научился, но заметили меня в связи с исключительной памятью и талантом к языкам…

Когда вечером, основательно вымотавшись — столько говорить мне не приходилось давненько — я добрался до особняка, никого уже не застал. Афина высадила меня у крыльца и укатила домой, я же, поднявшись по восьми каменным ступеням, вошел в свой новый дом.

Что характерно: о рюкзаке, оставленном в той же каморке под лестницей, рядом с раскладушкой, я ни разу не вспомнил.

На кухне меня ждал ужин: жаркое из говядины с картошкой. Кто это всё приготовил, я не знал, но был безмерно благодарен.