Чинители - Александр Александрович Матюхин

двигались будто бы бесцельно, но потом вперились в меня. От этого взгляда мне стало ещё больше не по себе. Я не из пугливых, но за последние десять минут стал бояться, кажется, всего на свете.

– Чего ждём? – спросил великан вкрадчиво. – Где мой маршрут? Верните по-хорошему.

Я понял, что речь идёт о том клочке бумаги. О карте города.

А дальше произошло вот что: дедушка проворно выхватил у меня из рук зонт, выставил его перед собой и распахнул. Зонт щёлкнул, с острого кончика сорвалась и блеснула короткая извилистая молния. Она ударила великану аккурат в переносицу. Великан же, отшатнувшись, выронил сеть, ударился плечом о стену, зацепил затылком лампу и, потеряв равновесие, стал заваливаться назад.

– Ну теперь нужно быстро и без объяснений… Бежим! – Бабушка сгребла меня и Макса обеими руками и поволокла почему-то в туалет.

Сухо треснула туалетная дверь, слетевшая с петель. Дедушка протиснулся мимо нас к шкафчику, висевшему над унитазом, ухватился за него обеими руками и вдруг с лёгкостью, которая ему совершенно не шла, вырвал с корнем и швырнул в коридор. Шкафчик обо что-то глухо ударился, последовал вскрик, а потом ужасная и неуместная в этой истории брань.

Великан таки упал – громко и шумно, ломая обувницу и срывая вешалку.

Максу нравилось, он испустил восторженный вопль. А вот мне было не до восторгов, я представил, что скажет папа, когда вернётся и обнаружит погром. Впрочем, мои тревожные мысли тоже быстро рассеялись, уступив место ещё большему удивлению.

На месте шкафчика над унитазом зияла дыра. Дыра эта была неровная, большая и потусторонняя. Из её глубин выплыли клочья тумана и стали расползаться по кафельному полу. Дыхнуло водорослями, влагой, мхом – точь-в-точь так же пахли бабушка и дедушка. Где-то внизу сверкнули молнии.

– Нам туда надо залезть? – восхищённо спросил Макс.

Я сделал шаг назад – подходить к дыре не хотелось, – но тут мне в руки всучили зонт и с силой толкнули вперёд. Ноги соскользнули с кафеля.

– Потом объясню, дети, – буркнул за спиной дедушка.

Ну я и полетел в дыру, наполненную туманом, головой вперёд, будто нырнул в неизвестность.

Зонт щёлкнул, распахиваясь. Вроде бы никаких молний он больше не запустил, но зато потянул меня за собой, закружил и отправил куда-то глубоко.

Очень глубоко.

Глава вторая, в которой мы задаём много вопросов и получаем не очень много ответов

Итак, прошло всего полчаса с того момента, как папа вышел за порог квартиры, а я, вместо того чтобы учить стих и играть на ноутбуке, падал куда-то, крепко вцепившись в деревянную рукоять зонта, и вопил от страха. Никогда не думал, что умею так пронзительно и профессионально вопить.

Где-то неподалёку вопил ещё и Макс (подозреваю, что от восторга), но мне не было его видно сквозь плотный туман и морось, облепившую лицо. Мы летели, летели и летели, как Алиса, но точно не в кроличью нору. Прежде всего потому, что скорость нарастала, воздух становился холоднее, а за шиворот то и дело попадали капли дождя. В какой-то момент мир закружился с такой силой, будто меня выкручивало наизнанку.

Как-то папа возил меня в парк кататься на каруселях. Мне было года четыре, я не понимал, куда иду, и очень радовался предстоящему событию. Разноцветные машинки, ракеты, солнышки и цветочки казались вместилищем непередаваемого удовольствия. Я смело забрался в синюю кабинку. Меня пристегнули, пожелали счастливого пути и отправили в полёт. Спустя где-то два оборота я понял, что крутиться совсем не весело, что в животе начинает болеть, голова вдруг стала тяжёлой, а в горле застрял скользкий и горький ком. Вращение убыстрялось, лица родителей мелькали с бешеной частотой, мне становилось хуже, горше, противнее. Не удержавшись, я разревелся и заколотил руками по кабинке. Мир мелькал и переливался. Голова раскалывалась. Кажется, я крутился так долго, что успел повзрослеть и состариться. Потом ракета стала замедляться и вскоре остановилась. Она-то не кружилась больше, но зато кружился мир и кружился я. Помню папины руки, схватившие и оттащившие меня в кусты, где мне и стало непередаваемо дурно.

Сейчас же кружение закончилось так же быстро, как и началось. Под ногами раскинулся город. Какая-то старая его часть, где любили прогуливаться мои родители. Жёлтые трёхэтажные домики наседали друг на друга ржавыми крышами, окошки светились где-то оранжевым, где-то красным или даже зелёным, а овальные арки удивлённо распахнули рты. Солнца не было, а небо от края до края затянула плотная осенняя пелена.

Подо мной вилась река или канал, каких в городе было видимо-невидимо. Холодный ветер швырнул в лицо очередную порцию дождя. Влажные волосы мигом прилипли ко лбу. Крик застыл где-то в груди.

Это был не мой город – солнечный и по-осеннему прохладный, – а другой, промозглый, дождливый, будто нарисованный художником специально, на потеху туристам. Излишне серый, чересчур тусклый, слишком ненастоящий.

Метрах в трёх планировал Макс, вцепившись в ручку зонта обеими руками.

– Чудеса какие-то! – крикнул он. – Я подозревал! Я вот прям так и думал!

Земля приближалась, вырастали чугунные ограды и мостовые. Тротуары и дороги были непривычно пусты. Я не увидел ни одной машины, ни единого пешехода. Только листья кружились по асфальту и застревали среди камней старых мостовых.

Зато серое небо было полно птиц. Их было много, и выглядели они странно. Не голуби, не вороны. Какого-то коричневого, болотного цвета. Птицы чертили в небе разные узоры.

Ветер направил нас к спуску с набережной, и я быстро нащупал ногами влажные ступени лестницы. Макс приземлился рядом, опустил зонт и тут же сказал:

– Мама будет ругаться, что мы босиком и под дождём.

– То есть больше тебя ничего не смущает?

– Я бы ещё штаны прихватил, – сказал Макс, подумав.

Одет он был в пижамные шорты и футболку. Я, впрочем, не сильно от него отстал. Оба мы при этом были босиком. Хорошо хоть не в трусах…

Резкий порыв ветра выхватил у меня из рук зонт и швырнул в реку. Зонт, кувыркаясь, пролетел несколько метров, упал рукоятью вверх и запрыгал на волнах, будто заправский сёрфер. Макс тут же сложил свой зонт и крепко прижал его свободной рукой к груди.

– И что теперь делать? – спросил он, оглядываясь.

Я ответил:

– Плохо, что телефон остался дома. Придётся как-то действовать своим умом… Давай для начала поищем дорогу домой. Потом позвоним родителям, пусть приезжают быстрее. Бабушка и дедушка не очень-то справились. Тебе не