Зулус Чака. Возвышение зулусской империи - Эрнест Риттер

Первые десятилетия XIX века получили у южноафриканских народов название «дифакане» или «мфекане». На русский язык это можно перевести как «перемалывание». Это был период многочисленных войн, в ходе которых происходило объединение одних племен, дробление других, миграции третьих. Возникали различные формы их взаимозависимости. В результате вооруженных столкновений некоторые племена и автономные группы переселялись, иногда даже в очень отдаленные области — за многие сотни километров,

Важнейшая роль в этих событиях принадлежала зулусам и их правителю Чаке. Именно их военные походы вызывали цепную реакцию объединений, дроблений и перемещений и в целом привели к наиболее значительным последствиям.

Как оценить их историческую роль?

Чака стал «собирателем земель»: одни он завоевывал, другие объединял без применения военной силы. Он проявил не только полководческий талант — с именем Чаки связаны и коренные перемены в управлении. Та структура управления страной и организация войска, которая оформилась к концу правления Чаки, просуществовала следующие полвека без существенных изменений и дала зулусам возможность одержать победу над англичанами в 1879 году.

К сожалению, время «мфекане» и роль Чаки до сих пор не изучены с достаточной полнотой, хотя в последние годы и появился ряд интересных исследований и в Европе, и в Африке.

Основная причина — в скудости достоверных сведений. Зулусы письменности не знали, а первые европейцы побывали у Чаки лишь в 1824 году, за четыре года до его гибели. К тому же это были молодые искатели приключений, отнюдь не ставившие своей целью дать научный анализ увиденному, да и подготовки у них к этому не было.

Конечно, деятельность Чаки отозвалась в последующей истории Южной Африки неоднозначно. Консолидация зулусского народа сопровождалась распадом и ослаблением многих других племен перед лицом экспансии буров и англичан.

И само образование могущественного военно-политического объединения зулусов с крепкой центральной властью вряд ли можно приписывать лишь одному человеку — Чаке. Можно с уверенностью сказать, что ко времени прихода Чаки почва для этих перемен ужо созрела, а некоторые из них уже начали осуществляться. Но об этом мы, увы, почти ничего не знаем. В исторической памяти зулусов Чака — и это естественно — совершенно затмил всех своих предшественников.

Доблесть и силу Чаки воспевали Маголване, крупнейший зулусский поэт прошлого века, прозаик Роберт Дломо в романе «Чака», поэт и писатель Вилакази. В 1979 году вышла объемистая книга зулусского поэта Мазиси Кунене, озаглавленная «Великий император Чака. Зулусская эпическая поэма».

В Чаке все они видели «короля-воина», стремившегося положить начало зулусской государственности. «Африканский континент знает многих выдающихся лидеров и полководцев, но никто из них не захватывает наше воображение в такой же степени, как Чака, сын Сензангаконы»[7],— писал в предисловии к своей книге Мазиси Кунене.

Чаке отдают дань не только зулусы. Руководитель революционного подполья Южной Африки Нельсон Мандела заявил в 1965 году, что на борьбу за человеческое достоинство африканцев его вдохновила память о великих делах Чаки. Это он сказал в своей речи на суде, где его приговорили к пожизненному заключению. Нельсон Мандела не зулус, он представитель коса, другого южноафриканского народа.

Первым романом, написанным африканцем Южной Африки, стал роман «Чака». Томас Мофоло, тоже не зулус, а суто, создал этот роман еще в начале нашего столетия, в 1909 — 1910 годах.

Чаку знают и в других африканских странах. В последние десятилетия, когда в Африке растет интерес к своему прошлому и появляется все больше историков и писателей, усилилось и внимание к Чаке.

Леопольд Седар Сенгор, сенегальский поэт с мировым именем, в 1949 году написал свою известную поэму «Чака». В поэме обвинителем Чаки выступает «Белый голос», который называет Чаку «зловредной гиеной», «великим кормильцем гиен и стервятников», «Песнопевцем смерти». Симпатии Сенгора целиком на стороне Чаки. Его Чака отвечает «Белому голосу»: «...я не гиена, а Лев Эфиопии[8] с поднятой головой».

В поэме Сенгора Чака говорит:

Я увидел в грядущем мой край... Где загублены рощи, сглажены горы, где в железо закованы реки и долы... Люди Юга воздвигли огромные горы из черного злата, из красного злата, а сами они голодают... Мог ли я остаться глухим к их страданьям и к их униженьям?

Пер. Д. Самойлова

Сенгор использовал роман Томаса Мофоло — книги Риттера тогда еще не было. У Мофоло в одной из самых драматических сцен Чака убивает свою возлюбленную Ноливе. Вероятно, само это событие — художественный вымысел Мофоло. Но этот сюжет воспроизвел и опоэтизировал Сенгор, а потом и еще несколько авторов. Идея у них, как правило, одна — Чака пожертвовал даже своей любовью, чтобы она не мешала ему служить делу своего народа.

Я б ее не убил, если б меньше любил...

Нужно было отбросить сомненья,

Забыть опьяненье от сладкого млека пылающих уст,

от безумных тамтамов, от ночного биения крови,

От нутра, где кишит раскаленная лава,

От страсти к Ноливе — Во имя моего черного Народа.

Число произведений о Чаке особенно увеличивается с шестидесятых годов. Сейду Бадиан, драматург из Республики Мали, в 1961 году издал пьесу «Смерть Чаки». В 1971 году своего «Чаку» опубликовал известный гвинейский историк и писатель Джибриль Тамсир Ниань. В 1972 году появилось сразу два произведения под одинаковым названием «Амазулу» («Зулусы»), Одно вышло из-под пера дагомейца Кондотто Ненекхали-Камары, второе написал тоже автор из Западной Африки — Абду Анта Ка. Роман «Ассегай» южноафриканца Кини Мак-Менеми опубликован в 1973 и переиздан в 1975 году.

Пьесы о Чаке идут в самых разных странах.

Появляются даже специальные статьи об образе Чаки в африканских литературах[9].

Молодые африканские историки тоже тянутся к этой теме. Когда в Восточной Африке возник сравнительно крупный исторический журнал, то статья о Чаке оказалась в одном из первых же номеров[10].

Мысли в этой обширной литературе высказываются, конечно, довольно пестрые. Прежде всего Чака стал олицетворением силы африканских народов, их готовности идти на жертвы ради единства и самостоятельности. По временам звучит и идея, иногда именуемая в Африке «антирасистским расизмом». Слышится и афроцентризм в противовес европоцентризму. Большинство современных авторов стремились не к тому, чтобы найти и собрать новые материалы о Чаке, а хотели в его образе воплотить свои сегодняшние идеи.