Путь. Книга 1 - Сергей Сироткин

Я протянул руку и обнаружил, что туманность на самом деле дальше. Тогда я попытался приблизиться к ней, стараясь дотянуться до искр руками. Я двигался, как мне казалось, быстро, но дотронуться и ощутить это нечто никак не мог. Наверное, так бы я и летел неизвестно сколько времени, если бы Вельзевул не остановил меня, схватив за плечо.

– Это множество миров, к которому ты устремился, находится очень далеко, – объяснил он. – Чтобы их достичь, надо воспользоваться крыльями для мгновенного перемещения, иначе тебе и вечности не хватит.

Я молчал, заворожённый красотой увиденного зрелища, не зная, что говорить. Огненный демон терпеливо ждал, когда я оторву взгляд от туманности и обращу на него внимание.

– И как воспользоваться крыльями для мгновенного перемещения? – спросил я.

– Так же, как мы сейчас пытаемся добраться до моего дома. Я потом объясню, – ответил Вельзевул и повлёк меня за собой.

Я послушно повиновался, но всё равно оборачивался на манящую красотой туманность. Перед нами вновь образовался тоннель, и, нырнув в него, мы продолжили путь.

Снова пляска вселенных стала кружить голову, но на этот раз Вельзевул крепко держал меня за руку, не давая вынырнуть из тоннеля и опять потеряться. Правда, я уже и не пытался. Расслабившись, моё болтающееся тело влачилось за братом, а я тем временем наслаждался пробегающими предо мной с огромной скоростью картинами вселенных, через которые лежал наш путь. От быстрого перемещения зрение расслабилось, и я видел только размытую, пестрящую яркими цветами полосу, в которой начал теряться от нахлынувшего головокружения.

Мы остановились внезапно, и я ощутил такой жар, что, казалось, он выжигает меня изнутри. Головокружение мигом прекратилось. Вельзевул отпустил меня, давая понять, что мы прибыли. Я принял вертикальное положение относительно мира, в котором находился, и окинул его взглядом. Это было Пекло. Сверху и снизу простирались бескрайние просторы лавы. Мы находились между двумя огненными океанами, посреди чьих безбрежных ярко-оранжевых мерно текущих масс раскинулись длинные скальные гряды. Они напоминали острые клыки пасти чудовища, спрятавшегося в огненных потоках лавы. Казалось, скалы медленно тают, и должны вот-вот исчезнуть в лениво облизывающих языках пламени. Но они крепко стояли на месте, являясь остовом плоти этого полыхающего, как мне показалось, зеркального мира. Некоторое время я привыкал к окружающей меня огненной среде. Моё тело достаточно быстро адаптировалось, и спустя каких-то несколько мгновений я почувствовал себя вполне уютно.

Вельзевул спикировал вниз, и, набирая бешеную скорость, полетел, огибая рельеф скальной гряды. Я устремился вслед за ним, и, лавируя между каменных клыков, влетел в прорубленный в скале огромный вход. Он напоминал ровную симметричную щель. Казалось, её пробили одним сокрушительным ударом при помощи неведомого оружия. Пролетев по проходу, обтекаемому всё той же лавой, я приземлился на твердь, впервые оказавшись в огненном зале жилища моего брата.

Предо мной открылся поражающий масштабами и красками интерьер логова хозяина ада. Зал был огромных размеров. Всё здесь полыхало всепоглощающим огнём. Лава была повсюду, она перетекала из самой в себя, создавая причудливые формы, облизывая острые грани багровых скал. Окружающее пространство было наполнено всевозможными оттенками двух цветов: красного и жёлтого, которые переплетались снова и снова, порождая немыслимые, ослепляющие световые картины. Цветовая феерия кружила голову, и казалось, что ты начинаешь растворяться в ней. Стоя на краю торчащей скалы, я зачерпнул немного лавы в руки и в ответ она начала обволакивать меня, словно ещё одной плотью. Первая мысль, возникшая в моём сознании, что сейчас огненная масса сожжёт и обратит моё тело в пепел, но что-то подсказало мне расслабиться и отдаться ей. Бросив сопротивляться, я почувствовал не обжигающий жар, а тепло. И чем больше я расслаблялся, тем приятней мне становилось в объятиях лавы, превращаясь в огненный кокон. Моё тело слилось с огненной сутью материи. Мы сплелись, словно любовники, и ко мне пришло осознание, что лава есть кровь Тьмы. По своим руслам, как по артериям, пронизывая всю тёмную сущность, она несла потоки бурлящей жизни. Эта кипящая масса проникала в каждую мельчайшую частицу моей ипостаси, полностью заполняя её пустоту. Я отдался пламенной страсти весь, без остатка, и желал в тот момент лишь одного: чтобы блаженство не прекращалось. Лава массировала тело настолько заботливо и бережно, что я начал проваливаться в забытье. И, наверное, окончательно потерял бы сознание, если бы не сотрясающий пространство голос Вельзевула.

– Ну, довольно! – с ноткой ревности и удивления произнёс мой брат, садящийся на огненный трон посреди зала. – Впервые вижу, чтобы лава кому-то, кроме меня, доставляла столько удовольствия вместо страданий.

«Страданий?» – молча удивился я и оглянулся. Действительно, окинув взором мир, я увидел, что все находящиеся здесь неимоверно страдают от обжигающих прикосновений. Мой взгляд невероятным образом был вездесущим и проникал во все уголки реальности. Все существа были без плоти, в виде прозрачных бестелесных материй, так как их тела мгновенно превращались в прах, попадая в пекло. Каждый пытался вырваться из объятий пламени, но лишь утопал в них ещё больше. Крики мучеников переполняли дом Вельзевула, но тут же растворялись, будто их и не было. Видимо, Вельзевул обманул, сказав, что дом – это мир, где тебя любят и ждут. Потому что здесь места для любви не было. Все безнадёжно ждали одного – прекращения страданий, которые были бесконечными, и, судя по крикам, постоянно усиливающимися.

– За что они так страдают? – спросил я.

– Это преступники со всех миров, которые попрали законы богов. Теперь они будут мучаться до тех пор, пока не получат прощения.

– Кто эти «боги»?

– Сильнейшие существа, рождённые мирами, – ответил хозяин ада.

Я смотрел на мучеников и почему-то их страдания вызывали во мне участие. Болью обречённых было пропитано всё вокруг, но именно этой болью и питался ад. Он был весьма прожорлив и неразборчив в пище. Главное для него было то, чтобы боль не кончалась. И конца ей не предвиделось, так как новые жертвы прибывали нескончаемым потоком через огромное жерло, которое являлось конечным пунктом системы порталов из бесчисленного множества вселенных. Часть прибывших «гостей» сразу попадала в объятия лавы, остальные пропадали в огромной пропасти среди бескрайнего океана огненной массы. Ввергнутых в ад было так много, словно миры порождали существ только для того, чтобы, вырастив их, бросить сюда на растерзание.

– Вельзевул, позволь мне осмотреть твой мир, – попросил я.

На самом деле я хотел удалиться, чтобы не показывать брату непонятно откуда взявшееся сострадание к несчастным, которых терзали неимоверные муки.

– Да, конечно. Чувствуй себя, как дома, – искренне улыбнулся брат.

Вынырнув из объятий огненной массы, я взлетел и покинул пещеру. Обогнув скалы, я вскоре летел между полыхающими океанами огня. Я летел туда, откуда доносились стоны и чувствовались неимоверные страдания. Через некоторое время я остановился, зависнув над огромной пропастью, у которой, казалось, не было дна.

К бездне подо мной текли потоки лавы, неся в себе души обречённых, которые затем падали вниз, где мгновенно исчезали. «Круги ада» – всплыло в сознании название пропасти. Они состояли из множества уровней, в которых каждый мученик находил своё наказание, и я решил как можно больше увидеть в этом жилище страданий. Не знаю, долго ли я летал по верхним кругам ада, но многообразие изощрённых пыток и наказаний заставляло отдать должное их изобретателям. Здесь был и разъедающий мрак, в котором медленно растворяли мучеников, а затем снова возрождали, и было непонятно, что больнее. И ямы забвения, где обречённые постепенно сходили с ума в одиночестве и беспамятстве, утрачивая остатки личности.

Раскинулась бескрайняя равнина насаженных на пики узников, чьи стоны звучали в унисон и сотрясали пространство уровня. Кишели непонятные твари, состоящие из одних пастей, пожирающих обречённых, которые находились в неподвижных телах и испытывали жуткие муки, не в состоянии не только убежать или скрыться, а даже шелохнуться. Причём пожирающие твари испытывали не меньшие страдания от неспособности насытиться, так как жертвы вываливались из распоротых брюшин, и всё повторялось заново.

На другом уровне перекатывались клубки из немыслимо переплетённых тел, истязающих друг друга различными орудиями пыток, основными из которых были плети с крюками на концах. Наносившего удар мученика на мгновение боль отпускала, так как переходила его жертве. Соответственно той ничего не оставалось, как нанести ответный удар, чтобы освободиться от приобретённой боли. Так, не переставая истязать друг друга, мученики и наказывали сами себя.