Штернхафен - Ежи Радзивилл

серой от старости побелкой, по которой вились тонкие, причудливые трещинки, гора электронного хлама в углу, узкое, как бойница окно с давно не мытым стеклом. Интерьер завершала древняя лампочка, болтающаяся на голом шнуре почти над входной дверью.

— Живу скромно, но с теплым сортиром, кстати он напротив, если надо, — любезно указал рукой Мартин, — Кухня через стенку. Остальное — моя комната, но там сейчас неубрано, так что пошли на кухню.

Впрочем, на кухне тоже творился бардак. Глядя на гору грязной посуды в кухонной мойке, горы окурков в пепельницах, фруктовую кожуру, пустые бутылки и рюмки на столе, любой посторонний человек резонно предположил бы, что Мартин пребывал в затяжном запое. Усадив Джея за стол, хозяин, немного смутясь, быстро убрал хлам, включил вентиляцию, махнул влажной губкой по столешнице, затем со стуком водрузил литровую бутылку шнапса, две чистых рюмки. Хмуро заглянул во фризер:

— Сейчас, только что-нибудь придумаю на закуску. Да, так вот. Пришла эта красотка к своей муттер, вся в слезах: «так, мол, и так, нету мне никакой жизни без Мартиника!» Та, сгоряча, дала ей в морду, потому как сочла, что я попортил девчонку. Еще и к врачу поволокла.

На стол шмякнулась банка сардин, чистая тарелка, которых, у Мартина, видимо, имелся неиссякаемый запас, в тарелку отправился кусок кровяной колбасы, ломоть сыра и несколько яиц, сваренных вкрутую да парочка маринованных огурцов. Напоследок хозяин приоткрыл лючок в стене над столом:

— Как говорят в Гдема, чем богаты, тем и рады. Хлеб там. Ну, доктор сообщил мамаше, что ее Магда как была с пломбой, так и осталась, мол, даже и попыток распечатать девицу не было. И быть не могло! Чтобы я лег с этакой слюнявой коровой! Разве что после лоботомии!

Мартин передернулся, открыл шнапс и плеснул в рюмки.

— В общем, после доктора начало меня это семейство всерьез охмурять. Я-де человек положительный, весь в заботах, непьющий, не бабник, не ветреник, то есть для них подходящий.

— Штурм крепости по всем правилам? — усмехнулся гость.

— Вот именно. Между тем, за их Магдой уже с год как увивается Рихард с соседней улицы. Бывший ее одноклассник. Полная в их понимании мне противоположность, тот есть бездельник, бабник и пьянь. Пришел он ко мне и давай тут отношения выяснять, я-де у него девчонку отбил. Тут-то меня и осенило. Я ему говорю, что его Магда мне как рыбья кость в горле, вместе со всем ее пузатым семейством. Решили так — я ухожу в запой, а Рихард Рильке срочно протрезвляется, становится уважаемым членом общества и все такое. То есть забирает себе эту корову, коль уж ему так приспичило. Ну, с прибытием!

Он поднял рюмку и по-гдемски чокнулся с Джеем. Выпил, передернулся, понюхал кусочек хлеба и тяжко вздохнул:

— И что же ты думаешь? Напрасно мы страдали. Магда в полной истерике принялась меня «спасать»! Даже в койку запрыгнуть пыталась. К счастью, когда я увидел колыхание складок ее сала, меня обильно и своевременно вырвало. Бедняге Рильке хуже всех. Выпить нельзя, приходится вкалывать, а корова как от него бегала, так и бегает. С горя он на заработанные деньги начал делать в своей берлоге ремонт! Довела человека!

Джей, не выдержав, захохотал. Мартин мрачно на него покосился.

— Ты чего?

— Ох и налип же твой «конкурент»! — фыркнул, досмеиваясь, Джей. Мартин хмыкнул и налил шнапс в рюмки:

— Я уже собрался притвориться, что уехал! То есть окна ставнями закрыть, едой запастись, счета вперед оплатить и на полгода здесь залечь, как в монастыре. А то никаких сил нет. А что? Работу я и по Сети могу делать. И зарплату получать — тоже.

Он тяжко вздохнул. Джей окинул взглядом собеседника. Мартин, в застиранных до серых оттенков джинсах, в драной майке, небритый и всклокоченный, выглядел лет на десять старше официальных двадцати пяти лет. Сейчас он достал пачку крепких «Новый Кенигсберг». Сунул сигарету в зубы, озадаченно осматривая кухню в поисках зажигалки. Поняв, что поиски зажигалки могут затянуться, Джей вынул свою и дал ему прикурить, Март поставил перед почти пустую давно не мытую пепельницу и наконец внимательно взглянул в глаза гостю:

— Но это мои новости. Моя, так сказать, борьба. А какими судьбами в наших палестинах ты?

— Если я скажу: «проходя мимо, захотел познакомиться с тобой», то ты вряд ли поверишь.

— Разумеется.

— Я по делу, Март, — очень серьезно посмотрел на него Джей, — Тебе что-нибудь говорит название Зауберберг?

— Что-то знакомое… «Волшебная гора»? — нахмурился Март, — Погоди-погоди… Это не в Южном ли архипелаге такой остров? Курорт там, верно?

— Именно, — кивнул Джей, — Справка. Кратер древнего вулкана, ныне неактивного. Площадь — пятьдесят два квадратных километра, формой похож на кривую подкову. Дорогое курортное место для инопланетников и им подобных. Постоянное население — менее трехсот тысяч человек. Сам курорт называется Штернхафен.

— Подробностей я не помню, а так все сходится, точно Штернхафен, — кивнул Мартин, — Как же! «Звездная гавань»! Постоянно рекламируют. И что тебе с того курорта? Хочешь позагорать или даже прикупить недвижимость?

— За последние три года на этом острове бесследно пропали девяносто четыре человека, — посмотрел на хозяина Джей. — В том числе три мастера боевых искусств, девять членов Торговой Лиги, сорок один боевой пилот Федерации и два наших брата-странника. Остальные — разномастная публика, большинству очень подходит характеристика из одного слова: «авантюрист». Пока все держится в секрете, но ты догадываешься, что ни одна подобного рода тайна не остается тайной надолго. Слишком многие знают. В любом случае ребята из руководства Федерации не намерены такое терпеть. Да и Братство, кстати, тоже.

— Майкрософт с пилотягами и прочими, но двое наших? — Март глотнул шнапс, сморщился, потряс головой, — Чего ж в новостях ничего нет? Не верится!

— А ты поверь, — угрюмо посоветовал Джей, доставая трубку, — Хук будешь?

— Пилотскую травку? — смешливо уточнил Мартин, — Да ты здорово вжился в образ!

— Угу. Будешь?

— Давай. Кто из наших? — снова помрачнел Мартин.

— Черный Яшка и Недотыка.

— Черного Яшку я не знал, а вот Недотыку — да. Знал, — поджал губы Мартин, — Умнейший чел. И осторожный. Дерьмовое, видать, дело.

— Яшка не слабей Недотыки, — гость поставил перед хозяином лакированную табакерку в виде старинного сундучка. Табакерка была до краев полна смеси хука и дорогого табака, а в крышечке специальный зажим удерживал книжку курительной бумаги, — Угощайся, Март.

— Красивая вещица! Одно непонятно, — покачал головой Мартин, сворачивая себе торпеду, — Какого мрака Недотыка полез в это идиотское место?

— Отчего же так жестоко — «идиотское»?

— Это же цуккенторт! — сморщился Март, — Приторно там все. Наше любимое отсутствие