Боец 8: лихие 90-е (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Бесси смущённо опустила голову.

— Я подумала, что могла бы быть полезной тебе, — ответила она.

Ну надо же, какое благородство! Конечно, только из-за этого она меня и разыскала. Вступила в клуб юных тимуровцев или как он тут у них называется.

— У тебя все в порядке? — на всякий случай уточнил я.

— Да, все хорошо, — невинно захлопала глазками Бесси.

Так, ну вот это уже точно голое, ничем не прикрытое враньё. У нее все отлично, но она очень захотела быть полезной случайному знакомому, которого знает несколько дней, поэтому бросила все свои дела и рванула за ним в другой штат. И правда, как можно усомниться в такой версии!

Впрочем, ладно. Какой бы ни оказалась в итоге причина ее появления здесь, полезной она действительно может быть. Лишние руки в нашей ситуации не помешают. Вот только где бы ей найти место для ночлега? Вряд ли Грейси обрадуется, что ко мне без предупреждения приезжают незнакомые девушки и с готовностью выделит дополнительную кровать.

— Ты не волнуйся, у меня есть где жить, — поспешно добавила Бесси, как будто прочитав мои мысли. Ну что ж, тем лучше.

— Значит, так, — сказал я. — Мы занимаемся подготовкой турнира, и пустые разговоры разговаривать с тобой мне просто некогда. Сейчас я поеду к рабочим заказывать у них октагон, — я показал нарисованный мной чертеж, — а ты, если действительно хочешь помочь, достань для нас перчатки.

— Перчатки? — не поняла Бесси.

— Вот, смотри, — начал объяснять я, рисуя на бумаге нужную перчатку. — Это перчатки для кудо. Запомни название!

Бесси кивнула.

— Вот таких нам нужно 16 пар. Найдешь — будешь молодец. Все расходы потом возместим, естественно.

— Ну… тогда я поехала? — спросила она со странной интонацией.

У меня возникло ощущение, что она ищет повод задержаться. Ну или по крайней мере ещё немного поговорить со мной. Но мне было просто некогда разгадывать ее женские загадки. Работы было невпроворот.

— Езжай, — кивнул я. Бесси ушла. А я решил пока дать свежую весточку в Россию. Спустившись вниз, я увидел Семёна, который оживлённо разговаривал по телефону, и знаками дал ему понять, что иду в телефонную будку.

Эх, вот что в Лос-Анджелесе хорошо, так это погода. По крайней мере, в теплое время года здесь всегда было тепло и даже жарковато. Щурясь от утреннего солнца, я шел к телефону-автомату и размышлял о том, что жизнь, как говорится, налаживается. Хрен знает, за каким чертом эта Бесси меня разыскала, но если она действительно будет помогать, то дело пойдет быстрее. Так что надо не теряться и быстренько хватать все возможности, которые в последние дни посыпались на меня, словно из рога изобилия.

— Ну все, Степаныч, — радостно заговорил я, услышав в трубке знакомое «Алло!». — Все на мази, командуй пацанам, чтобы выдвигались.

— Понял, — отозвался Степаныч. — У тебя там точно все договорено?

«И такие вопросы задаёт человек, заставивший меня выполнять работу его же агента», — ехидно подумал я. Но вслух спокойно ответил:

— А то! Я сейчас еду заказывать октагон, помощница только что уехала за перчатками. Список участников утвержден, все документы подписаны.

— Ладно! — громыхнул Степаныч. — Тогда я сегодня же передам пацанам, чтобы ускорялись со сборами, а ты держи в курсе дела! Добро!

Я повесил трубку и хотел было уже выйти из будки, как вдруг подумал: а почему бы мне сейчас не позвонить Алине? Конечно, шансов застать ее в гостинице в пока ещё рабочее время было немного — она всё-таки в Москву не прохлаждаться приехала — но чем черт не шутит! Может, хоть голос ее услышу да парой слов обменяюсь — уже хорошо. Степаныч ей, конечно, наверняка все новости уже рассказал, но услышать их напрямую от меня ей все равно будет приятно.

Набрав номер и услышав пару длинных гудков, я только успел подумать, что всё-таки лучше было бы звонить ей вечером, как вдруг в трубке щелкнуло и родной голос произнес:

— Слушаю!

— Алиночка, привет! — радостно выдал я. — Наконец-то я тебя застал! Как ты там?

— А, это ты, — неожиданно спокойно, и даже, как мне показалось, разочарованно ответила Алина. — Привет. Я нормально. А у тебя как дела идут?

—. У меня все просто отлично! — продолжал я. — Мы подписали контракт на проведение турнира с самим Ройсом Грейси! Ну ты, может быть, слышала, это сейчас реально крутой борец, международный уровень. Вот сегодня буду заказывать октагон для выступлений, уже подобрал отличных ребят, и, кстати, парочку московских уже пригласил к себе!

— А-а, да-да, я что-то такое слышала, Степаныч мне говорил, — ее голос звучал как-то… рассеянно, что ли?

— Алин, почему у тебя такой голос? — спросил я. — Что-нибудь случилось?

— Да нет, ничего, — ответила она. — Устала просто.

Я ожидал, что после этой фразы Алина, как это обычно бывало, скажет, как она соскучилась и ждёт встречи, или расскажет что-то о том, как провела последние дни. Но она просто молчала.

— Я тебе вчера звонил — тебя не было в номере, — продолжал я. — Наверно, вышла куда-то.

— Наверно, — равнодушно сказала она.

Что за черт? Такое ощущение, что ей вообще все равно и на мой звонок, и на то, что я ей говорю!

— Алина, слушай, а как у тебя дела с документами? Ты скоро сможешь ко мне вырваться? — ее реакция заставила меня немного растеряться, и я решил сразу перейти к делу.

— Пока не знаю, — туманно ответила Алина. — Не могу ничего сказать.

— Почему? — удивился я. — Какая-то задержка с увольнением? Так времени-то уже сколько прошло, должно бы что-то уже сдвинуться с места-то. Да и тем более начальство твое уже в курсе, не должно бы препятствовать.

— Да нет, начальство здесь ни при чем, — сказала Алина. — Просто пока не получается.

— Что значит не получается? — я окончательно перестал что-либо понимать. — Алин, ты можешь нормально объяснить, в чем дело? Почему загадками говоришь?

— Серёж, ну я же тебе сказала — пока ничего не знаю, — с заметным раздражением ответила она и вдруг добавила: — Я не готова сейчас ехать.

— В каком смысле не готова? — я почувствовал, как по телу пошел противный холодок. — Что-то с работой или…

В трубке снова повисло молчание.

— Алина! — уже требовательно произнес я. — Мне кажется, у нас с тобой не те отношения, чтобы ты со мной в шпионские игры играла. Ты можешь по-человечески сказать, что происходит?

— Так я все тебе уже сказала, — нехотя ответила Алина. — Пока приехать не могу, и что там дальше будет, я не знаю. Ты занимайся пока турниром, я знаю, что для тебя это важно, а обо мне не беспокойся. Серёж, ты извини, мне бежать надо, у меня сейчас встреча важная. Потом ещё созвонимся. Пока!

— Пока, — ответил я. Только спустя несколько секунд я сообразил, что мое «пока» прозвучало уже в тот момент, когда в трубке раздались короткие гудки.

Сто метров обратной дороги показались мне бесконечными километрами. Что же это, в самом деле, происходит? Так Алина со мной не разговаривала никогда — даже если на что-то обижалась, она всегда не давала ни малейшего повода усомниться, что это просто такие «брачные игры». А тут… Холодно-отстраненный голос, явное нежелание ничего объяснять, внезапно пропавшее намерение лететь ко мне… И ещё вот эта фраза: «я сейчас не готова». Что, черт возьми, все это значит? И что это за «наверное, меня не было»? Она сама уже не помнит, где была? Или не хочет рассказывать об этом мне? А если не хочет, то почему? Раньше, если приходилось касаться какой-то служебной тайны, Алина так и говорила, и все было понятно.

Да, не ожидал я такого разговора. Одни вопросы и никаких ответов. Многое себе представлял, но чтобы так… В какой-то момент я поймал себя на желании бросить все, рвануть в Москву и самому, на месте разобраться, в чем там дело. Не исключаю, что и начистить кому-нибудь его парадный портрет. Впрочем, я быстро подавил в себе этот порыв. Все же дело должно быть на первом месте, а все эти выяснения отношений можно и отложить. К тому же жизнь подсказывает, что во многих случаях подобные ситуации потом проясняют сами собой. Да и женская манера менять настроение и решения по десять раз на дню мне тоже была хорошо известна. А Алина, несмотря на достаточно жесткий характер и особенности профессии, всегда оставалась настоящей женщиной. А вот турнир сам себя не организует и не проведет. Так что, как говорится, лучше сосредоточимся на том, что мы можем изменить. А там, глядишь, и все остальное подтянется.