Сын Человеческий - Александр Мень

Напротив, с приходом религиозной и философской зрелости культур укрепилось убеждение, что верховная Реальность в корне отличается от всего частного и ограниченного. Последним словом дохристианской мысли стало учение о Божестве, Чье сокровенное, неисповедимое бытие находится по ту сторону зримого. Как бы ни называть Его — Небом, Отцом, Судьбой, — глубина Его не может быть познана никем из смертных. Идея эта не только вытекала из переживаний мистиков, но имела и логическое основание. Поистине — какой разум в состоянии охватить Саму Беспредельность?..

Однако таинственный порыв ввысь не погас в человеке. Он все время стремился преодолеть дистанцию, отделяющую его от Неба, связать свою жизнь с иным миром. В результате продолжали существовать две тесно переплетенные веры: вера в Непостижимого и — в стихийные божества. Последние, казалось, стояли ближе к человеку, и с ними можно было вступить в прямой контакт. Считалось, что есть секретные магические приемы, с помощью которых люди способны влиять на демонов и духов. Подобный утилитарный взгляд оставался господствующим в течение тысяч лет.

Многобожие и магия тщетно пытались заполнить пропасть, отделяющую землю от неба.

Впервые эта раздвоенность была снята в библейском Откровении. Оно учило о Боге “святом”, то есть несоизмеримом с тварью, и одновременно — о человеке как Его “образе и подобии”. Таинственное родство бесконечного Духа и духа конечного делает, согласно Библии, возможным Завет между ними.

Завет, или Союз, есть путь к единению человека не с богами, а именно с высшим Началом, пребывающим над Вселенной.

Примечательно, что религию Завета исповедовал народ, который не создал могущественной цивилизации, не выделялся в политическом отношении и лишь на короткое время достиг национальной независимости. Однако верность Богу он сумел пронести через долгие столетия своей мучительно трудной истории.

Предки этого народа с незапамятных времен кочевали между Сирией и Египтом. Предание сохранило память о племенном вожде евреев Аврааме (ок. 1900 г. до н.э.), с именем которого связано начало ветхозаветной религии. Первая ее заповедь указывала на важность человеческих поступков перед лицом Неба. “Я — Бог Всемогущий; ходи передо Мной и будь непорочен”. Аврааму было обещано, что через его потомков “благословятся все племена и народы земли”, хотя оставалось тайной, что будет означать это благословение[1].

В XVII веке до н.э. гонимые голодом евреи переселились на восток нильской дельты, где постепенно подпали под деспотическую власть фараонов. Вера Авраама была почти забыта.

Около 1230 года группа еврейских кланов, носивших имя “Сыны Израиля”, или просто Израиль, была объединена Моисеем — их великим пророком и законодателем. Он вернул народ к “Богу отцов”, к “Богу Авраама, Исаака и Иакова” и вывел соплеменников из “дома рабства”. В память об “исходе” и освобождении Моисеем был установлен праздник Пасхи.

Скрывшись в Синайской пустыне, израильтяне некоторое время обитали в окрестностях священной горы Синай и оазиса Кадеш, где пророк торжественно провозгласил основы религии Завета.

Моисей заповедал народу чтить лишь одного Бога, Владыку и Создателя мира, Который есть Ягве, Сущий, Тот, Кто обладает бытием, будучи Сам превыше всего чувственного[2]. Пророк запретил поклоняться каким-либо природным богам и даже делать изображения Самого Ягве. Знаком Его пребывания среди верных был только ковчег, большой ларец, украшенный фигурами крылатых существ — керубов[3]. Его укрепляли на длинных шестах и во время битвы несли перед воинами.

Моисей учил, что по воле Сущего Израиль должен стать избранным Его орудием, “народом святым и царством священников”, то есть общиной людей, предназначенной служить истинному Богу.

Культ кочевников-израильтян был свободен от обилия церемоний, свойственного всем древним религиям[4]. Учение пророка кратко сформулировано в Декалоге, десяти заповедях, которые были начертаны на двух каменных плитах. Суть их сводилась к верности Господу-Избавителю, а также основным нравственным нормам: чти отца и мать, не убивай, не кради, не прелюбодействуй, не клевещи, не завидуй. Из культовых обычаев Декалог упоминает лишь один — закон субботнего дня, посвященного Богу.

Кроме Десяти заповедей к той же эпохе, вероятно, относится и молитва-исповедание, начинавшаяся словами: “Слушай, Израиль! Ягве — Бог наш, Ягве — един. И возлюби Ягве, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всеми силами твоими!”[5]

Величественная простота Моисеевой веры и ее заповеди, следовать которым и до сих пор оказывается столь нелегко, знаменовали коренной поворот в религиозном сознании. Неудивительно, что Моисей должен был пережить трагедию непонятого пророка.

Библия повествует о том, с каким трудом воспринимали вчерашние рабы уроки своего учителя, как они восставали против него, как сильна была над ними власть привычных суеверий. Но пророк не отступал даже тогда, когда ему казалось, что дело проиграно. И его усилия не пропали даром. Религия Завета стала тем прочным корнем, из которого выросли духовная стойкость и единство народа.

Еще при Моисее израильтяне начали проникать в Ханаан, как тогда называли Палестину, а после его смерти большая их часть перешла реку Иордан и завоевала страну. Осуществилась мечта многих поколений: жить на “земле Авраама”.

Племя иудейское осело в районе гористого Юга, а остальные колена — на Севере. Но вскоре оказалось, что дети пустыни попали в положение победителей, которым пришлось покориться культуре побежденных. Цивилизация хананеев, родственная финикийской, была по тем временам высокоразвитой. Тем не менее ханаанские культы продолжали сохранять древний изуверский характер. В них практиковались и человеческие жертвоприношения, и ритуальные убийства детей, и храмовая проституция. Праздники, связанные с плодородием, сопровождались у хананеев чувственными обрядами и оргиями.

Под воздействием народа, среди которого ему пришлось жить, Израиль стал быстро терять свою духовную самобытность. Почитание Ваалов и других земледельческих богов Ханаана незаметно вошло в быт еврейских крестьян. Как говорит Библия, “Сыны Израиля уклонились от Ягве, Бога своего”.

Около 1100 года на ханаанский берег высадились воины, пришедшие с островов Эгеиды. То были филистимляне, народ, уже овладевший секретом выплавки железа. Они быстро установили власть над страной, и от них впоследствии она получила свое греческое название — Палестина. Израильтяне и хананеи, имевшие только бронзовое оружие, не могли противиться завоевателям.

Прошло почти полвека, прежде чем иго чужеземцев было осмыслено как небесная кара за отступничество. И тогда явились проповедники, призывавшие возвратиться к вере отцов. Они пробудили народные силы и возглавили восстание против филистимлян.

Война длилась долго и закончилась победой. В результате ее было образовано независимое еврейское царство. Около 1000 года при царе Давиде оно объединило несколько родственных племен и простерло свои границы “от Нила до Евфрата”. Религиозной и политической столицей Давид сделал ханаанскую крепость Иерусалим, куда по его приказу перенесли ковчег. Пророк Нафан предсказал царю, что его преданность вере будет вознаграждена: один из потомков Давида станет основателем вечного царства[6].

По обычаю Востока, когда человека провозглашали монархом, священник возливал на его голову кубок елея. Елей, масло оливы, считали символом прочности. Обряд же “помазания” напоминал о том, что власть даруется от Бога, Дух Которого отныне будет пребывать на Избраннике. Поэтому каждый властелин Израиля (а иногда и пророк) именовался Помазанником, Мессией, или по-гречески — Христом. Однако со временем этот титул стали относить лишь к великому Царю грядущего.

Для израильтян обетование о Мессии сливалось с общей надеждой на свершение неведомых замыслов Господних. Эта надежда издавна была характерной чертой Ветхого Завета. Она зародилась еще во дни Авраама; потом вожделенной целью стала “земля обетованная”, куда указал путь Моисей, и, наконец, пророчество Нафана дало новое направление народным чаяниям. 

Не следует, впрочем, думать, что духовная жизнь Израиля оставалась в ту пору незамутненной. В каждой главе библейской истории есть драматические страницы, повествующие о борьбе и соблазнах, падениях и отступничестве. Малодушие и страсти, тяга к чужим культам и расчеты политиков не раз колебали веру.

После Давида контакты с Финикией и Египтом вновь усилили влияние язычества. Хотя в Храме, который построил царь Соломон, не было изображения Бога (то есть соблюдался Моисеев завет), рядом с ним разместились капища иноверцев. Когда же в 922 году царство распалось на Север и Юг, Израиль и Иудею, угроза идолопоклонства стала еще реальней. Повсюду воздвигались алтари и священные рощи в честь Ваалов и Астарты, казалось, еще один шаг — и язычество будет признано второй официальной религией Израиля.