Бесполезен как роза - Арнхильд Лаувенг

Шведский психолог Ален Тупор занимался исследованиями, посвященными вопросу о том, что помогает людям с серьезными с психическими заболеваниями добиваться улучшения (Борг и Тупор 2003, Тупор 2004). Он применил простой и гениальный метод: стал встречаться с людьми, которые раньше были серьезно больны, а затем значительно поправились или совершенно выздоровели, и расспрашивать их, что, по их мнению, решающим образом повлияло на их выздоровление. Одним из важнейших среди полученных им ответов были рассказы о том, как тому или иному больному повезло встретить такого врача, который осмелился выйти за пределы установленных правил, дав больному ощущение понимания и уважительного к себе отношения. Многие из пациентов вспоминали при этом какие-то простые, обыкновенные вещи: санитара, который укутал пациента в теплое одеяло, принес ему, плачущему и напуганному, чашку чаю. Многие упоминали о потраченном на них времени и внимательности: о том, как представители лечащего персонала не пожалели времени на то, чтобы поговорить с больным, тогда как на отделении было много других неотложных дел. Некоторые вспоминали, как повышалось их чувство человеческого достоинства от такого события, как принятый кем-то из лечащего персонала подарок, носивший порой скорее символический, чем конкретный характер. А некоторые рассказывали и о случаях откровенного нарушения обязательных правил, когда лечащий врач, например, не заносил в карточку беседу с пациентом или проводил беседу бесплатно, или делал что-то, выходящее за рамки обычной практики, как это случалось, например, когда врач, поменяв место работы, продолжал лечение своего пациента. Подводя итог своих исследований, Тупор отмечает большое значение такого факта, как ощущение пациентом своей избранности, уважения со стороны врача, переживание взаимопонимания и важность таких отношений, которые складываются, когда человек чувствует к себе доброжелательный подход. В сущности, это так просто: мы не любим, когда нас воспринимают как представителя какой-то определенной группы, мы любим, чтобы нас воспринимали именно как ту неповторимую личность, какую мы собой представляем. Для повышения чувства собственного достоинства очень полезно ощущение своей избранности и неповторимости. В своей книжке «Деревенские дети дома и на горном пастбище» Мария Гамсун[1] описывает, как дети летом жили с матерью на горном пастбище. Старшего брата Улу мать попросила съездить а водой, а так как мать оторвала его от какого-то другого занятия, он неохотно соглашается выполнить поручение. Его несколько утешило, когда мать пообещала, что в награду за работу даст ему вечером лепешку со сметаной, он сел на телегу с бочками и отправился к источнику. Но, вернувшись, он тотчас же пошел к матери на кухню и спросил, только ли ему будет награда или братья и сестры тоже получат по лепешке? Мать ответила, что решила угостить всех детей, и перечислила, кто что сделал полезного. Ула вынужден был согласиться с нею, но сделал это неохотно, потому что «лепешка со сметаной большего стоит, когда ты ешь, а другие смотрят на тебя и завидуют».

Быть избранным или одним из многих — большая разница, и как показывает пример опрошенных Ту-пором людей, это можно использовать в психотерапевтических целях, повышая таким образом чувство собственной значимости пациента. В поликлиниках и других местах, где психотерапевт и пациент встречаются индивидуально, это можно применять с большой пользой. В больничных отделениях и центрах дневного пребывания дело с этим обстоит несколько сложнее. Как правильно заметила мама Улы: «Нужно обращать внимание на потребности отдельного ребенка, но и остальных при этом нельзя забывать». В идеальном мире, разумеется, каждый стал бы чьим-то избранником, и у всех представителей больничного персонала были бы среди пациентов разные фавориты, так что каждый пациент был бы самым важным, единственным и неповторимым, по крайней мере, для одного из медицинских работников. Но, как показывает мой опыт, действительность не так идеальна. Часто случается, что большинство персонала одних пациентов любят, вокруг других возникает конфликт между теми, кому они нравятся и кто их терпеть не может, а третьих вообще никто не выделяет. Они получают уход и лечение, но не ощущают избранности. Они просто есть там и более ничего. Мне довелось побывать молодой, недавно заболевшей пациенткой с «интереснейшими» симптомами и хорошим владением языком. На этом этапе я побывала в избранницах у нескольких людей, мне отдавали предпочтение, на меня тратили больше времени, мною чаще занимались, со мной беседовали, ко мне проявляли интерес и уделяли мне много внимания. Побывала я также и в давних хронических больных, сидящих на тяжелых медикаментах, из числа довольно безнадежных. На этом этапе я уже ни для кого не была избранницей, даже для моего лечащего врача. В этом положении я мало чего получала, и уж, конечно, ничего такого, что выходило бы за рамки положенного, что позволило бы мне ощутить себя особенной и неповторимой. Тогда я отошла на задний план, став частью общего фона, одной из тех пациенток, по сравнению с которыми избранные могли заметить, что им уделяется особое внимание. Мир суров, жизнь жестока, и с этим нам приходится жить, но я все же думаю, что для психотерапевта было бы неправильно ради укрепления самооценки Улы обделять его братьев, чтобы он мог наглядно видеть разницу. Для этого нужно все-таки найти какие-то другие средства.

Респонденты Тупора особенно высоко оценивали готовность лечащего персонала пойти на нарушение рутинного распорядка и сделать для них что-то особенное, быть может, даже в нарушение правил. Это очень важная информация, свидетельствующая о том, что некоторые представители лечебного персонала совершают такие поступки, и о том, что некоторые пациенты оценивают такие действия как что-то позитивное. Отчасти это, очевидно, связано с тем, что такие поступки давали им возможность почувствовать, что их выделили как личность, поскольку нетрудно понять, что медицинский работник не может сделать такие исключения для всех, и это придает человеку чувство уверенности и приятное ощущение того, что ему действительно идут навстречу. Однако, когда отдельные люди, пренебрегая общепринятыми правилами, начинают поступать по-своему, в этом всегда есть что-то сомнительное. Это может стать началом чего-то замечательного, революционного, ведь многие великие и важные исторические события, имевшие прогрессивное значение, начинались с того, что какие-то отдельные личности решились, нарушив общепризнанные правила, испробовать новые пути. Но эти начинания могут обернуться и чем-то негативным, преступления и правонарушения тоже могут начинаться с того, что какие-то отдельные личности, несогласные с общепризнанными правилами, решали, что для них эти правила необязательны или что данная ситуация оправдывает незаконные действия. Возможно, в этом случае следовало бы ориентироваться на то, что нарушение совершается, исходя из интересов пациента, а принятое решение основывается на профессиональном выборе наиболее полезного для данного пациента метода лечения с учетом его согласия, выраженного непосредственно или опосредованно. Казалось бы, при соблюдении этого правила все должно быть в порядке. Однако врачи тоже люди, и даже психотерапевты могут иногда совершенно ошибочно оценивать ту или иную ситуацию. Одна из моих коллег рассказала мне, что как-то, когда у нее возникли проблемы с машиной, ее подвозил домой один из пациентов. Это было удобно для терапевта, которая без лишних хлопот добиралась после работы до дома, и приятно для пациента, у которого это событие вызвало ощущение собственной значимости: ведь он оказался нужен своему терапевту и, кроме того, благодаря совместной поездке получил добавочное общение со своим врачом. Однако вскоре моя коллега поняла, что такие поездки оказывают на нее слишком сильное влияние при принятии решений о том, как часто ей следует оказывать предпочтение данному пациенту перед другими при назначении терапевтических встреч и какими вопросами следует заниматься во время беседы с ним — в особенности в конце сеанса. После этого она нашла другое решение своей транспортной проблемы.

Из исследовательских работ в этой области также явствует, что терапевты, вступавшие с пациентом в сексуальные отношения, говорили, что делали это ради пациента, нуждавшегося в сексуальном подтверждении или страдавшего заниженной самооценкой. Между тем по данным исследования у 40 % пациентов, имевших сексуальные контакты с терапевтом, самооценка снизилась по сравнению первоначальным уровнем. 50 % страдают кошмарами и паническими страхами, а 80 % — испытывают чувство вины и мучают себя упреками. (Cordt-Hansen, Johansen 2006). Так что одно лишь мнение терапевта не является надежным показателем того, что те или иные методы оказывают на пациента благотворное действие.