Шаман (СИ) - Седой Василий

Спутник что-то почувствовал, потому что уже к средине реки перестал мне предъявлять. Он стал рассматривать меня как-то по-новому. Глядел, как на неведомую зверюшку. Пофиг, как только лодка ткнулась в песчаный с этой стороны берег, я сразу же её покинул и спокойной походкой направился к пацанам. Я даже внимания не обратил на наставника, начавшего что-то снова вещать. Он от моей наглости аж заикаться начал.

Для меня весь мир сейчас сосредоточился на ненавистной харе ублюдка, пытавшегося меня убить. Он находился среди собравшихся здесь пацанов и снисходительно улыбался, с вызовом глядя мне в глаза.

Не сбавляя шага, я, как шёл, так и воткнул в эти наглые зенки пальцы левой руки. Изобразил простой, но очень эффективный приём, под названием грабли. Это когда на лоб противника кидается расслабленная рука с растопыренными пальцами. В момент соприкосновения эти пальцы напрягаются, и нажимая на лицо, с силой тянутся вниз. При таком раскладе существует вариант, что, как минимум, один глазик пальцы повредят, а при удаче, так и оба.

Сейчас для меня вопрос не стоял, просто покалечить или вывести противника на время из строя. Я шёл убивать, поэтому и грабли изобразил именно левой рукой. А правой зарядил кулаком в гортань со всей дури. Несмотря на воробьиный вес и детский кулачок, у меня все получилось, как я и планировал. Не спасти теперь этого придурка в нынешних условиях. Вряд ли здесь умеют восстанавливать напрочь смятое горло.

Толпа, собравшаяся на берегу реки, на секунду застыла, как парализованная. Она охренела от событий, происходящих на их глазах. А потом одновременно качнулась в мою сторону.

Меня мгновенно скрутили, а потом ещё и приложили чем-то тяжёлым по голове. Если бы я знал, что получу такую плюху, не стал бы стоять истуканом. По-любому ещё кого-нибудь попробовал покалечить, а так после удара просто потерял сознание.

Очнулся я уже в темноте, обмотанный сыромятными ремешками, как куколка шелкопряда. В паре шагов возле костра сидели несколько не молодых, матерых бойцов-воинов, о чем-то тихо разговаривая. Плохо, что среди них находился отец пацана, убитого мной, труп которого, кстати сказать, лежал неподалеку. Глядя на этого здоровенного борова, в голове у меня мелькнула мысль, что до изгнания дело может и не дойти. Этому бугаю не составит особого труда свернуть мою тонкую шею.

Я испугался, но виду не подал. Решил, что как бы события не повернулись, жалеть о своём поступке я все равно не стану. А там, как бог даст. В данном случае, как это не странно звучит, законы, принятые в племени, мне на руку. Сознательно хочу стать изгоем и таким странным образом попробую выжить.

До утра я так и пролежал связанный, размышляя о произошедшем, и пытаясь строить планы на будущее. Обычно, изгоям перед тем, как отправить их в запретные земли, давали возможность проститься с родными, а из снаряжения выдавали один лишь нож. Но бывали и исключения. Если родственники были не согласны с решением совета племени, они могли оказать изгою своеобразную разовую поддержку в виде разнообразной одежды, инструмента или другого какого-нибудь снаряжения. Всё, что угодно, за исключением какого бы то ни было оружия.

Оставалось надеяться, что матушка пацана и две его сестры додумаются притащить хоть что-нибудь полезное. Оружие, как таковое, нафиг не нужно. Сам изготовлю. Все равно народ в племени по большей части использует кремневые или бронзовые ножи, а так же сделанные из обсидиана. Бронзовые я видел только два штуки, они оба находились у шамана и его помощника. Напряженка, похоже, здесь с металлическими изделиями. Поэтому и жалеть об отсутствии не буду. А вот одежда и мелкие бытовые изделия, типа костяных иголок или разнообразных ремешков и веревок, пригодные для изготовления силков, очень бы пригодились.

С первыми лучами солнца к месторасположению жарко пылающего костра начали подходить соплеменники. Первыми здесь появились мама с сёстрами, которые притащили объёмный баул, потом пришёл шаман со своим помощником. Затем прибыли мирный вождь и совет старейшин в полном составе, множество уважаемых охотников и вся родня убитого, в полном составе.

Как-то упустил я момент появления тотемного столба. Его каким-то образом установили так, что я даже не заметил. Возле этого столба и состоялся своеобразный суд. Кстати сказать, все происходило очень интересно. При другом раскладе мне может даже понравилось бы подобное действо. А так как я был сейчас очень заинтересованной стороной, то понятно, что некоторые события меня совершенно не устраивали. Тем не менее, стоит признать, что все происходило достаточно справедливо, по делу, даже несмотря на попытки отдельных личностей преподнести мой случай в другой интерпретации и добиться для меня другого наказания. Не изгнания, а казни.

В процессе разбирательства, в какой-то момент я даже начал бояться, что меня могут оправдать. Когда мне предоставили слово, неожиданно для всех, да и для себя тоже, я высказал все, что думаю о военном вожде, старейшинах племени, шамане с его помощником. Рассказал, почему я убил урода, который попытался меня утопить. Задал простой вопрос, не кажется ли странным людям, собравшимся здесь, что за два последних года погибли все мои родственники мужского пола. А в момент их смерти рядом обязательно был кто-нибудь из семейки военного вождя.

Конечно, последнее утверждение я придумал на ходу. Но, как выяснилось, не ошибся. Нашлись люди, которые вспомнили, что именно так и было. Ткнул пальцем в небо, а попал в центр мишени. Разгореться скандалу не дал шаман, который непререкаемым тоном произнес:

— Смертоубийство соплеменника состоялось. Сейчас здесь все собрались, чтобы судить виновного. Все остальное требует отдельного разбирательства.

Итогом всего этого стало, как я и хотел, моё изгнание. Не понравилось мне только одно обстоятельство. До границы с запретными землями проводить меня собрался самолично военный вождь. Как только я услышал его пожелание, то понял, что скорее всего, в эти самые земли не попаду, не дадут мне туда дойти живым. Наверное, так бы и было. Но снова вмешался шаман и обозначил, что вождь, как отец убитого подростка, лицо заинтересованное. Поэтому провожать меня будет его помощник вместе с несколькими опытными охотниками. У меня аж от души отлегло. Реально думал, что не доживу до изгнания.

Мама с сестрами не подвели. Притащили с собой знатный баул. Я с трудом смог его поднять. А вот обнять на прощание не удосужились. Передав мне вещи, тут же, не откладывая, возле тотемного столба дружно отказались от такого родственника, как я. Произнесли ритуальную фразу, как бы вычеркнув меня из мира живых. Удивили, если честно. Они ведь могли этого и не делать, так поступили по собственной инициативе. Меня

даже обида взяла за пацана, в теле которого я нахожусь. Не по-людски поступили родственники.

В этот самый момент меня реально отпустило. Если раньше в планах мелькала мысль со временем вернуться и забрать родных этому телу людей, то сейчас, как отрезало. Осталось забыть о них, как о чужих людях, и жить своей жизнью.

Дорога до запретных земель оказалась реально тяжелой. Если бы не помощь помощника шамана, который практически сразу взялся дотащить баул, думаю, что я бросил бы эти вещи где-нибудь по дороге. Тропы, по которым мы передвигалась, реально были очень опасными. В некоторых местах проходили над глубокими пропастями и выступали из скального массива не более двадцати сантиметров. Я, хоть и не боюсь высоты, но за время этого перехода натерпелся немало страха. Жуть жуткая, если честно, которая закончилась внезапно на нешироком гребне перевала, являющегося своеобразной границей запретных земель.

Здесь я расстался со своим сопровождением, подхватив в одну руку тяжеленный для меня баул, в другую — довольно неплохой кремневый нож, протянутый мне учеником шамана. Затем продолжил движение в одиночестве. С другой стороны перевала тропа, если можно так выразиться, была несложной. Идти по ней было реально легко. Благодаря этому, появилась возможность предварительно осмотреться с высоты полёта птицы. Двигался я сейчас в направлении широкой долины, густо поросшей смешанным лесом и раскинувшейся на огромное расстояние. На то, что это именно долина, намекали высокие массивы гор, просматривающиеся на границе дальности зрения. Очень бросалась в глаза и выделялась на фоне местных пейзажей извилистая лента реки, кажущаяся с этой высоты узкой. Она протекала практически посредине этой самой долины. С правой стороны, по ходу моего движения, ничего, кроме ещё более высоких гор, мне заметить не удалось. А вот с левой вдали я обнаружил на краю зрения бескрайние просторы воды. Море или океан там находились, я припомнить не смогу.