Японская разведка против СССР - Алексей Борисович Кириченко

экзамену я все дни проводил в музеях Ленинграда, хотя сдавать экзамены и ходил. Как ни странно, но мне поставили на экзаменах довольно высокие оценки.

Как бы там ни было, я успешно сдал вступительные экзамены и был включен в состав тех, кого вызывали на мандатную комиссию, где происходило первое публичное знакомство руководства института с будущими слушателями.

На собрании вновь зачисленных слушателей было объявлено волевым порядком, что я буду изучать японский язык.

Бюро дезинформации

В 1923 году решением ЦК ВКП(б) в ОГПУ было создано Бюро по дезинформации. Бюро по дезинформации, которому должны были подчиняться все организации СССР. Впоследствии это бюро неоднократно реформировалось, но суть его работы оставалась прежней — продвигать необходимые Советскому Союзу решения и настроения. Многие разработки бюро до сего времени закрыты. Возможно, это и правильно: нужно иметь японскую выдержку и не выкладывать все карты на стол.

Но о двух гениальных операциях Бюро по дезинформации я хотел бы рассказать.

Первая — это знаменитый «меморандум позитивной политики Танака». В мировой печати был опубликован в 1927 году как доклад премьер-министра Японии Танака Гиити императору Хирохито. В меморандуме излагался план последовательного покорения Японией всего мира. Танака Гиити до конца дней своих пытался доказать, что никакого меморандума он не писал, что это фальшивка. Но чем больше он доказывал, тем меньше ему верили.

В последних российских публикациях начинают сомневаться в реальности «меморандума Танаки». Да и как не сомневаться, если влиятельные советские деятели даже в сталинские времена признавали, что меморандум — фальшивка. Если бы такой документ действительно существовал, он бы в обязательном порядке был затребован Токийским трибуналом в качестве доказательства агрессивности Японии.

Советская сторона обвинения на Токийском трибунале избегала даже упоминания об этом документе. Лучшим доказательством этого служит следующее письмо:

«Тов. Вышинскому А.Я.

Маршалом Чойбалсан по нашей просьбе было прислано в Токио на имя обвинителя от СССР заявление об обстоятельствах нападения японских войск на Монгольскую Народную Республику в 1939 г. в районе реки Халхин-Гол. Это заявление имелось в виду представить в Международный военный трибунал в качестве доказательства агрессивных действий Японии, поскольку документы Генерального штаба Советской армии, которыми мы располагаем, недостаточно освещали начальную фазу японского нападения.

Однако в заявлении Маршала Чойбалсана содержится несколько ссылок на меморандум Танаки, написанный в 1927 г., подлинность которого в настоящее время подвергается сомнению. По данным американского обвинения, можно опасаться, что подложность меморандума Танаки будет доказана защитой в стадии ее выступления. Поэтому обвинение избегало ссылок на него, чтобы этим не скомпрометировать своего доказательственного материала.

Мы в своих выступлениях на процессе также ни разу не упоминали о меморандуме Танаки.

В связи с этим прошу Вашего разрешения на возвращение через нашего посла в Монгольской Народной Республике Маршалу Чойбалсану его заявления для пересоставления с целью исключения из него ссылок на меморандум Танаки.

20 ноября 1946 г. подпись (С. Голунский)»

Комментарии здесь излишни, в документе все сказано предельно откровенно. Хотел бы только напомнить, что в то время заместитель министра иностранных дел СССР А. Вышинский был председателем комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) по руководству советской частью обвинения на Токийском трибунале, а генерал-майор юстиции С. Голунский был на процессе главным обвинителем советской части обвинения. Монголия не была допущена союзниками для участия в Токийским трибунале, так как считалась частью Китая и только Советский Союз признавал ее независимой страной и представлял ее интересы на процессе.

Результатом реакции А. Вышинского на докладную С. Голунского явилось следующее. Каким-то образом представителям СССР удалось добиться не только того, чтобы «меморандум Танаки» был признан официальным обвинительным документом за № 169, но и чтобы он был представлен… американской стороной обвинения! Вот это политическая игра! Чем же за такую любезность Советский Союз расплатился с «неподкупными» американцами?

Вторым неоспоримым успехом работы Бюро по дезинформации по «японской линии» явилось обеспечение «информацией» оперативной игры, которую вело ОГПУ (НКВД) с японской военной разведкой в Москве и на Дальнем Востоке.

После полученного из Генштаба Японии одобрения и утверждения вербовки «генерала» он был буквально засыпан заданиями японской военной разведки.

Первым серьезным заданием были вопросы о танковых войсках РККА (количество танков, их модификация, тактико-технические данные машин, места дислокации, укомплектованность личным составом, его моральное состояние и т. д.).

Через двадцать дней после «вербовки» на «генерала» обрушилось срочное задание японской военной разведки — двадцать семь вопросов по военной авиации РККА. По здравому рассуждению, выполнение такого задания для одного человека явно невозможно. Но через пять (!) дней «генерал» обрадовал своих «работодателей» отличной дезой, изготовленной Бюро по дезинформации ОГПУ.

Такая активность «генерала» продолжалась до 1938 года, когда новый шеф НКВД Ежов подрубил под корень детище Ягоды — он выкорчевал все с корнем и объявил участников этой игры японскими шпионами, и все они были расстреляны. Удалось сохранить жизнь только оперативному переводчику Роману Николаевичу Киму. Его спасло то, что он блестяще владел японским языком, который оказался востребованным даже во время войны.

По каким вопросам Бюро по дезинформации отличалось своими познаниями — смотрите Приложение № 3.

Когда раскроются тайны?

Самым знаменитым советским разведчиком продолжает оставаться Рихард Зорге. О нем написано очень много, но пока нет сведений о причине его провала. В этом деле могли бы помочь японские спецслужбы. Но, как говорится, не на тех напали. Японцы молчат и будут молчать.

Ко многим версиям о причинах провала Рихарда Зорге я хочу добавить свою.

В последние годы в отечественных средствах массовой информации начинают прорываться материалы об измене в 1938 году начальника УНКВД по Дальневосточному краю Г.С. Люшкова.

Но никто даже словом не обмолвился, что по совместительству он был правой рукой маршала Блюхера — начальником Особого отдела 1-й Краснознаменной дальневосточной армии. Оставим в стороне все безобразия, которые творил Люшков с командным и офицерским составом этой армии, а обратим внимание читателя на тот факт, что по своему служебному положению он имел право и возможность знакомиться со всеми, в том числе разведывательными, документами о Японии, которая по праву считалась основным противником Советского Союза на Дальнем Востоке. Он не мог не обратить внимания на обстоятельные сообщения «Рамзая», который имел доступ к высшим кругам Японии. Когда он махнул в Японию, то на допросах, видимо, поделился своим мнением, что в высших кругах Японии нужно искать советского разведчика, через которого уходит информация в Кремль. Японские спецслужбы основательно «прошерстили» высшие круги и к осени 1941 года вышли на группу «Рамзая».

Ныне покойный генерал ГРУ Михаил Иванович Иванов