Ревизор: возвращение в СССР 7 - Винтеркей Серж

Она молча передала мне бинокль.

Не сразу подстроил оптику под себя, но, когда изображение стало чётким, я чуть не выронил бинокль от радости.

Оксана, забравшись на стол в гостиной, протирала подвески на люстре!

Йес! Йес! Йес!

Йееес!!!

Больная она, блин!

Немного взяв себя в руки, повернулся к Галие. Вид её разительно изменился: желваки играли, губы сурово сжаты, взгляд недобрый…

– Пойдём! – резко сказала она.

– Куда?

– Я съезжаю обратно к Анжеле! – ответила она. – Ты же сам видел, она притворялась все это время, напугала меня. Я ведь ей поверила! Корила себя, что была так резка с ней…

– Стой, стой, стой. Не руби с плеча. Это все же мать. Какая есть, родителей не выбирают. Она любит тебя и заботится как умеет. Пусть не всегда разумно поступает, но по большому счету, она желает тебе добра. Чего ты добьешься, если устроишь сейчас скандал и уедешь к подруге?

– На чистую воду ее выведу, – яростно возразила Галия.

– А потом? Дальше что будет? Вернуться домой планируешь?

– Нет, – ответила Галия, немного подумав, – не смогу с ней жить.

– Вот, – подхватил я мысль, – и получится, что ты будешь жить отдельно от родителей, предварительно разругавшись с матерью. То есть сожжешь мосты. И это все будет из-за одной ошибки твоей матери. Вполне обычной, кстати, ошибки. Такие попытки манипулирования детьми вовсе не редкость.

Галия кивнула. Вид у нее стал задумчивый, но было видно, что она колеблется. Эмоции еще бушуют внутри.

– А теперь подумай на пару шагов вперед, – продолжил я объяснять. – Мы собираемся тебя в Москву переводить учиться. И это все будет буквально через пару месяцев. Так зачем разрушать отношения с близкими людьми, если все равно жить отдельно скоро будешь? Ты ведь этим не только мать накажешь, но и саму себя, переживать ведь будешь. И отца накажешь, для него семья очень важна, и брата. Он балбес, конечно, иногда, но тоже тебя любит.

– Так и что мне делать? – воскликнула Галия. – Делать и дальше вид, что верю в ее болезнь?

– А почему бы и нет? – я улыбнулся. – Ты знаешь правду, ну и подыграй ей. Но так, чтобы при этом ей преподать урок. Дай ей почувствовать, что болеть не так уж выгодно и приятно. Что это не только забота окружающих, но и отсутствие возможности контролировать ситуацию. Твоя мать любит держать под контролем семейные дела. Такой опыт ей точно будет не по нраву. А ты не только отучишь ее притворяться, но и сделаешь это мягко, не ругаясь и не выводя ее на чистую воду.

– И как ей дать это почувствовать? – в голосе подруги сквозила заинтересованность.

– Элементарно. Она начинает требовать чего-то или жизни тебя учить, тут же включаешь режим «мамочка ты больна, тебе вредно волноваться, давай ты выздоровеешь и тогда все пообсуждаем» или «не переживай мамочка, мы уже с отцом все обсудили и решили, чтобы тебя лишний раз не дергать, поправляйся».

Подруга усмехнулась. Идею она определенно уловила. Посмотрим, что будет с исполнением.

Мы спустились с колокольни. Галия немного успокоилась, но домой идти не спешила. С пониманием отнёсся к её состоянию и предложил сходить навестить Анжелу. Хорошие подруги для женщины как психотерапевт. Пусть обсудят ситуацию, перемоют Оксане косточки, глядишь, Галию отпустит. Сейчас ей выдержки не хватит делать дома вид, что она ничего не знает о притворстве матери.

Вторую попытку проводить подругу предпринял уже в девятом часу вечера. Открыл нам Марат. Оксана из гостиной слабым обеспокоенным голосом позвала Галию:

– Доченька! Ты где так задержалась?

Галия пошла к матери, но замешкалась в двери, тяжело вздохнув.

Мы с Маратом переглянулись и не сговариваясь, одновременно ухмыльнулись.

– Она знает, – прошептал я, кивая в сторону Галии.

Марат округлил в притворном ужасе глаза и пригласил меня жестом на кухню.

Глава 2

10 мая 1971 г. В квартире Галии.

Вежливо отказался от предложения Марата, сославшись на то, что мне ещё к суду над империализмом к завтрашнему дню подготовиться надо. Мне реально было жаль – отношения с братом Галии наладились, надо их укреплять.

Дома застал у нас в гостях Клару Васильевну с мальчишками. Пацаны с азартом гоняли по всему дому моего Тузика, а бабушки в прекрасном настроении пили чай, сидя за столом на кухне.

– Хорошие новости, Паш, – радостно сообщила мне Клара Васильевна, не успел я порог переступить. – Эмму в нейрохирургии в Брянске обследовали сегодня, мозговая активность есть. Есть надежда, Паш!

Она встала из-за стола и радостно шагнула мне навстречу.

– Это здорово! – обняв её, я почувствовав, как её трясёт от возбуждения. – Это очень здорово!

Надо Славку завтра обрадовать. Между школой и работой забегу.

Вот что значит надежда! Мозговая активность у Эммы есть. Этого было достаточно, чтобы я засыпал с улыбкой, как ребёнок.

Утром на зарядке сообщил Тимуру с Мишкой, что есть надежда, что Эмма выкарабкается. Их громогласное «ура!» разнеслось по всей округе.

– Тихо вы! – одёрнул я парней. – Весь город разбудите. У меня мама тут с ребёнком маленьким в ста метрах живет!

Кстати, а что я торможу вообще? Собирался же малую закалять! Они, наверняка, уже встают в семь утра, на работу и в ясли собираются… Мне малая всего на десять минут нужна… А не зайти ли мне к ним прямо сегодня? – решил я и переключился на парней.

– В свете того, что я вам сказал, нам надо Славку настраивать на экзамены. Переломы через месяц срастутся. А если экзамены со всеми не сдаст, зависнет до осени и в армию пойдёт. Ему надо помогать заниматься. Придётся устно повторять, писать он не может, книги держать перед собой и листать их тоже. Предлагаю распределить дежурства между нами и ходить к нему каждый день. Поговорю сегодня в больнице насчёт Славкиных перспектив, когда ему гипс планируют снимать. Сможет он, интересно, писать сразу? И надо это с расписанием экзаменов согласовать… Если гипс недели на три наложили, может, Славка ещё в экзамены вместе со всеми впишется. В любом случае, устные экзамены ему надо сдавать со всеми. И вряд ли он полностью к ним готов.

Тимур с Мишкой поддержали меня и устроили спор, кто первый пойдёт к Славке.

– Ты совмещай посещение друга со своими отработками в больнице, – посоветовал я брату. – Тебе сколько ещё отрабатывать осталось?

– Кто бы ещё мне это сказал?

– Ты что, сроки ни с кем не оговаривал? – рассмеялся я. – Ну ты даёшь! А в школе?

– Сказано было: до конца года, – проворчал Тимур.

– Какого? Семьдесят пятого? – подколол его Мишка.

Брат с досадой отмахнулся.

– Думаю, как каникулы летние начнутся, так и конец года наступит, – решил я. – Но тебе обязательно надо подойти к директору школы и проговорить всё это. Расставить точки над «и».

– Зачем? – не понял меня брат.

– Надо закрыть этот вопрос, – настоятельно сказал я. – Чтобы он лично подтвердил, что ты школе больше ничего не должен.

– Угу… – с сомнением промычал Тимур.

– Не угу. И в больнице точно также сделай. Ты ведь мысли читать не умеешь. Не знаешь, что директор с главврачом на твой счет думают. А знать это тебе очень важно. Поэтому не откладывай.

После зарядки зашёл-таки к Ахмаду. Мама очень удивилась, увидев меня на пороге.

– Начинаем с Аришкой закаливание, – бодро заявил я.

– Что ты напридумывал! – мама замахала руками. – Она только выздоровела более-менее. В садик ходит. Сейчас застудишь мне ребенка, опять с ней дома сидеть.

– Мама, мы ведь обо всем уже договорились. Не начинай опять, – состроил я сердитое лицо. – Аришка болеет слишком часто. Ваши закутывания и попытки уберечь ее от любого сквознячка только усугубляют ситуацию. Нельзя это так оставлять, надо принимать меры.

– Пашка прав, закалка только пользу принесет, – поддержал меня Ахмад. – Тем более май на дворе, тепло уже. Он же не в снег ее кидать собрался! Чего бояться-то?

– Вам, конечно, нечего. Не вы же лечить будете, – пробурчала мама, но под нашим дружным напором уступила.