Исход (Заговор ушедших) - Олег Себастьян

«Понятно», – Бремикер встал с колен. Рамзайер еще на некоторое время задержалась, осматривая молочного цвета голову, чуть тронутую проросшими волосами. «Думаю, что убили, где-то неподалеку», – констатировала она свои наблюдения, выйдя за Бремикером из кустов. Бремикер кивал и оглядывался.

Явно виднелась полоса на траве, будто примятая от перетаскивания. «Надо осмотреть весь берег от лестницы и дальше», – Ангелика тоже обратила внимание на примятость. «Фрау Рамзайер, давайте посмотрим сначала сами», – предложил Бремикер: «вызовем пять человек, чтобы прошли по берегу…» Он посмотрел на часы – было двенадцать тринадцать – «Вызовите из управления, думаю, что часа на два…» Ангелика возразила: «Франц, давайте сначала подытожим то, что мы здесь увидели, составим план действий…» Бремикер вспыхнул, но про себя признал правоту Рамзайер. «Где комиссар Грейнер?», – спросил он дежурившего полицейского. Тот включил рацию, поговорил недолго и доложил:. «Комиссар Грейнер приехал минут пятнадцать назад и сейчас разговаривает с секьюрити Форума. Его вызвать?» «Пускай закончит и подходит к нам. Спросите, сколько ему еще надо времени.» Сотрудник снова заговорил. «Еще полчаса, комиссар.» «Хорошо! Передайте, что ждем его здесь…»

Бремикер обратился к Ангелике: «Итак, что вы уже можете сказать, фрау советник?» Ангелика не успела ответить. К ним подошел криминалист: «Господа, сняли отпечатки отпечатки, все, которые нашли, на теле и вокруг. На теле только в районе головы. Больше ничего. Еще сняли, но очень размазанные, с кустов и ветки дерева. Обработаем уже в лаборатории, но гарантии получить что-то стоящее, мало…» «Почему с ветки?», – удивился Бремикер. Ангелика тут же объяснила, не дав сказать эксперту: «В кустах ветки растут низко и, чтобы выйти, надо отвести ветку в сторону. Хотя можно пройти и нагнувшись. Но вдруг повезет!?» Криминалист с улыбкой подтвердил, обращаясь к Бремикеру: «…Мы точно так же подумали…» «Видеосъемку закончили?», – уточнил еще Бремикер. «Да, сразу как только пришли, еще до работы экспертов…» «Тогда криминалистам можно ехать в лабораторию…», – Бремикер на ходу соображал, что можно тут еще придумать для экспертов.

«Думаю, что надо все-таки осмотреть ступеньки…», – раздался голос Рамзайер. Бремикер и криминалист посмотрели друг на друга, а потом на нее. «Медик определил, что смерть наступила раньше, чем тело оказалось в кустах…» Бремикер согласно кивнул. «Рана на виске говорит в пользу того, что потерпевшму нанесли смертельное ранение где-то в районе парка…» «Мы как раз для этого и хотим вызвать людей», – возразил Бремикер. «Комиссар,» – в присутствии коллег Ангелика всегда обращалась к нему официально – «давайте попытаемся восстановить путь, каким тело оказалось в кустах, хотя-бы на участке от аллеи или от этой лестницы…» Бремикер колебался, Рамзайер же продолжала: «Сотрудники, что осмотрели аллею, не обнаружили – пока еще – никаких повреждений растительности и никаких следов покрышек. Значит, вероятнее всего, тело внесли в кусты с берега. К тому же по аллее надо нести вдвоем, как минимум, и ломать кусты. Скорее всего, то, что тело привезли на машине, можно исключить. Комиссар Грейнер еще может что-то выяснить, но это маловероятно…»

Бремикер в глубине души отдавал должное логике фрау юстиц-советник и пока не находил доводов к возражению. «…Также можно практически исключить, что тело привезли и, тем более, принесли сюда раздетым. Думаю, что нам надо остановиться, как основной, версии убийства уже в этом районе. Потом потерпевшего, уже в бессознательном состоянии, дотащили до кустов, ударили еще раз снизу под нижнюю челюсть, затем раздели. Преступник, вероятнее всего, взял одежду, и все, что было на убитом, с собой и ушел…»

Бремикер еще не построил для себя более-менее цельной картины, так пусть хоть Рамзайер пока предлагает, решил он про себя. «Значит, надо перерывать все мусорные баки в округе километра и искать выброшенную одежду с пятнами крови?» «А что еще остается?», – сощурила Рамзайер и так уже казавшиеся узкими за стеклами очков голубые глаза. «Если бы еще знать, во что убитый был одет…» Бремикер обратился к молчавшему криминалисту: «Вы можете постараться определить приблизительно, что было на теле?» Тот с сомнением проговорил: «Ну разве что по анализу микрочастиц можем установить, из чего состояла одежда – убитого или другого… Но, какой фирмы и что было написано на футболке, к примеру…», – он улыбнулся: «Разве что, дело бы шло об убийстве какого-нибудь Promi…» Ангелика тоже усмехнулась: «Думаю, что нужды в таком уж кропотливом анализе не дойдет… Вы как думаете, коллега?» Бремикер насупился, его задевала безупречная логика Рамзайер.

Сам он слыл тугодумом и не обладал большим воображением в разработке версий, но сейчас он должен был пока согласиться со всеми выслушанными доводами фрау коллеги. И ограничился лишь тем, что сказал: «Надо дать ориентировку для патрулей, чтобы обратили внимание на всех, кто несет поношенную одежду» «Хотя, конечно, одежду могли пронести и в рюкзаке, тем более, вряд ли уже это был объемный узел. Лето же.», – с сомнением добавил Бремикер и распорядился, обратившись к полицейскому: «Пусть увозят тело…»

Ангелика согласно кивнула – новых следов лежавшее тело не давало, а без идентификации тела дело сдвинуться не могло. «А вы… Коллега, помогите нам, пока не придет комиссар Грейнер…», – Бремикер пригласил эксперта задержаться. «Кстати, где комиссар?», – спросил он нетерпеливо полицейского с рацией. Тот снова склонился ухом к рации: «Уже вышел, будет здесь через пять минут…»

Бремикер обратился к коллегам: «Сейчас мы еще и сами поищем, вдруг удастся найти что-то важное…» И все они направились по береговому уклону к кустам, перед которыми упаковывали в прорезиненный чехол вынесенное нагое тело…

…Всю ночь он пытался заснуть и, как только смежило глаза, в уши врывалась разудалая, витиеватая и постоянно повторяющаяся восточная мелодия… Под утро сон наконец овладел им, но раздавшийся откуда-то из подземелья резкий выкрик вырвал его из падения так, что после толчка в нижней части разом потяжелевшего тела – то ли бедер, то ли подошв – в глаза настойчиво стал проникать серый сумрак…

Еще мгновения, прищуриваясь и ощущая тянущую боль в веках, он лежал и пытался припомнить события сна, но ничего, кроме навязчивого набора все более разбегавшихся звуков, не заполняло его голову…

Наконец глаза привыкли к свету августовского утра, он полежал еще с минуту и толкнул плечи вверх…

Переходя из комнаты в комнату, он постепенно вспоминал, что вчера, в воскресенье закончился двухнедельный отпуск и наступало утро возвращения на работу. Настенные часы исчезли – все предметы, считавшиеся «излишествами», то есть то, что висело на стенах и стояло на полках, забрала с собой съехавшая во время отпуска жена. К излишествам были отнесены и часы, и теперь он снова стал привыкать, как и в течение долгих лет одинокой жизни в Германии, рассчитывать темп времени, лишь иногда подглядывая на экранчик доставшейся от дележки движимого имущества простенькой «Нокии».

Чувство времени возвратилось, будто и не исчезало, пока он продолжая двигаться из душа в комнату, где нагревался утюг, и обратно в ванную – чтобы закончить с умыванием…

Наклонив голову над раковиной и слыша звуки фыркающего чайника, купленного еще в последнем году 20-го века, и с тех пора сопровождавшего его с самого первого дня приезда в Штуттгарт, он уже перебирал в памяти события последних двух недель, которые, как ему чудилось, были лишь предвестниками каких-то неведомых и основательных изменений в его жизни…

Причиной беспокойства стал, как он был убежден, разговор с коллегой на второй день отпуска, которому он позвонил рано утром, чтобы отойти после многочасового ночного скандала с женой. Еще за неделю до его отпуска шеф разослал всему отделу приглашение на день рождения к себе домой – так и стояло: «Семья Асбрандт приглашает сердечно в свой семейный дом на торжество» (шеф отличался крайней серьезностью по отношению к себе, хотя и не чуждался ироничности в разговорах с подчиненными).

В итоге он никуда не пошел, прислав сообщение, в котором не особо даже утрудившись найти извиняюшийся тон, просто информировал о своем отсутствии. Определенных планов на отпуск не было, хотя и оживала время от времени мечта посмотреть на Рим.

Вместо «Вечного города» к ним с женой вдруг приехала старшая дочь жены, жившая отдельно от них вот уже несколько лет в Дрездене. Неожиданной стала просьба привезти с собой друга, то ли занимавшегося с ней когда фитнессом, то ли просто очередного «бойфренда».

Ему не хотелось присутствия совсем уже постороннего человека, к тому же немца. Периодические визиты дочерей жены не оставляли ничего, кроме ощущения совершенно потерянного времени и сил души, отданных равнодушным, пустым людям.