Последний Ангел - Артур Мусин

– Прощай.

Резко разворачиваюсь и топаю в сторону дома. Слышу сказанное вдогонку «До встречи» и рев мотора. Настроение ниже некуда, даже аппетит пропал. Еще и погода «радует». Тяжелые облака в ночи совсем черные. Копятся и кружат над городом, точно призраки умерших.

Ловлю себя на мысли, что по-прежнему сжимаю в руке талисман или, как его называли те двое, скрижаль. И что делать с этой скрижалью? А ведь они говорили, что скрижалей три. Одна в руке, значит, две другие – те самые талисманы на моей шее. Срываюсь с шага на бег. Сотня метров до подъезда, восемь лестничных маршей, зеленая дверь с номером 34. Ключ легко проворачивается в замке. Не снимая обуви, бросаю пакет с продуктами прямо на пол и залетаю в ванную. Одну скрижаль кладу на умывальник и стягиваю футболку.

Страшная догадка оказалась верна. Талисманы на кожаном шнурке. Золотые прожилки на одном из них стали красными, а на втором – красными с голубым. И на той скрижали, которую я нашел у магазина, тоже красные прожилки. Талисманы с бордовыми вкраплениями обрели руны внутри перечеркнутых восьмерок. Третий, с голубым и бордовым, поменял только цвет.

Кажется, я схожу с ума. Но все же аккуратно продеваю кожаную веревочку через отверстие. Теперь на моей шее три загадочных скрижали, одна из которых еще загадочнее прочих.

Это психоз. Слишком нереально для правды. Нужно просто поспать, дать отдохнуть мозгам.

Быстро раскидываю покупки по полкам старого холодильника, натягиваю мокрую от дождя футболку и выхожу на улицу. Темно, фонари давно погасли. Четвертый час ночи, прохладно, но дождь лить прекратил. Несколько минут разминаюсь и приседаю у подъезда, легким бегом огибаю дом, парк, круглосуточный ларек.

Дыра в заборе впускает меня на территорию спортивной площадки. Асфальтированное кольцо зажимает в себе баскетбольную площадку, заляпанную серыми лужами. Вокруг свернувшегося удава беговой дорожки теснятся скелеты снарядов: мокрые турники, брусья, лесенки.

Не сбавляя темпа, делаю круг за кругом по мокрому асфальту. Кроссовки слегка скользят, пресная влага на футболке сменяется соленым потом. Круг за кругом. Круг за кругом, пока не собьется дыхание, пока не захрипит в легких, пока не станут чугунными ноги, а пот не зальет глаза.

В конце концов появляется чувство, что предел близок. Сбавляю темп, перехожу на быстрый шаг, восстанавливаю дыхание. Еще два круга медленным шагом – и к снарядам. Брусья, турник. Так по очереди, пока руки не станут ватными, пока не задрожат от напряжения пальцы.

Мокрый, усталый, но довольный возвращаюсь в свою уютную берлогу. Ноутбук на столе, шкаф в углу, кофеварка на кухне. Мой привычный мир. Все как обычно. Хотя нет, не все. Теперь в зеркале я вижу три талисмана, а не два.

С приближением рассвета выхожу из душа, быстро ем яичницу, выпиваю молоко и падаю в кровать. Уснул, еще не коснувшись головой подушки.

Бродяга. 10 мая 2011 г.

Просыпаюсь от того, что безуспешно ловлю руками сползшее одеяло.

Через открытое настежь окно в квартиру врывается влажный северный ветер. Он прорывается сквозь броню оранжевых штор и кидается на меня с отчаянной хваткой питбуля.

Оранжевые шторы. Кто вообще придумал делать шторы оранжевыми? Ужас. Ненавижу их, если можно ненавидеть шторы. Внешний дисплей телефона-«раскладушки» показывает 16.24. Но на улице довольно темно. Весна-вертихвостка снова изменила мир, пока я спал.

Белый остров одеяла безнадежно далеко. Вставать придется в любом случае.

Монитор ноутбука отчаянно сигналит о новых сообщениях, пропущенных вызовах, скачанных файлах. Странно: обычно я первым делом сажусь за комп, но сейчас нет никакого желания даже прикасаться к набору плат и микросхем под пластиковым корпусом. Только радует играющая песенка великого Цоя «Мы ждем перемен». Выхожу из комнаты, так и не коснувшись мышки. Верный электронный друг грустно смотрит мне вслед жидкокристаллическим дисплеем.

Запах кофе и поджаренного с яйцом хлеба быстро заполняет пространство холодной квартиры. Я все еще зябну, но закрывать окно почему-то не хочется.

Быстро перекусываю и впериваю взгляд в неспешно ползущие тучи. Тяжелые гиганты величаво утюжат город, вдавливают людей в асфальт и ломают слишком высокие строения.

Что делать дальше, не представляю. Никакой работы на сегодня не предвидится. Играть тоже нет желания. От безделья голову наполняют густые, словно смола, мысли. Тяжелые и промозглые, как осенний ветер. Единственное светлое пятно – Оленька. Загадочная и красивая.

Среди прочих мыслей проползает глупая, почти мальчишечья – выйти из дома, погулять у того самого магазина. Может, там я снова встречу белую спортивную машину.

Сам себе удивляюсь, но делаю именно так. Надеваю черные джинсы, футболку и черную кожаную куртку. Рефлекторно проверяю талисманы. Все три на месте. Непривычно. Надеваю кроссовки и выхожу на улицу.

Огромные капли с шумом лупят асфальт, в надежде проломить себе дорогу к земле.

Чувствую себя невероятно глупо. Минут тридцать брожу вокруг этого магазина. Иду от остановки до дворца культуры неподалеку, оттуда к остановке – и опять к магазину. Представители органов правопорядка, спрятавшиеся от проливного дождя в жестяной будке, косо поглядывают в мою сторону. Попробую вернуться позже. Прогуляюсь по городу, и опять сюда.

Проливной дождь разогнал людей по домам, кафе и магазинам. Улицы пусты и прекрасны. Запах мокрого асфальта смешивается с ароматом свежей листвы, озона и выхлопными газами от проезжающих машин.

Это та самая дорога, которая привела меня к знакомству со странным парнем и прекрасной девушкой Оленькой. Ноги сами несут меня в тот двор, в тот самый подъезд, только сейчас нет оккупации бабулек.

Мягкая подошва кроссовок глухо скрипит о сталинский бетон. Я не могу отделаться от ощущения, будто из каждого дверного глазка на меня смотрят, обсуждают, прикидывают…

На четвертый этаж взбираюсь, словно на Эверест. Дыхание сбивается, выступает холодный пот. Хорошо, что я мокрый от дождя: будет не так заметно, что вспотел. Хотя какое это имеет значение?

Наконец упираюсь взглядом в броню новенькой двери. Окрашенная в коричневатый металлик сталь. Сенсорный звонок, крохотная камера. И зачем я сюда пришел? Во мне зреет решение развернуться и никогда больше не появляться в этой части города, но дверь тихонько приоткрывается. От неожиданности сильно вздрагиваю, отчего становится стыдно перед самим собой.

В проеме двери появляется маленькая беловолосая голова.

– Входи, – зовет детский голосок.

Мальчишка лет четырнадцати, кажется, смотрит мне прямо в душу. Его серые, очень взрослые глаза никак не подходят к детскому личику. Короткие шорты, футболка с каким-то покемоном и сандалии. Одет парень совсем не по погоде.

– Ну же, входи. Времени нет.

Невольно подчиняюсь этому парнишке и вхожу в квартиру. Пугающая картина. Стены, пол, мебель в кухне заляпаны запекшейся кровью, от которой в квартире стоит неприятный запах. Следы крови есть и на полу в большой комнате. Запачканы и дизайнерский столик, и простреленный монитор. Взгляд цепляется за кусочек черного пластика на пушистом ковре. Моя флешка, та самая, которую я держал в руках в момент выстрела.

– Проходи.

Мальчишка рукой указывает в сторону балкона и пересекает комнату. Я следую за ним, но по дороге подбираю свою вещицу. Так, на всякий случай.

– Ты кто?

Решаю взять на себя инициативу, едва попав на балкон. Самый простой балкон советской постройки. Видимо, сюда рука дизайнера еще не добралась. И уже никогда не доберется. Отсюда открывается прекрасный вид на центральную улицу: магазины, бешено несущиеся по дороге машины, мигающие светофоры.

– Бродяга, – спокойно отвечает мальчишка.

– Ты, видимо, друг Кавена? Или Оленьки?

Эти короткие, ничего не объясняющие ответы начинают выводить из себя.

– Нет, не друг, но их знаю. Собственно, поэтому и позвал. Не отдавай им скрижали.

– И не собирался.

– Не будь так уверен. Эти…. гм…. они умеют убеждать. С этими скрижалями много непонятного.

– Да что это вообще за скрижали? И что вообще происходит? – спрашиваю ровным голосом, этакий супергерой из боевика, показное спокойствие.

– Ничего пока не произошло, кроме появления этой скрижали. Ну и нового ловца.

Мальчишка отворачивается от меня и смотрит вдаль. Его детское лицо удивительно серьезное.

– Надеюсь, ты не про меня?

– Нет, конечно. Тебя это не касается. Просто не отдавай скрижали. Лично тебя прошу.

Несколько минут я просто смотрю на мальчишку, а он просто смотрит на город.

– Красиво? – спрашивает он с неясной печалью в детском голоске.

– Да.

В это время все светофоры, словно по команде, показывают зеленый. Так называемый зеленый коридор, я думал, такое бывает только в Москве. И в этот зеленый коридор влетает белая спортивная машина.