Призрак миссис Рочестер - Линдси Маркотт

кузена. У него поместье на побережье, роскошное, виды просто сногсшибательные. Называется «Торн Блаффс», и я его личный шеф-повар и вроде помощника по всем вопросам.

– Звучит отлично.

– Так и есть, вот почему я и звоню. Получил от тебя сообщение по почте, что ты ищешь новое жилье, так вот послушай. Тут есть коттедж. Очень милый, никто им не пользуется. Можешь перебраться сюда совершенно бесплатно, на лето, а может, и дольше.

– Погоди, – не поняла я. – В Калифорнии?

– Ага. Знаю, далековато, но тебе подойдет идеально. И платить ничего не нужно. – На заднем плане раздается громкий многоголосый лай. – Погоди, сейчас выпихну собак с кухни. – А потом его голос, в отдалении от трубки, добавил в нестихающим гвалте: – Ну-ка, пошли отсюда! Выметайтесь! – И снова мне: – У нас тут пять собак сейчас, и, конечно, дрессировщиком назначили меня. Так о чем я говорил?

– О бесплатном коттедже с видом на океан. Где подвох?

– Никакого. Никакого подвоха. Кроме того, что Эван – мой кузен – привез дочь из школы на лето. Ей тринадцать, и она в таком возрасте ну, ты понимаешь. Она должна была поехать к бабушке, но та сломала бедро. А мать умерла пару лет назад…

Я глубоко вздохнула.

– Как?

– Она работала на какую-то общественную организацию, поехала в Африку для помощи голодающим и там случайно съела что-то с арахисом. А у нее была смертельная аллергия. Эван до этого момента даже не знал, что у него есть ребенок. Они после той одной ночи не общались.

– Бедная малышка, – пробормотала я.

– Да уж, кошмарные перемены для нее. Но я как раз подумал, что ты можешь помочь, из-за своей мамы, понимаешь? Поговорить с ней и все такое.

– Только поговорить?

– Ну нет, не только. Она будет ходить в летнюю школу, нагонять какие-то предметы, которые завалила, но с концентрацией у нее не очень. Ей нужно дополнительное обучение. Тебе, конечно, заплатят – вдобавок к коттеджу. Неплохая почасовая ставка. Мой кузен не бедствует.

– Но я никогда не занималась репетиторством.

– Ничего сложного. С ней надо позаниматься французским – а ты же на нем говоришь, верно? И чем-то вроде природоведения, а это просто, всего-то надо пролистать учебник.

– Но почему я? Почему не нанять профессионального учителя?

– Эван ненавидит чужих в доме. А я ему сказал, что ты мне как семья, а я в свою очередь для него семья, так что все мы в каком-то смысле родственники.

У меня закружилась голова. Похоже, вино дало о себе знать.

– Так и чем же занимается этот твой кузен?

– Двоюродный кузен, если быть точным. Он предприниматель. Финансирует стартапы, в основном в Силиконовой долине. – И как-то слишком небрежно Отис добавил: – Ты могла о нем слышать. Эвандер Рочестер.

– Тот, который убил свою жену? – пораженно и недоверчиво уточнила я.

– Так ты о нем слышала?

– Вообще-то, Отис, да. Только прошлой весной все СМИ об этом кричали. Его жена была известной моделью. Беатрис Мак-Адамс, верно же?

– Да, но он не убивал ее. Господи! Это же было самоубийство. Она утопилась. У нее была шизофрения или что-то в этом роде. Все знали, что она чокнутая, – так она и разрушила свою модельную карьеру. Вонзила булавку от «Шанель» прямо между глаз какому-то фотографу из Vogue.

У меня вырвался нервный смешок.

– Серьезно?

– Ага, и похлеще бывало. К тому же Эван пытался спасти ее, но опоздал. Ее унесло волной. Течение здесь чудовищное. – Тут он натянуто хихикнул. – Слушай, тебе ничего не угрожает, если ты этого боишься. Я бы не стал тебя уговаривать, если б тут могли ночью перерезать горло или что-то вроде того.

– Я даже не знаю. Ты не всегда продумываешь все до конца.

– Но это я хорошенько обдумал. И мне очень, очень хочется, чтобы ты приехала. Поможешь мне тут. Не знаю, как тут справиться в одиночку. Дел по уши, Эвана почти никогда нет, так что нас тут только двое с Софией и еще пара человек прислуги. Я почти как в заключении!

– Почему мне кажется, что ты чего-то недоговариваешь? – помедлив, все же произнесла я.

– Я тебе все рассказал, честное слово. И тебе здесь понравится, обещаю! Мы недалеко от Кармел-бай-зе-Си, тут полным-полно галерей, тебе будет интересно! – Тут его телефон запикал. – Это он, надо бежать. Пришлю тебе фотки! – И он повесил трубку.

Я допила вино. Как похоже на Отиса. Предположить, что я возьму и сорвусь в Калифорнию, будто это веселая поездка за город на автобусе.

Раздался сигнал мессенджера. Две фотографии: на первой – невероятный вид на аквамариновые воды бухты, окруженной пастельного цвета утесами, с подписью: «Вид из твоего коттеджа!»

На второй – размытое селфи самого Отиса в белом костюме шеф-повара, размахивающего шумовкой: «А это я на кухне!»

Я действительно скучала по нему. Больше, чем думала. «Как семья».

Снаружи дождь перешел в безрадостную морось, и без того слабый свет начал тускнеть, и в квартире тоже потемнело. Это местечко попалось среди первых, когда мне нужно было срочно съезжать от изменщика Джереми, и я сняла его, практически не глядя. Даже если б я могла позволить себе аренду, оставаться здесь не хотелось – слишком много плохих воспоминаний.

Те места, о которых упоминал Отис – Биг-Сур, Кармел-бай-зе-Си, – звучали очень романтично, вызывая в воображении разбивающиеся об утесы волны и звон церковных колоколов в отдалении.

И еще та бедная девочка… Так неожиданно потерять мать. Даже ничего не зная о ней, мне захотелось оказаться рядом.

Может, я смогу ей чем-то помочь. И смогу помочь Отису – для разнообразия выберется на какое-нибудь мероприятие. Новое место. Новая цель в жизни…

Но о чем же он мне недоговорил?

Точно что-то такое было. Никаких сомнений.

Беатрис

Торн Блаффс, 17 декабря

Раннее утро

Женщина с косами расчесывает мне волосы.

Она хочет, чтобы я считала ее доброй, и действует аккуратно, но потом дергает, распутывая узел, и я рычу в ответ, низко, как животное, и она останавливается. Я чувствую, как ее рука крепче сжимает рукоять щетки. Ей бы хотелось сделать мне больнее, это ощутимо, но она не осмеливается.

Может, я однажды ее укусила.

Могу себе вообразить эту картинку: ее квадратную коричневую руку и как я вцепилась в нее зубами, будто в куриное бедрышко, и она зашипела. Зашипела, точно коричневая змея, и попыталась меня заколдовать, но теперь она боится, боится моих острых кошачьих клыков.

Я не знаю наверняка. Мысли путаются, мешаясь с туманом. Но мне нравится эта густая пелена в голове, тогда кажется,