Однажды… Истории в стихах и прозе - Даниил Хармс

«Жил был в доме тридцать три единицы…»

жил был в доме тридцать три единицычеловек страдающий болью в поясницетолько стоит ему съесть лук или укропвалится он моментально как сноп.развивается боль в правом бокучеловек стонет: я больше не могу.Погибают мускулы в непосильной борьбеоткажите родственнику карабе…И так слова какое-то не досказавумер он пальцем в окно показав.все присутствующие тут и наоборотстояли в недоумении забыв закрыть ротдоктор с веснушками возле губыкатал по столу хлебный шарик при помощи медицинской трубы.Сосед занимающий комнату возле уборнойстоял в дверях абсолютно судьбе покорный.тот кому принадлежала квартирагулял по корридору от прихожей до сортира.племянник покойника желая развеселить собравшихся гостей кучкуЗаводил грамофон вертя ручку.Дворник раздумывая о превратности человеческого положенияЗаворачивал тело покойника в таблицу умножения.Варвара Михайловна шарила в покойнецком комодене столько для себя, сколько для своего сына Володи.Жилец, написавший в уборной: «пол не марать»вытягивал из под покойника железную кровать.

вынесли покойника завёрнутого в бумагуположили покойника на гробовую колымагу.

подъехал к дому гробовой шарабанЗабил в сердцах тревогу гробовой барабан

<Август 1933>

Сладострастная торговка

одна красивая торговкас цветком в косе, в расцвете лет,походкой легкой, гибко, ловковошла к хирургу в кабинет.Хирург с торговки скинул платье;увидя женские красы,он заключил её в объятьяи засмеялся сквозь усы.Его жена, Мария Львовна,вбежала с криком: Караул!и, через пол минуты ровно,Хирурга в череп ранил стул.Тогда торговка, в голом виде,свой организм прикрыв рукой,сказала вслух: «к такой обидея не привыкла…» Но какойбыл дальше смысл её речей,мы слышать это не могли,журчало время как ручей.темнело небо. И в далиуже туманы шевелилисьнад сыном лет – простором степии в миг дожди проворно лилисьломая гор стальные цепи.Хирург сидел в своей качалкекусая ногти от досады.Его жены волос мочалкиторчали грозно из засады,и два блестящих глазаего просверливали взглядом;и, душу в день четыре разаобдав сомненья черным ядом,гасили в сердце страсти.Сидел хирург уныл.и половых приборов частивисели вниз, утратив прежний пыл.А ты, прекрасная торговка,блестя по прежднему красой,ковра косаясь утром ловкосвоею ножкою босой,стоишь у зеркала нагая.А квартирант, подкравшись к двери,увидеть в щель предпологаятвой организм, стоит. И зверив его груди рычат проснувшись.а ты, за ленточкой нагнувшись,нарочно медлишь распрямиться.У квартиранта сердце битьсяперестаёт. Его подпорки,в носки обутые, трясутся;колени бьют в дверные створки;а мысли бешенно несутся.и гаснет в небе солнца луч.и над землей сгущенье тучьсвою работу совершает.И гром большую колокольнюс ужасным треском сокрушает.И главный колокол разбит.А ты несчастный, жертва страсти,глядишь в замок. Прекрасен вид!И половых приборов части,нагой торговки, блещут влагой.И ты, наполнив грудь отвагой,вбегаешь в комнату с храпеньем,в носках бежишь и с нетерпеньемрукой прорешку открываешь,и вместо речи – страшно лаешь.Торговка ножки растворила,Ты на торговку быстро влез.В твоей груди клокочет сила,Твоим ребром играет бес.В твоих глазах летают мухи,В ушах звенит орган любви,И нежных ласк младые духииграют в мяч в твоей крови.И в растворённое окошко,расправив плащ, влетает ночь.и сквозь окно большая кошка,поднявши хвост, уходит проч.

14—17 октября 1933.

Физик сломавший ногу

Маша моделями вселеннойВыходит физик из ворот.И вдруг упал, сломав коленныйСустав. К нему бежит народ,Маша уставами движеньяК нему подходит постовойТвердя таблицу умноженьяСтудент подходит молодойДевица с сумочкой подходитСтарушка с палочкой спешитА физик всё лежит, не ходит,Не ходит физик и лежит.

21 янв<аря> 1935 годаД. Х.

«Однажды утром воробей…»

Однажды утром воробейУдарил клювом в лук-парейИ крикнул громко лук-парей:«Будь проклят птица воробей!»Навеки проклят воробейот раны чахнет лук-парейИ к ночи в мёртвый лук-парейСвалился мёртвый воробей.

Д. Х.24 янв<аря 1934–1935>

Антон и Мария

Стучался в дверь Антон Бобров. За дверью, в стену взор направивМария в шапочке сидела. В руке блестел кавказский ножЧасы показывали полдень. Мечты безумные оставивМария дни свои считала и в сердце чувствовала дрожьСмущён стоял Антон Бобров не получив на стук ответаМешал за дверь взглянуть тайком в замочной скважине платок.Часы показывают полночь. Антон убит из пистолета.Марию нож пронзил. И лампа не светит больше в потолок.

Д. Х.26 янв<аря 1935>

Страшная смерть

Однажды один человек, чувствуя голод, сидел за столом и ел котлеты,А рядом стояла его супруга и всё говорила о том, что в котлетах мало свинины.Однако он ел и ел и ел и ел и ел, покудаНе почувствовал где то в желудке смертельную тяжесть.Тогда, отодвинув каварную пищу, он задрожал и заплакал;В кармане его золотые часы перестали тикать;Волосы вдруг у него посветлели, взор прояснился;Уши его упали на пол, как осенью падают с тополя жёлтые листья;И он скоропостижно умер.

апрель 1935

Вариации

Среди гостей, в одной рубашкеСтоял задумчиво ПетровМолчали гости. Над каминомЖелезный градусник виселМолчали гости. Над каминомВисел охотничий рожок.Петров стоял. Часы стучалиТрещал в камине огонёк.И гости мрачные молчали.Петров стоял. Трещал камин.Часы показывали восемь.Железный градусник сверкалСреди гостей, в одной рубашкеПетров задумчиво стоялМолчали гости. Над каминомРожок охотничий висел.Часы таинственно молчали.Плясал в камине огонёкПетров садумчиво садилсяНа табуретку. Вдруг звонокВ прихожей бешенно залился,И щёлкнул англицкий замок.Петров вскочил, и гости тожеРожок охотничий трубитПетров кричит: «О Боже, Боже!»И на пол падает убит.И гости мечутся и плачатЖелезный градусник трясутЧерез Петрова с криком скачатИ в двери страшный гроб несут.И в гроб закупорив ПетроваУходят с криками: «готово».

15 августа 1936 года

Сон двух черномазых дам

Две дамы спят, а впрочем нет,Не спят они, а впрочем нет,Конечно спят и видят сон,Как будто в дверь вошёл ИванА за Иваном управдомДержа в руках Толстого том«Война и Мир» вторая часть…А впрочем нет, совсем не тоВошёл Толстой и снял пальтоКалоши снял и сапогиИ крикнул: Ванька помоги!Тогда Иван схватил топорИ трах Толстого по башке.Толстой упал. Какой позор!И вся литература русская в ночном горшке.

19 авг<уста> 1936 г.

«Григорий студнем подавившись…»

Григорий студнем подавившисьПрочь от стола бежит с трудомНа гостя хама рассердившисьХозяйка плачет за столом.Одна, над чашечкой пустой,Рыдает бедная хозяйка.Хозяйка милая, постой,На картах лучше погадай-ка.Ушёл Григорий. Срам и стыд.На гостя нечего сердиться.Твой студень сделан из копытИм всякий мог бы подавиться.

20 февраля 1937 годаЧармс

Из дома вышел человек

Песенка

Из дома вышел человекС дубинкой и мешком,И в дальний путь,И в дальний путьОтправился пешком.

Он шел все прямо и впередИ все вперед глядел.Ни спал, ни пил,Ни пил, ни спал,Ни спал, ни пил, ни ел.

И вот однажды на зареВошел он в темный лесИ с той поры,И с той поры,И с той поры исчез.

Но если как-нибудь егоСлучится встретить вам,Тогда скорей,Тогда скорей,Скорей скажите нам.

Д. Хармс1937

«Шёл Петров однажды в лес…»

Шёл Петров однажды в лес.Шёл и шёл и вдруг исчез.Ну и ну сказал БергсонСон ли это? Нет, не сон.Посмотрел и видит ровА во рву сидит Петров.И Бергсон туда полезЛез и лез и вдруг исчезУдивляется Петров:Я должно быть не здоров.Видел я исчез Бергсон.Сон ли это? Нет, не сон.

<1936–1937>

Удивительная кошка