Скандальная графиня - Джо Беверли

Отменно говорящее имя – в переводе с французского «без забот».

Беззаботность, без сомнения, необычайно мила – однако полное отсутствие забот должно быть всемерно порицаемо. Мейберри почти не занимался своими поместьями, а Джорджии вовсе ни до чего не было дела, кроме увеселений и нарядов.

В светском обществе ее прозвали «леди Мей» – она и была легка и изящна, как майская бабочка-однодневка, и изяществом затмевала почти всех дам.

А высший свет может в одночасье ополчиться против тех, кому завидует. Прав Перри: услышав скорбные вести, завистливые великосветские кошки выпустят когти, норовя запятнать репутацию леди Мей, и без того небезупречную.

Горничная, неся стакан с сонным зельем, приблизилась было к постели, однако леди Эрнескрофт остановила ее.

– Послушай меня, Джорджия. Сейчас ты выпьешь снадобье и немного поспишь, но как только проспишься, тотчас уедешь из города – мы с тобой удалимся в поместье Эрне.

– В Эрне? О нет, нет… я лучше поеду в «Сан-Суси».

– Ты ждешь дитя?

– Нет. – Джорджия непонимающе посмотрела на мать.

Леди Эрнескрофт, взяв дочь за подбородок, взглянула в ее залитое слезами личико:

– Будь осторожна. Ты сказала, что Мейберри был в твоей спальне этой ночью. О, только не начинай вновь рыдать! Ведь это означает, что ты вполне могла забеременеть…

Джорджия отерла слезы:

– Возможно. Но мы ведь живем… жили с ним целых три года, мама! С чего бы вдруг последняя ночь должна возыметь такие последствия?

Логично. Три года – и ни намека на беременность! Впрочем, если даже чудо и произошло, со временем это прояснится, но само по себе зачатие может стать проблемой. Наследник, появившийся на свет после смерти родителя, всегда вызывает подозрения. Тут вся надежда на тех, кто сможет клятвенно засвидетельствовать, что молодая графиня не вступала в близость ни с кем, кроме супруга, после злополучной дуэли… Но кто это может быть?

А тут еще и мерзкие слухи касательно Ванса… И какова бы ни была правда, злые языки заработают вовсю. Ах, ей следовало предупредить Перри, чтобы он взял Ванса за грудки и тот уверил бы всех в том, что дуэль состоялась единственно на почве скачек и что никакая леди тут не замешана…

Впрочем, Перри и сам догадается.

Вот ведь заварилась каша – и все по вине ее стрекозы-дочери! Дочери, до которой еще не вполне дошла серьезность ситуации.

– Если ты не в положении, Джорджия, «Сан-Суси» больше тебе не принадлежит… как и этот дом, и замок Мейберри. Все это отойдет законному наследнику, дяде Дикона, сэру Уильяму Гейбл-Гору.

– Что? – Джорджия была до глубины души шокирована. – Все отойдет ему?

– Все, кроме того, что принадлежит тебе по праву.

– О нет!

– Вот выпей-ка, дитя мое. Тебе необходимо заснуть.

Джорджия приняла стакан из рук матери и сделала глоток, тотчас скривившись – питье было горьким. Казалось, эта горечь слегка ее отрезвила: взяв себя в руки, она осушила стакан до дна.

«Одно хорошо, – думала мать. – Моей своенравной дочке мужества не занимать. А оно ей сейчас понадобится, ведь путь назад, в свет, будет тернист в любом случае, даже если удастся замять странные обстоятельства дуэли».

Тем временем горничная, приняв пустой стакан из рук госпожи, подала ей воды – унять горечь во рту от зелья.

Графиня считала, сто сначала Джорджии надлежит возвратиться в Эрне и пожить там тихо, соблюдая траур, покуда не стихнут злые сплетни. Потребуется, разумеется, организовать несколько визитов ближайших соседей – чтобы не возникло сплетен о юной вдове, ускользнувшей за границу с любовником. А здесь, в городе, Перри и другие уверят всех и каждого, что дуэль случилась не по вине дамы – просто двое подвыпивших молодых людей повздорили не на шутку. Даже если правда не такова, опасные слухи следует беспощадно искоренить в зародыше!

Правда, предстоит еще следствие, к вящему интересу любопытствующих. С этим также нужно будет что-то делать, дабы честное имя Перриманов осталось незапятнанным.

Мысли леди Эрнескрофт уже унеслись вперед, в будущее. Год спустя следует подыскать Джорджии нового мужа, и на этот раз он должен быть более подходящим: постарше годами, потверже характером.

Джорджия тем временем допила воду.

– Вчера вечером все было как обычно, все было так прелестно… На балу у леди Уолгрейв со мной вовсю флиртовал Бофор, а еще Лиддлоу… А Селлерби сочинил экспромт, восхитившись пряжками на моих туфельках. И вот теперь я лишилась всего. – Джорджия подняла на мать глаза, полные слез. – Как такое может быть?

Леди Эрнескрофт никогда не была нежной матерью, однако этот вопрос тронул ее до глубины души. Она обняла дочь, целуя ее спутанные кудри:

– В твоей жизни произошли крутые перемены, но ты вовсе не осталась ни с чем! У тебя есть вдовья доля наследства, при тебе все твои достоинства и, что самое важное, твои родные. Верь в свою семью! Мы позаботимся о тебе. С нами ты в безопасности.

Глава 1

29 сентября, 1764 года

Эрне, Вустершир

«Дорогая Лиззи!

Твои письма – великое для меня утешение, и мне остается просить у тебя прощения за то, что долго не отвечала. Кажется, я проспала все лето, едва замечая, как пробегают дни, как расцветают и отцветают цветы. Кажется, я на время сошла в могилу вместе с бедным Диконом.

Лишь сейчас что-то пробудило меня к жизни – может, оттого, что сейчас канун Дня святого Михаила. В этот день слуги обычно раздумывают, остаться ли им с прежними хозяевами или же приискать новых.

Уж я бы точно куда-нибудь переселилась, если бы это было в моей власти.

Воротившись в Эрне, я опасалась очутиться в своей старой спальне подле классной комнаты, которую мы делили с Уинни. Вместо этого в моем распоряжении оказалось несколько прелестных комнат. Во всем же остальном я вновь вольна ощутить себя шестнадцатилетней! Я вовсе не управляю поместьем, как это и было в пору моих шестнадцати лет, – а ведь за время супружества я привыкла управляться с тремя поместьями разом.

И у меня совсем нет денег! Наличных, я имею в виду. Мое приданое мне возвращено, но распоряжается им отец, выделяя мне лишь несколько гиней в месяц. Я и не подозревала, что нам вернут мое приданое, но теперь знаю: все возможно при добром согласии обеих сторон. Новый граф Мейберри с радостью избавил себя от обязанности платить мне мою долю ежегодно по две сотни в течение лет эдак шестидесяти – даже ценой единовременной выплаты двенадцати тысяч.

Ты поймешь, как это грустно – не иметь в распоряжении даже этих жалких грошей! Папа оплачивает мои счета, однако вправе строго контролировать мои расходы, а поскольку это делается через его казначея, можешь вообразить, насколько это меня раздражает. Так что я обзавелась лишь простенькой домашней одеждой для траура да еще кое-чем необходимым – однако теперь, когда я вновь пробудилась к жизни, мне безумно хочется заказать нечто потрясающее! Как полагаешь, что бы это могло быть? Изукрашенный самоцветами молитвенник? Инкрустированный золотом ночной горшок? Так и вижу, как ты смеешься и качаешь головой, я и сама смеюсь и плачу одновременно! Я бы велела тотчас заложить экипаж и прилетела бы к тебе, однако, зная, что ты со дня на день ожидаешь появления нового ангелочка, сдерживаю свой порыв. Я бы отыгралась на Бэбз – беда лишь, что они с Херрингом сейчас во Франции.