Омен. Знамение. - Дэвид Зельцер

– У него никого нет, – сказал священник. – Его мать умерла. Так же, как и ваш ребенок… в один и тот же час. – Торн резко повернулся к нему. – Вашей жене нужен ребенок, – продолжал священник, – а этому ребенку нужна мать.

Торн медленно покачал головой.

– Мы хотели иметь собственного, – сказал он.

– Осмелюсь сказать… он очень сильно похож…

Торн снова взглянул на ребенка и не мог не согласиться с этим. Волосы младенца были такого же цвета, как у Катерины, а черты лица походили на его собственные. Тот же волевой подбородок и даже маленькая ямочка на нем.

– Сеньора никогда об этом не узнает, – сказал священник.

Торн внезапно закрыл глаза, руки у него задрожали.

– А ребенок… здоровый?

– Абсолютно здоров.

– Остались родственники?

– Никого.

Торна и священника обволакивала полная тишина. Это было до того необычно, что безмолвие словно давило на барабанные перепонки.

– Я здесь главный, – сказал священник. – Никаких записей не останется. Никто об этом не узнает.

Торн отвел взгляд, все еще сомневаясь.

– Можно мне… посмотреть на МОЕГО ребенка? – спросил он..

– Что это изменит? – ответил священник. – Отдайте любовь живым.

За стеклянной перегородкой ребенок поднял обе ручки и вытянул их в сторону Торна, как бы желая обнять его.

– Ради вашей жены, сеньор, Бог простит вам этот обман. И ради этого ребенка, у которого иначе никогда не будет дома…

Он замолчал, потому что добавить было уже нечего.

– В эту ночь, мистер Торн… Бог подарил вам сына.

Высоко в небе пульсирующая звезда достигла зенита и задрожала, как от неожиданного удара молнией. А в больничной кровати очнулась Катерина, думая, что просыпается сама. Она ничего не знала об уколе, который ей сделали несколько минут назад. Она рожала в течение десяти часов и помнила все до последних схваток, но потом потеряла сознание и ребенка не видела. Придя в себя, она начала волноваться и попыталась успокоиться, услышав приближающиеся шаги в коридоре. Дверь распахнулась, и Катерина увидела своего мужа. В руках Джереми держал ребенка.

– Наш ребенок, – сказал Торн, и голос его задрожал от радости. – У нас есть сын!

Она протянула руки, взяла ребенка и зарыдала от нахлынувшего счастья. Слезы застилали глаза Торну, и он благодарил Бога за то, что ему подсказали верный путь.

2

Торны были из семей католиков, но сами никогда в Бога не верили. Катерина редко произносила молитвы и посещала церковь только на рождество и пасху, но больше по традиции, нежели из-за веры в католические догмы. Сам же Торн относился весьма спокойно в отличие от Катерины к тому факту, что их сына Дэмьена так и не окрестили. Правда, они пробовали сделать это. Сразу же после рождения супруги принесли младенца в церковь, но его страх, как только они вошли в собор, был таким очевидным, что им пришлось остановить церемонию. Священник вышел за ними на улицу, держа святую воду в руках, и предупредил, что если ребенок не будет окрещен, то никогда не сможет войти в Царство Божие, но Торн наотрез отказался продолжать крещение, видя, что ребенок сильно испуган. Чтобы успокоить Катерину, было устроено импровизированное крещение на дому, но она так и не поверила в него до конца, собираясь как-нибудь потом вернуться с Дэмьеном в церковь и сделать все как следует.

Но этот день так и не наступил. Скоро они окунулись в водоворот неотложных дел, и о крещении было забыто. Конференция по вопросам экономики закончилась, и Торны снова вернулись в Вашингтон. Торн приступил к обязанностям советника президента и стал видной политической фигурой. В его поместье в Маслине, штат Вирджиния, начали происходить совещания, о которых писали газеты от Нью-Йорка до Калифорнии, и семья Торнов стала известной всем читателям национальных журналов. Они были богатыми, фотогеничными и быстро поднимались вверх. Что не менее важно, в их обществе часто можно было видеть и, президента. Поэтому ни для кого не было неожиданностью назначение Торна послом США в Великобритании. В этой должности он мог развернуть все свои потенциальные возможности.

Переехав в Лондон, Торны обосновались в Пирфорде, в поместье семнадцатого века. Жизнь их стала походить на прекрасный сон, особенно для Катерины: она была так чудесна и совершенна, что это даже пугало. В своем загородном доме она жила в уединении – счастливая мать с любимым чадом. При желании могла выполнять обязанности жены дипломата и была при этом замечательной хозяйкой. Теперь у нее было все: и ребенок, и любовь мужа. Катерина расцвела, как очаровательный цветок – хрупкий и нежный, удивляющий всех подруг своей свежестью и красотой.

Поместье Пирфорд было очень респектабельным, его существование уходило глубоко в историю Англии. Здесь были погреба, где долгое время скрывался сосланный герцог, пока его не отыскали и не казнили; вокруг простирался лес, в котором король Генрих Пятый охотился на диких кабанов. В доме были подземные переходы и таинственные секретные лазы, но в основном там царила радость, потому что дом был полон смеха и гостей в любое время суток.

Для выполнения домашних дел были наняты слуги, кроме того в доме жила постоянная пара слуг, Гортоны, выполнявшие обязанности кухарки и шофера, – настоящие англичане с неповторимым чувством собственного достоинства. Когда Катерина была занята своими делами, с Дэмьеном занималась няня – юная пухленькая англичанка по имени Чесса. Она была умницей, знала много игр и обожала Дэмьена, как будто это был ее собственный сын. Они часами были вместе, Дэмьен ходил за ней по большой лужайке или тихо сидел у пруда, пока Чесса ловила ему головастиков и стрекоз, которых они потом в баночках приносили домой.

Ребенок подрастал и, с точки зрения художника, был просто совершенством. Ему исполнилось три года, предсказание о превосходном здоровье сбывалось. Кроме того, он поражал своей изумительной силой. Дэмьен обладал таким спокойствием и наблюдательностью, которые редко можно встретить у детей его возраста, и гости часто чувствовали себя неуютно под его взглядом. Если ум измерять способностью к внимательному созерцанию, то его можно было считать гением, потому что мальчик мог часами сидеть на маленькой кованой лавочке под яблоней и наблюдать за людьми, проходящими мимо, не упуская из виду ни одной детали. Гортон, шофер семьи, часто брал Дэмьена с собой, когда ему приходилось выполнять различные поручения. Ему нравилось молчаливое присутствие малыша, и он удивлялся способности ребенка с таким вниманием и удовольствием познавать окружающий мир.

– Он похож на маленького марсианина, – сказал как-то Гортон своей жене, – как будто его прислали сюда изучать человечество.