Фазовый переход. Том 2. «Миттельшпиль» - Василий Звягинцев

И сейчас он рассчитывал получить сведения, жизненно важные для него и почти ничего не стоящие для других, не знающих об их ценности. И в благодарность поделиться собственной, крайне конфиденциальной информацией о ближайших перспективах. Его друзья – люди сообразительные, смогут ею воспользоваться правильно. Как биржевые игроки, своевременно получившие сведения о грядущем «чёрном четверге» 29-го года[7]. В итоге с прибылью окажутся все. Даже в ближней перспективе, не говоря о дальнейшей.

Только связи у него не было. Обратиться к Брэкетту, раскрыв перед ним часть своих карт? Попробовать бы можно, но Лерой знал пуританскую упёртость коммодора, унаследованную от предков-первопоселенцев. Это человек, которому невозможно что-то объяснить с позиций логики и практической целесообразности. Он и президенту служит не потому, что разделяет его ценности и мировоззрение, а лишь в силу верности – подобию феодальной вассальной клятвы. И доказывать с фактами в руках тоже бессмысленно – раз приказано не допускать «гостя» до телефона и лэптопа, значит, приказ будет выполнен, невзирая на то, что этот запрет вредит сейчас самому «сюзерену».

Тогда уж проще к самому президенту обратиться, тот хоть способен на разумные доводы реагировать. Но вот этого Лютенс предпочёл бы избежать. До последней крайности. Наверняка придётся объяснять, с кем и о чём он собирается говорить, а там и до обсуждения дальнейших замыслов дело дойдёт. А это пока лишнее. Сказано ведь: «Не умножай сущности…» Нужно придумать что-нибудь попроще, сохраняя при этом свободу воли и маневра.

Он всё же специалист в своём деле и должен суметь найти выход в этой, не самой сложной ситуации. Давненько он не работал полевым агентом, но не зря ведь русские говорят, что мастерства не пропьёшь. С момента прибытия в Кэмп-Дэвид Лютенс наблюдал и запоминал. Абсолютно всё. Это могло пригодиться на случай любого развития событий, придётся ли отсюда бежать или, наоборот, участвовать в обороне резиденции, если враги предпримут попытку штурма по той же схеме, что действовали в Москве противники русского президента.

Почему бы и нет, цель ведь похожа, и школа у исполнителей одна и та же. Пусть там действовали русские боевики, а здесь будут американцы, сама операция планировалась по лекалам ЦРУ, аборигенам это ответственное дело не доверили. Сам же Лютенс не доверил, и, пожалуй, напрасно. Но тут ведь тот же самый психологический и оперативный тупик получался – доверь русским действовать по собственному усмотрению, и ты сразу потеряешь над ними контроль, не сумеешь среагировать, если что-то пойдёт неправильно и «партнёры» начнут решать собственные проблемы, а не те, что определены тобой. А работая по чужой указке, «из-под палки», как у них говорится, они, русские, то ли специально, то ли по ставшей уже генетической привычке обязательно начнут вредить, превращая самые безупречно проработанные схемы в их полную противоположность.

И так случается практически всегда за последнюю тысячу лет: как татаро-монголы в этом убедились, так и ныне ещё живущие «специалисты» по насаждению на российской почве «демократии» и «рыночной экономики». Обязательно любые намерения, хоть благие, хоть не очень, становятся поперёк горла их инициаторам. А сами русские, сплюнув и перекрестившись, продолжают жить по собственному разумению, как бы это ни бесило весь «цивилизованный мир».

Вот поэтому Лерой решил действовать так, будто сам сейчас тоже русский, согласно псевдониму и кое-какому опыту. Опять же памятуя уроки, преподанные «куратором». Полностью, конечно, перенастроиться не удастся, не тот исходный материал, но по-любому американцы, организуя свои системы безопасности, исходили из собственных представлений, значит, просто надо прикинуть, где оставлены «дырки», именно в силу разного восприятия реальности.

Лютенс непроизвольно усмехнулся. Интересная аналогия в голову пришла – по ассоциации с происхождением того, кого он пытается спасти и потом использовать в своих целях. Вот сидят у общего котла десяток самураев и торопливо хватают зёрнышки риса палочками, зная, что наесться всё равно не получится – риса мало, едоков много. И тут кто-то, раньше имевший дела с «северным соседом», выхватывает «из-за голенища» (условно говоря) приличных размеров деревянную ложку и начинает ею орудовать. Пока остальные сообразят, что происходит, он успеет насытиться. Второй раз такая штука может и не пройти, но в первый – наверняка!

Лютенс устроился с сигаретой на скамеечке в тени кустов, с видом на пруд. Хорошо, тихо – живи и радуйся. Так не дают. Неужели действительно можно организовать всё так, чтобы свою короткую жизнь прожить, если чем и рискуя, то только для собственного удовольствия? На маунт-байке с горы спускаясь или к акулам в гости с видеокамерой ныряя.

Наверное, можно, если то, что Ляхов со своей командой задумал, осуществится. Ну, несколько сотен или тысяч человек ликвидировать придётся, но не миллионы же. Вот разориться могут миллионы действительно. Но всё равно же не так обнищают, как в Нигере каком-нибудь или Сомали. Подумаешь, беда: из совета директоров компании – на автосборочный завод, гайки крутить. Из Госдепа – в парикмахерши…

Лютенс засмеялся, представив себе нечто из придуманного, как оно наяву будет. Да нет, вряд ли упомянутые господа работать захотят, скорее в бандиты и проститутки подадутся. По профилю, так сказать.

С этими русскими пообщаешься – невольно в стихийные коммунисты потянет. Не зря каждый из них – пусть подсознательный, но враг свободного мира, даже те, кто с наших рук кормился и в вечной преданности клялся. Вроде как Волович – невольно снова вспомнился верный помощник и «почти что друг». Как он там сейчас, интересно? Ликвидировали его уже или ещё допрашивают в «пыточных подвалах»? Лютенс прекрасно знал, что никаких таких подвалов давно не существует, но стереотип есть стереотип. Как при слове «инквизиция» сразу представляются монахи в сутанах с капюшонами, «испанские сапоги» и аутодафе, так «Россия» ассоциируется с медведями, снегом, водкой и этими самыми подвалами. Что бы там ни было, но жизнь «независимому журналисту» сохранят едва ли. Слишком много знает и слишком подл, чтобы подвергнуться «перевоспитанию». Дали ему чересчур мягкосердечные товарищи одну попытку, и чем она закончилась?

Но тут же разведчик забыл об этом малопочтенном персонаже. Дело нужно делать, хоть и сидя в расслабленной позе и наслаждаясь щебетаньем и посвистами неизвестных экзотических птичек, порхавших в кронах деревьев.

Какие в поместье вообще есть средства связи? Кроме штатных, находящихся под постоянным надзором операторов и охраны. Сотовые телефоны у прислуги? То ли есть, то ли нет. Он никогда не интересовался порядками на режимных объектах вроде этого. Не было необходимости, да и не по чину. Вполне возможно, что это общее правило – сдавать любые гаджеты при входе на охраняемую территорию. Ещё что? «Воки-токи» морпехов. Несерьёзно, едва на пару миль достают. Радиостанции на служебных машинах. Те тоже под присмотром, близко не подойдёшь, не то чтобы внутрь залезть и начать настройки гонять.

Решение пришло быстро. Не зря он о «русском стиле» подумал. Да почему обязательно о русском? Это же Честертон, кажется, писал, где лучше всего спрятать лист. Причём в том рассказе говорилось: «Чтобы спрятать мёртвый лист, он сажает мёртвый лес»[8].

Ему, слава богу, сейчас этого не нужно, но никто не может утверждать, что нечто подобное не придётся проделать завтра. Логика событий вполне может развернуться в ту самую сторону. Тем более, очень похоже, что некто уже приступил к аналогичной процедуре, иначе, что может означать внезапная трагическая гибель мисс Мэйден? Потребовалось ли убрать именно её по той или иной причине или сама она не представляет никакого интереса, но для определённых целей требуется, чтобы её место стало вакантным?

В то, что крушение вертолёта могло быть роковой случайностью (каковых случайностей из расчётов отнюдь не следует исключать), Лютенс как раз совсем не верил. Принять такое допущение – значит вывести партию за рамки дедуктивного или, наоборот, индуктивного анализа. Злонамеренная акция превращается в фарс. Что так оно очень часто и бывает, Лютенс отказывался признавать, и это стоит отнести на счёт теперь уже немецкой составляющей его личности. Русские весьма почитают знаменитую триаду: «Авось, небось да как-нибудь»[9], а немцу лучше стократно обыгранное и обхаянное: «Ди эрсте колонне марширт, ди цвайте колонне марширт…»[10]

Значит, что мы имеем? Какой вариант попытки нарушения «радиомолчания» придёт в голову безопасникам в самую последнюю очередь?

Правильно – что пресловутый запрет на связь с внешним миром захочет нарушить сам президент. Эта ситуация ими скорее всего вообще не принимается во внимание. «Хозяин барин, что пожелает, то и сделает», значит, всё внимание к остальным обитателям резиденции.