Действия в Скобках - Алексей Леонидович Самылов

видела буквально вчера, всё равно слегка цепляло. Шин… Он сейчас выдавал. И тут дело не только в том, что голос был неплох. А в том, что он чувство в эту песню вкладывал.

И даже не понимая слов, в это погружаешься. А хмурило сейчас Синхё то, что Шин… Непрофессионал. А, значит, он вкладывает именно собственные эмоции. Для чего нужно войти в соответствующее состояние.

Актёров обучают, в том числе, и тому, как играть и одновременно не погружаться в роль полностью. Например, не надо становиться маньяком, когда играешь такого персонажа. Да и вообще, когда твоя профессия играть других людей, то вживаясь в каждую роль — очень быстро кончишься.

А Шин… Да, у него, определённо, есть талант. Но. Он именно погружается. Он же не знает этих моментов. Честно говоря, и те, кто обучаются, далеко не все умеют отстранить себя от роли.

Синхё вспоминала свой опыт написания. И действия Шина. Точнее, его слова, что он через такое проходил. А из этого следует, что у него есть слабость. Как говориться, может легко соскользнуть.

«Надо бы Сон… намекнуть» — Синхё посмотрела в сторону сестричек.

Парадокс, но именно они… Как бы выступают в роли поддержки. По крайней мере, в текущей конфигурации.

Помни меня,

Встречай меня!

Сойду я с Неба по ступеням в ночь…

Помни меня,

Прости меня!

Для нас с тобой нет смерти всё равно!

Конечно, Синхё поинтересовалась, о чём эта песня. И это её ещё больше… волновало. Тема какая-то… Слишком тяжёлая. Да, в ней можно сделать отличный «вывод» голосом, но всё же…

Прости-и-и меня-а-а-а!

Затянули дуэтом Шин и Елена. И получается у них мощно. Если уж у Синхё мурашки пробежали, то у зрителей должно дыхание прихватывать.

«Надо будет перезагрузить, — думала Синхё. — Отметить выступление и всё такое. Напоить».

Я умирая сам… поджёг…

Закатную… ладью…

Шин сделал жест, словно бросает что-то в зал. Погасло верхнее освещение сцены. Нижняя подсветка стала красной, расцвечивая фигуры исполнителей в багровые тона. Музыка стихла. Зал молчал. И эта тишина была красноречивее самых бурных оваций…

* * *

Ресторан ' Halal'

Шин с лёгким удивлением посмотрел на Сонён. Сёстры сегодня, похоже, целенаправленно решили довести его до невменяемого состояния.

— Спасибо, — с иронией заметил он, когда девушка наполнила стопку. — Скажи… А с какой целью вы меня напоить решили?

— Ну, это известно! — а ответила Сора. — Тебе прям подробно нужно рассказать?

— Вы как-то уже пробовали, — ехидно заметил Шин.

— Ошибки учтены, — невозмутимо отозвалась Сонён. — И завтра у тебя будет целый день, чтобы отлежаться.

— Боюсь спрашивать, — хмыкнул парень. — А отлежаться после чего?

— По пути разберёмся! — хихикнула Сора.

— Конечно, мы пробовали и сочетание освещения с музыкой, — а это Синхё отвечала Сон Джуну. — И дальше собираемся это применять и в более масштабных объёмах. Например… М-м, в общем, делать просто ещё один концерт… Это не очень интересно.

— Оу, какие знакомые обороты, — усмехнулся Сон Джун, посмотрев на Шина.

— Концерты, по задумке, должны быть этаким этапом творческой жизни, — заметила Синхё. — И… так далее.

— Синхё, — Сон Джун сделал загадочный вид. — А ты… Что завтра делаешь?

— Господин Ги… — иронично начала девушка, смотря на Елену.

— Да я не про то! — чуть возмутился Сон Джун. — Просто вот этого же не поймать!

Он сделал жест в сторону Шина.

— Меня не надо ловить, — заметил Кён. — Нужно просто заплатить за моё время.

— Так, интересно, — наморщил лоб Сон Джун. — А это в каком смысле?

— Мы ещё не настолько близки, — усмехнулся Шин. — Сам понимаешь, я должен понять, кто ты, чем дышишь. А для этого нужно… ещё лучше узнать друг друга. Я бы сказал, полностью.

Сон Джун сначала хмурился. А потом вздохнул.

— Очень смешно, — с укором произнёс он. — Мы, вообще-то, уже спали вместе.

— Оу!

— Ого!

Сон Джун на это осклабился. А Шин, в свою очередь, уже сам посмотрел с укором на товарища.

— Сон Джун, сколько можно говорить, — покачал Кён головой. — Не вместе. А рядом.

— Да какая разница! — оскалился актёр. — Главное, что мы были на расстоянии вытянутой руки!

— Ну, тогда, — Шин взял стопку. — За понимание!..

* * *

Бар-ресторан ' Fortuna'

Освещение сцены полностью погасло. Шин во время этого скинул плащ и отдал его Наби. Оставшись в одной белой рубашке. Причём, это была старомодная рубашка. С широкими рукавами, но манжеты плотные. И расстёгнутая на груди. Образ из девятнадцатого века.

В цилиндре золотым пером трудился Мастер,

И стол его, поросший мхом, скрипел от счастья.

Ложились буквы на листок, как живые,

Но тут раздался в двери стук. «Кто такие?»

С каждой строкой Шин подходил ближе к краю сцены, выходя из полумрака. На последней строке он сделал знак Ольге. Просто протянул руку в её сторону. И это был знак «запальной группе».

Освещение сцены резко вспыхнуло. Шин чуть присел, пригнулся, на его губах появился… слегка безумный оскал. И вместе с резко ускорившиеся мелодией, он выдал:

Ворвались злодеи — и Мастер шлёпнулся на пол.

«Не густо! Эх жалко!», — и тут один взглянул на стол.

Вместе с этим строками «запальная группа» одобрительно зашумела. А на припеве… Похоже, Ольга без всяких договорённостей начала впадать в восторг, раз засвистела.

Спалили рукопись мою,

Но лишь сильней она в бою!

Дым от страниц сплотится в яд

Рукописи не горят!

Шин, сделав на лице злобно-торжествующее выражение, на последнюю строку катрена, делал отрицательный взмах левой рукой.

Живёт идеей мой сюжет,

В нём для безумцев места нет!

Вас буквы в камень превратят!

Рукописи не горят!

На проигрыш парень изобразил соло на воображаемой гитаре.

Явились виденья у мастера над головой,

Собрались рядами: «Мы охраняем гений твой».

Шин протянул руку в сторону, словно за ним возник отряд.

Русалки, сатиры — творенья чёрного козла.

«Не выйдут из дома все, кто желают тебе зла».

На барабанную дробь в проигрыше Шин сделал страшные глаза, закинув голову назад и скалясь в жуткой усмешке (как раз в стиле оригинального исполнителя). А зрители это поддержали бурным восторгом.

— Жги!!! —