Ищите Солнце в глухую полночь - Борис Бондаренко

Через месяц я поднялся и вполне мог бы наверстать упущенное, но мне ничего не удалось доказать врачам. На прощанье они советовали подумать, стоит ли мне вообще оставаться на физфаке. Оказалось, что есть факультеты, где учиться легче. Я вежливо поблагодарил за такую заботу о своем здоровье – хотя мне хотелось послать их к черту со всеми их советами – и вежливо ответил, что предпочитаю физфак всем остальным факультетам, вместе взятым.

На восемь месяцев я оказался свободным. Я уехал домой, в Уфу. Когда же я вернулся, ЭМУ уже стояла в лаборатории Малинина – новенькая, красивая, словно невеста на смотринах. И я стал каждый день ходить к ней на свидания. Но, бог ты мой, как она измучила меня! В какие дебри теории мне приходилось забираться из-за этой электронно-моделирующей установки!

А потом пришла беда – умер отец. Этот удар едва не сбил меня с ног. Тогда-то я и встретился с Галей...

А моя милая болезнь так и не захотела расставаться со мной. До сих пор она приходила неожиданно, а в тот раз предупредила заранее: началось с бессонницы. Утром в лаборатории я потерял сознание и упал. Так в третий раз я попал на больничную койку.

Отличная койка, великолепная палата, но я не собирался долго задерживаться здесь. Все было точно рассчитано – я должен подняться прежде, чем судья скажет «десять». Я даже заранее наметил срок выписки – двадцать восьмое декабря. А сегодня двадцать седьмое, и завтра буду дома. Все идет по плану, по моему великолепному, точно рассчитанному плану. Вот только сессию сдавать не придется. Судья оказался весьма строг – ввиду явного преимущества противника бой прекращен, и еще раз придется взять академический отпуск. А что? «Дважды академик А. Шелестин – ведь это звучит, а, малыш?» Так наверняка сказал бы Валентин Малинин, мой шеф и наставник... Черт, чуть не забыл! Надо позвонить ему, чтобы завтра он оставил ключ от лаборатории.

В ординаторской телефон был занят. Я сел на диван и принялся ждать. Коридор пуст, стены сияют ослепительной чистотой. Отличнейший мягкий диван, я не раз сидел здесь по вечерам и смотрел, как мечется во дворе испуганный ветром одинокий фонарь, а тень его прыгает по красной кирпичной стене.

Завтра – прощальный визит к врачу. Заранее знаю, что будет говорить мой доктор: что нужно еще раз хорошенько подумать, что это немыслимо – учиться при таком устрашающем диагнозе – воспаление мозговой оболочки, и что надо отдыхать, не волноваться и вообще быть паинькой.

Я все это слышал, доктор. И я не люблю повторений.

4

Олег ехал в дрожащем от холода трамвае и думал об Андрее.

Они знакомы одиннадцать лет. Полжизни. И даже больше, если взять в расчет годы младенчества. Почти все, что помнил Олег, так или иначе было связано с Андреем, остальное как-то сгладилось и забылось.

В шестом классе они дали клятву – идти всегда вместе и не покидать друг друга в большом и сложном мире. Именно так они тогда и говорили. Было время, когда казалось: это слова, и только. Но и тогда они не расставались. Вместе переходили из класса в класс, из школы в школу. Олег неплохо учился, но ни в какое сравнение с Андреем не шел. С ним вообще никого не сравнивали – его превосходство было бесспорным. И Олег никогда не делал попыток выйти вперед – он знал, что такая задача безнадежна.

В десятом классе он заметался. Неизменный вопрос семнадцатилетних – что дальше? У Андрея все было ясным – физика, только физика, ничего, кроме физики. А Олег наудачу двинул в нефтяной институт – и провалил. В общем-то без особых огорчений – эта специальность мало привлекала его, как, впрочем, и все остальные. Он просто не знал, что ему нужно.

В том году они впервые расстались. Андрей уехал в Москву, Олег работал на заводе в Уфе. Были письма – шутливые, небрежные, иногда печальные и растерянные. И только тогда Олег по-настоящему понял, кем был для него Андрей. Он решил ехать к нему в Москву. Они встретились раньше – Андрей приехал зимой, когда получил отпуск.

А летом они снова разъехались – и надолго. Олег надел солдатскую форму и отправился на Сахалин. И опять были письма – долгожданные весточки из далекой Москвы. Олегу тогда приходилось несладко – и не раз поддерживала его дружеская рука Андрея, протянутая через огромный материк. О себе Андрей молчал, и только сейчас, когда они встретились в Москве, Олег начал кое-что узнавать. Оказалось, что Андрей очень болен. Сам он не признавался в этом до тех пор, пока и без признаний все не стало ясно.

Олег решил заночевать в комнате Андрея. Не раздеваясь, он лег на диван и быстро уснул – последнее время ему редко удавалось выспаться. Проснулся Олег от резкого света настольной лампы, ударившего прямо в глаза.

Напротив него сидела Галя.

– Я разбудила тебя, извини, – сказала она, жмурясь.

– Ничего. – Олег поднялся.

– Ты был у него?

– Да, сегодня.

– Как он себя чувствует?

Олег пожал плечами.

– Наверно, достаточно хорошо, если собирается завтра выписываться.

– Вот как?..

Галя внимательно глядела на него и ждала, что он скажет еще.

Олег молчал.

Она встала, подошла к окну.

– Что он говорил?

– Да так, всякое...

– А все-таки?

Олег молчал.

Она вдруг близко наклонилась к нему.

– Ну расскажи мне о нем, не молчи! О чем вы говорили? Как он выглядит? Почему выходит из больницы? Ведь я была у врачей, и они не собирались его выписывать. Обо мне он говорил что-нибудь? Ну скажи, говорил?

Олег покачал головой.

Галя прижала ладони к лицу и медленно заходила по комнате.

«Что у них могло случиться?» – подумал Олег и спросил:

– А почему ты сама не пришла в больницу?

– Он написал, чтобы я больше не приходила, – бесстрастно сказала она. – И что вообще пора кончать эту затянувшуюся историю.

Она смотрела в окно, и Олег не видел ее лица. Слова падали безжизненно и глухо. Олег видел только ее плечи и узел темных волос на затылке. Галя казалась хрупкой. Слишком хрупкой и слишком красивой по сравнению с тяжеловатым и медлительным Андреем.

Галя повернулась, и Олегу стало не по себе от ее беспомощного взгляда. Глаза у нее темные, почти черные, и, может быть, от этого отчаяние в них казалось нестерпимым.

– Может быть, ты все-таки расскажешь?

– Что? – растерянно спросил Олег.

– Да что-нибудь, что-нибудь...

– Но я действительно не знаю... Он ведь и вообще-то не слишком разговорчив, а сейчас – особенно.

– Ну ладно, – медленно проговорила Галя. – Нет так нет... Извини, что потревожила. А когда Андрей вернется, передай ему. – Она бросила на стол ключ. – Это от его комнаты.

– Слушай, а почему вы до сих пор не поженились? – спросил Олег. – Кто не хотел – ты или он?

– Кто не хотел? – Галя задержалась в дверях. – Долгая это история, Олег, и, в сущности, довольно обычная... До свиданья...

5

Галя смертельно устала. В последние дни она слишком много работала, слишком мало спала и слишком много думала. А тут еще этот разговор с Олегом... Она не предполагала застать его в комнате Андрея и шла туда, чтобы немного посидеть, поплакать, погладить корешки его книг... А теперь и этого уже не сможет сделать – она сама не понимала, что заставило ее бросить ключ.

Галя шла, прижимаясь к стенке, и боялась, что ее встретит кто-нибудь из знакомых и придется тогда о чем-то говорить, кого-то выслушивать... Тихонько проскользнув в свою комнату, она закрылась на ключ, разделась в темноте и долго лежала не двигаясь, боясь потревожить притаившуюся боль. Она вспоминала то самое первое, что было у нее с Андреем. Она вспомнила, как он стоял в нескольких шагах от нее, засунув руки в карманы пальто. В сумеречном свете лицо его было видно плохо. «Сейчас и этот возьмется помогать», – с раздражением подумала Галя, и правда, он подошел к ней и сказал нерешительно:

– Дайте я помогу вам.

– Благодетелей не требуется, – резко оборвала она, берясь за лопату. Ей уже не раз приходилось отваживать таких «джентльменов», хотя она и знала, что нередко это действительно бывает настоящее сочувствие. Но Галя знала и другое: что телогрейка и валенки ничуть но скрывают ее красивой и стройной фигуры и что не так уж трудно разглядеть умное лицо этой дворничихи. (Потом Андрей говорил ей: «У тебя тогда было очень усталое лицо...» – «И злое», – добавила она. «Да, – согласился он, – красивое, усталое и злое».) Для таких поклонников у нее было одно оружие, действующее безотказно, – грубость. Но на этот раз оружие дало осечку – ничуть не обидевшись, парень негромко проговорил:

– И все-таки дайте лопату. Пожалуйста...

Она выпрямилась, с усмешкой взглянула на него.

– Решили проявить благородство?

– Нет, – сказал он, внимательно глядя через сильные стекла очков, и она почувствовала, что ее усмешка была неуместной. – Просто неестественно, когда здоровый и сильный парень стоит и смотрит, как девушка занимается тяжелой работой.