Странники между мирами - Владимир Ленский

Кое в чем Талиессин не ошибался: мать действительно время от времени вызывала к себе этого придворного и расспрашивала его о принце — неизменно в присутствии своего главного конюшего Адобекка, человека преданного и опытного. Адобекк приходился Эмери дядей и хорошо понимал молодого человека. Ее величество не хотела бы сделать ошибку в столь важном разговоре, и Адобекк охотно согласился участвовать в этих беседах.

— Всех моих родственников отличает весьма необычный способ связывать понятия, — задумчиво молвил он. — И Ренье в этом смысле — не исключение, хотя он, пожалуй, самый простой из всех нас...

Ренье. Не Эмери. Эмери, старший из двух братьев, ушел из столицы полгода назад — ушел тайно, в полном соответствии с дядиным планом; а Ренье остался с принцем и теперь живет у всех на виду, при малом дворе, куролесит и чудит наравне с остальными, попадает в истории и дерется на дуэлях. И его называют «Эмери» — чтобы никому и.: тайных врагов королевы и в голову не пришло разыскивать настоящего Эмери. Так что старший брат может спокойно заниматься поручением ее величества, покуда младший изображает его — и заодно охраняет особу принца.

Круглолицый, кареглазый, Ренье обладал веселым нравом и умел нравиться, ничего особенного для этого не делая. За свою не слишком долгую жизнь он разбаловался — привык к тому, что все начинают его любить, едва лишь сведя с ним знакомство. Тем сильнее ранило его недоверие Талиессина и тем больнее были злые уколы, которыми принц разбрасывался походя.

От Талиессина доставалось всем его приближенным. Когда Ренье впервые встретился с принцем, тот затеял фехтовальный поединок во славу своей дамы, объявив таковой большую куклу с фарфоровым лицом и тряпичным телом. В тот раз Агилон и Мегинхар поддались царственному противнику и проиграли ему бой: попробовали бы они поступить иначе — и принц дулся бы несколько дней, угощая окружающих ядовитыми замечаниями и заставляя их участвовать в своих дерзких, неприятных выходках.

Одержав свою весьма сомнительную победу — и хорошо догадываясь о ее причинах, — Талиессин заставил молодых людей поцеловать руку своей «дамы»; после чего наследник отправился на урок, а его придворные сорвали досаду на кукле.

Ренье, поддавшись странному порыву, вступился за нее, и принц стал тому свидетелем. Но искренней дружбы так и не возникло. Разумеется, Талиессин охотно согласился оставить при себе юного аристократа, только что представленного ко двору. Разумеется, «Эмери» стал его спутником — как и остальные. И разумеется, все чаще принц бросал на него злые, подозрительные взгляды.

Талиессин не боялся покушений на свою жизнь. Он вообще не был уверен в том, что дорожит своей жизнью. И чем дольше он жил, тем меньше нравилось ему то, что с ним происходило.

После нескольких неудачных попыток Ренье оставил всякую надежду сделаться принцу другом. Теперь он просто оберегал Талиессина. Настойчиво, терпеливо, необидчиво. «Скоро я сделаюсь похож на Элизахара, — жаловался Ренье дяде. — На того солдата, телохранителя слепой девушки...»

Дядя Адобекк в ответ только пожимал плечами. «Не обольщайся. Из таких аристократов, как ты, получаются отвратительные солдаты... В крайнем случае ты можешь стать полководцем. В самом крайнем случае! Надеюсь, до такого не дойдет».

Постоялый двор «Стражник и бочка» был не лучше и не хуже любого другого места, где принц пускался в приключения. По крайней мере, здесь сравнительно чисто и в большом камине горит огонь.

Длинные столы были установлены вдоль трех стен, разрываясь на середине, возле камина, и поперек зала. Окраина диктует приверженность — не столько даже к традиционному, сколько к устаревшему; и здесь соблюдалось старое правило — никаких отдельных столиков, никакого уединения. Все должны быть на виду. Честному человеку скрывать ведь нечего, не так ли?

Талиессин уверенно пересек зал и плюхнулся на скамью: он вознамерился занять средний стол ближе к камину. Общий разговор на мгновение затих. Несколько торопливых взглядов на вновь прибывшего — и суждение о нем было вынесено, не слишком лестное для новичка. Двое или трое откровенно поморщились и отвернулись, один ухмыльнулся, а ближайший к Талиессину сосед отодвинулся на скамье подальше.

Ренье появился минутой спустя. На него уже не обратили внимания: просто еще один такой же. Тоже чумазый и растрепанный, тоже не бережет добротной одежды. Разве что на лицо более приятный.

Принц все время вертелся, глядел по сторонам, рассматривал висящие на стенах украшения — аляповатые деревянные полускульптуры, раскрашенные синим и зеленым и изображающие птиц с непомерно большими крыльями и несуществующие плоды. То и дело Талиессин принимался ерзать на скамье, жевал пряди своих волос, если те случайно попадали ему в рот, а после, очнувшись от задумчивости, резко выплевывал их. Наконец он вытащил нож и начал чистить ногти.

Ренье сидел напротив и молча смотрел на этого юнца. Ему казалось странным, что тот когда-нибудь сделается королем целой страны. Будет принимать важные решения, подписывать оправдательные или смертные приговоры, раздавать земельные наделы. Вот этими самыми смуглыми руками в цыпках от вечной возни с лошадьми и собаками.

Иногда Ренье пытался представить себе, какая кровь течет в жилах наследника. Крохотная капля эльфийского наследия растворена в обычном красном месиве, унаследованном от человечьих предков. Насколько сильна эта капля? Какой окажется она, когда впервые будет явлена на алтаре, во время ежегодного возобновления брачного союза королевского правящего дома с землей Королевства?

Ренье стеснялся этих мыслей. Он догадывался, что нечто подобное посещает и другие умы Королевства. Более изощренные, нежели ум обычного молодого дворянина, — и уж конечно более испорченные. Королева почти совершенно утратила волшебные свойства своих предков — и все же оставалась истинно эльфийской дамой, стройной, с темными розами, вспыхивающими на щеках в минуты волнения.

Но сколько ни вглядывался Ренье в Талиессина, он никогда не видел, чтобы у того на коже проступали эти потаенные огненные розы. Ничего. Обычный юноша. Разве что менее привлекательный, чем обычно бывают молодые люди этого возраста.

— Ну, где же Мегинхар? — выговорил наконец Талиессин и убрал нож. — Я уже всю грязь выковырял, а он до сих пор договаривается...

Действительно, никто из прочих спутников принца до сих пор не появлялся.

— Нужно еще лошадей устроить, — напомнил Ренье. — Сейчас все придут.

Но Талиессин не желал больше ждать. Он резко обернулся и закричал на весь зал:

— Эй, ты! Ты, толстая! Иди сюда!