Сабля полковника - Л. Константинов

— Ни, — отказывался бывший унтер-офицер. — Не хочу. У мене самостийна линия життя. Ни до червоных, ни до билых, ани до зеленых я не пиду. Я сам по соби, як той анархист, тильки наоборот: про мене уси власти добри.

Он нарочно говорил по-украински. Я, мол, не солдат, а теперь такой же «шпак», как и остальные.

Хитрый Сторожук затащил однажды Супруна на пустырь, где проходили занятия чоновцев. Парни и несколько девчонок неумело вертели в руках винтовки.

— Слушайте мою команду! — страшным голосом выкрикивал заместитель командира взвода Микола Марченко. — Я командую: «Равняйсь!», а вы что делаете?

Комсомольцы выстроились изломанной линией. — А теперь говорю вам: «Заряжай!»

Защелкали затворы, кто кулаком вколачивал обойму в магазин, кто ткнул ствол в спину товарищу…

— Молокососы! — не выдержал и закричал истошно Супрун. — Цуценята! Вы ж друг друга перестреляете! Бандиты ростовские!

(В Ростове у бравого унтер-офицера когда-то стащили бумажник.)

Комсомольцы исподтишка посмеивались. На этот счет они получили строгие инструкции от Сторожука.

— А как надо? — наивно спросил Виктор.

— В шеренгу по одному стройся! — зычно рыкнул Супрун, в один момент забывший о своей «штатскости».

Не особенно церемонясь, построил чоновцев. — Равняйсь! Полуоборот головы направо, животы убрать, глаза на грудь четвертого человека. Эй ты, куда винтовку выпер? Приклад до правого носка, и штык, штык примкни! Крайний слева, не шевелись, говорю тебе, лаптух с половой, строй для солдата есть святое место. Смирно!

Супрун повернулся к секретарю ячейки.

— В армии я из такой зелени за год солдатов делал. Орлов!

В строю зашевелились.

— Команды «вольно» не было! — громыхнул унтер.

— Надо из них сделать красных бойцов за десять дней, — сказал Сторожук. — Для этого у них есть все: революционный энтузиазм, желание сражаться с врагами трудового народа, комсомольская дисциплина. Нет только знания военного дела.

Он прошел перед строем. Супрун строго по-уставному следовал за Сторожуком. Унтер-офицер забыл, что на плечах у него латаная гимнастерка, пузырятся стираные-перестираные штаны, а разбитыми вдребезги сапогами лихо не щелкнешь. На него повеяло родными армейскими ветрами, перед ним стояли новобранцы, для которых он высшая власть. Разве ж это допустимо, чтобы человек даже команду «кругом!» не умел выполнить?

— Вольно! — скомандовал Сторожук. — Товарищи комсомольцы! Центральный Комитет призвал нас обучиться военному делу. Апрельская директива предписывает организовать коммунистов в боевые подразделения, которые должны быть готовы по приказу партийного комитета к быстрому сбору и выступлению. Учитывая напряженность текущего момента, это относится и к нам, комсомольцам. Мы должны уметь собственными руками дать по зубам классовому врагу, который пытается нас задушить. Лозунг Цекамола: «Победа куется в мастерских, катится по рельсам и завершается ударом штыка!» По постановлению партийного комитета города все комсомольцы объявляются мобилизованными для борьбы с бандами. Совсем недавно мы отдали по мобилизации каждого второго комсомольца фронту. Сейчас они проливают свою святую пролетарскую кровь в борьбе с мировым капиталом. Наша с вами задача, товарищи, уничтожить подлых наймитов капитала внутри страны. Обучать нас будет видный специалист военного дела, боевой товарищ Супрун, которого много лет мировая гидра угнетала в казармах и окопах. Все его команды выполнять как решение ячейки!

Рисунки П.Павлинова

На Супруна речь Виктора произвела большое впечатление. Особенно насчет «видного специалиста», «мировой гидры» и угнетения. Он расправил плечи, подтянулся. И когда Сторожук сказал: «Товарищ инструктор, приступайте к занятиям», — Супрун ответил: «Рад стараться!»

Хутор кипел страстями. В хозяйском доме — просторном, крытом жестью — гулял Свининников-младший. Он восседал под разлапистым фикусом и вместе со своим «штабом» глушил самогонку.

То была не обычная, каждодневная, тупая и бесконечная пьянка. Сегодня все было куда торжественней: к Свинин-никову прибыл его приятель, атаман такой же, как и у него, банды — Бокун. По сему случаю в доме хозяина хутора Трофима Стригуна собрался весь свининниковский штаб: заместитель Свининникова Сироконь, личный адъютант Мишка Гундосый и начальник штаба Иван Решетило, в прошлом петлюровский сотник. У стены под вышитыми рушниками сидела хозяйка, смиренно сложившая руки на коленях и мирно улыбавшаяся. В душе она все время боролась с искушением запустить в дорогих гостей «чем бог послал». Прислуживали хозяйская дочка Параска и наймичка Марыся. Гундосый время от времени лениво, словно для порядка, уговаривал Параску погулять с ним в степи, где он ей все, «ну, чисто все» расскажет про жизнь. А она так же привычно шептала в ответ: «Маты не дозволяють, а я б пишла…»

Пили и на обширном подворье хутора. Бандиты установили тачанки с тупорылыми пулеметами так, чтобы держать под огнем степь, окружившую хутор, распрягли лошадей, сложили под деревьями пожитки. Хоть они и чувствовали себя в безопасности, но оружие каждый держал при себе.

Свининников наливал стопку за стопкой.

Хозяин полудремал, размышляя о том, в какую копеечку влетят ему «гости». Впрочем, волновался он не особенно. Свининников всегда щедро расплачивался награбленным.

Решетило и Сироконь молча хлестали самогон, закусывая крепко и последовательно.

Свининников и Бокун держали совет, что делать дальше. Не завтра, не послезавтра, а вообще, в будущем. Приятели предчувствовали, что очень скоро им придется туго. Дошли слухи о разгроме Струна на Черниговщине, Зеленого под Киевом, Ангела… Да и другим приходилось не сладко.

В городах большевики организовали этот ЧОН, в деревнях — пораздавали оружие голытьбе. Приходится все время держать ухо востро. Как бы после крупных банд большевики не взялись всерьез и за мелкие.

Перспективы не из веселых.

— Я так думаю, — рассуждал Бокун, — погуляю, пока смогу, насолю побольше, и… — атаман выразительно рубил рукой.

— Рано отчаиваться, — убеждал Свининников, — крестьянин недоволен большевиками, а это уже много. Мы — мужицкая держава.

— Бунтует богатый селянин, — уточнял Бокун. — Но сила сейчас не у него. Подрезали его большевики под корень. Сто хворобин в печенку!..

Бокун был из зажиточных хуторян и знал, что говорит.

Вот так, слово за словом и текла по самогонке мирная беседа. Будто об урожае на будущий год беседовали или о том, ехать или не ехать на ярмарку в соседнюю Знаменку. А между тем банды Свининникова и Бокуна оставили кровавый след по всей округе. У каждого был свой «стиль». Свининников вешал и рубил только большевиков и комнезамовцев, а потом проводил горластые «митинги». В партии эсеров его в свое время учили, что вся опора на крестьянство, то есть на кулака.