Фотографов с рук не кормить! - Мамаева Надежда Николаевна

Безмолвие давило на мою нежную психику. Сильно давило. Совсем как те пьяные носильщики, которых я сдуру наняла, когда мы решили жить со Стасиком вместе. В тот злополучный вечер грузчики тоже давили на все педали подряд, пытаясь найти тормоз. Но поехавший с лестницы рояль было уже не остановить. А потом эти проспиртованные еще и давили мне на нервы, пытаясь разжалобить. Но на фоне останков разбитого инструмента это у них получилось плохо.

А вот сегодня вдребезги разбились и отношения с моим бывшим. А ведь еще тогда нужно было прислушаться к рояльному знаку судьбы… Черт! Только осознав, что мысли, совершив странный логический крюк, опять вернулись к этому изменщику, по которому хроматическая аберрация плачет, я разозлилась. На себя. И, чтобы как-то отвлечься, задала вопрос:

– Ты совсем не помнишь, как тебя зовут?

– Нет. – Ответ был сухим, как гербарий, и столь многословным, что намекал собеседнику: неплохо бы и ему тоже увянуть.

– Тогда как к тебе обращаться? – я, не отрывая взгляда от дороги, продолжила разговор, напрочь игнорируя намеки этого травника о засушке.

– Как тебе удобнее. Выбери любое имя.

– Ратибор? Мирослав? Ярополк? Ярослав? – Я была сама невинность.

– Я не понял: Русь в настолько большой опасности, что у тебя других имен не осталось? – сыронизировал этот… покоритель водных глубин.

– Значит, будешь водолазом, – резюмировала я, отсекая любые возражения.

– Ну раз со мной разобрались, то, может, теперь я узнаю, как тебя зовут, о бесстрашная укротительница памятников глубокой старины?

Однако! Так тонко мои жигули-семерку еще некто не обзывал.

– Анна. Для тебя просто – Анна Андреевна Белова, – вернула я шпильку белобрысому.

Не знаю, до чего бы мы добеседовались, но в наш милый разговор решила вмешаться не иначе как добрая фея. Один взмах ее волшебной палочки – и нам пришлось остановиться. Правда, чародейка была в униформе, а ее рабочий инструмент – полосат, аки шмель, и столь же больно жалил. Причем сразу по самому дорогому месту – кошельку.

– Лейтенант Макаренко, – козырнул в приоткрытое окно постовой и, взяв документы на машину, задал гениальный вопрос: – И куда это мы крадемся?

Меня не первый раз останавливали работники гаи. И каждый раз наши с ними диалоги напоминали кота Шредингера: бывали глупыми, а бывали и нет. В зависимости от наличия наблюдателя. Сейчас наблюдатель имелся. Сидел рядом и обнимал тыкву так, словно она была колобком-рецидивистом, готовившим очередной побег.

– С дачи в город. – Я была капитаном Очевидность. Очень мило и старательно улыбающимся капитаном, подключившим к разговору не только все свое обаяние, но и позаимствовавшим оное у соседей.

Правда, хотела сначала сказать, что еду просто вперед, но подумала, что шутить с доблестными гаишниками себе дороже. У них чувство юмора в базовую комплектацию не входит.

– Откройте багажник, – напустил на себя суровость страж дорожного порядка.

– Простите, а объявлен план-перехват или иная операция по задержанию? – вмешался в нашу беседу водолаз. – На каком основании будет произведен досмотр?

И тут же пристальное внимание гаишника переключилось на пассажира. А я поняла: вот теперь точно выпишут штраф. Можно сворачивать милое выражение лица, оно уже бесполезно. Работника гаи, у которого горит план по сбору мзды, даже отсутствие нарушений ПДД водителем редко останавливало. Но все же был шанс. Пока не влез автостопер.

Я уже морально приготовилась, и… ничего не случилось. Ну как не случилось. Мне передали тыкву. Затем водолаз вылез из машины и, подойдя к патрульному, что-то тихо ему сказал. Парень в форме ему ответил… Их диалог длился не больше минуты, после чего мне вернули права, козырнули и пожелали удачного пути.

Когда автостопер уселся на свое место, то на мой молчаливый вопрос ответил:

– Я напомнил ему не только о его правах, но и границах полномочий.

– Ты же имя свое не помнишь…

– Имя – нет. И всего, что связано с личным, – тоже. Но вот такую ерунду…

Из этой проникновенной речи водолаза я вынесла лишь один вердикт: врет!

Впрочем, пытаться вывести этого горе-ныряльщика на чистую воду я не стала. Решила: пусть барахтается в своей мутной глубине, садится в лужу (а его ли она или чужая – не суть), залегает в тихом омуте, как профессиональный черт… в общем, участвует в прочих фразеологических извращениях – если ему так нравится. Сделала вид, что поверила. Промолчала, прикинув, что если не буду докапываться до правды, то сэкономлю время и нервы. Жаль, что бензин таким образом сберечь нельзя.

В итоге минут двадцать мы ехали по трассе в абсолютной тишине. Такой, которую, согласно поговорке, любит счастье. А еще – похмелье.

Мой пассажир буравил немигающим взглядом автостраду и становился все больше похожим на труп. В смысле – синел. Ибо в машине было не сказать чтобы сильно тепло. Печку я не включала, руководствуясь опытом: либо моя классика ехала с прохладным салоном, либо врастая колесами в асфальт и, опять же, не грела. Зато трубка с горячим тосолом фонтанировала в районе ног пассажира.

Посему вариант включить печку закончился бы тем, что автостопер бы согрелся, и даже очень. Но не весь, а в районе лодыжек, зато сразу до сожженной кожи. И пришлось бы Анечке везти его в травму. А так – сразу в морг. Поскольку уж больно он синюшный.

Автостопер и вправду по цвету все больше напоминал почетного клиента трупницкой.

– Продрог? – поинтересовалась я, не отрываясь от дороги.

– Т-так вид-дно? – простучал зубами этот горе-морж.

– А теперь еще и слышно, – не смогла удержаться от ехидства.

И только потом сообразила, что все то время, пока я крутила баранку, мой сосед тратил титанические усилия, чтобы его зубы не отбивали чечётку. Видимо, пока он копошился в моторе, двигался и хоть как-то согревался. А может, его организм решил, что с него хватит и если хозяин хочет, то пусть и дальше корчит из себя незамерзаемого, неубиваемого, непотопляемого и вообще героя еще с кучей эпитетов на «не», но без него.

– Слушай, Ди-Каприо с Титаника, там на заднем сиденье есть старая куртка. Накинь. А то синеешь ты, а страшно мне.

– Я ст-тановлюсь п-похожим на уп-пыря?

Вот как это у него получилось сыронизировать, даже стуча зубами?

– Угу. Настолько, что я уже хочу спросить: под какой процент ипотеку на гроб брал? Ну или, на худой конец, чего больше боишься: осинового кола или платных стоматологов? Тех, которые даже у вампира в клыках найдут кариес и предложат вставить имплантат по цене крыла боинга?

Ответом мне стал щелчок ремня безопасности. А потом я узрела на уровне плеч обтянутый мокрыми джинсами оттопыренный зад. К слову, крепкий такой, притягательный. Причем настолько, что я невольно косила одним глазом на эти дергающиеся ягодицы, а другим – на дорогу.

– Эт-то курт-тка? – придирчивым тоном осведомился автостопер, разглядывая одежду.

У-у-у, привереда. Зато она теплая!

Подумаешь, эта аляска старше меня. И что бомжи бы оскорбились до глубины души, предложи им на помойке сию «обновку» гардероба. Но, во-первых, моя мама не предлагала, а, во-вторых, рассада, которую от заморозков прикрывали, не возражала. Вот и сейчас куртка выполняла ответственную роль: ее использовали вместо крышки на внушительную корзину с яблоками – подоткнули по кругу, чтобы урожай не раскатился по салону.

– Ну не стринги же! – справедливо возразила я, наблюдая, как хмурый пассажир натягивает на себя то, что сначала служило отцу верой и правдой зимой, потом согревало его в гараже, пока он перебирал мотор своей машины, потом – всей нашей семье на даче и под конец – спасало жизни рассаде.

В итоге автостопер страшно синий превратился в автостопера просто страшного. Зато за всем этим «Модным приговором» мы добрались до города.

– И куда тебя подбросить? До метро? – уточнила я, когда мы застряли в небольшом заторе на въезде.

– Не знаю, – ошеломил меня этот недоутопленник.