Преступление и наказание в воззрениях отечественных исследователей в XVIII – начале XIX в. - Максим Смоляров

Исходя из вышеизложенного, можно выделить следующие цели наказания: устрашение; возмездие; политика изоляции преступника и выделение его из окружающей среды (последнее, кстати, достигалось путем клеймения, отсечения каких-либо органов и т. д.).

Уголовно-исполнительное законодательство, кроме указанного Соборного уложения, включало и другие нормативные правовые акты, регламентирующие порядок содержания осужденных: например, в 1663 г. был издан Память губному старосте[31]; в 1671 г. вступает в силу Акт о выборах в тюремные сторожа и поручные записи, в котором прописывалась обязанность тюремного сторожа следить за тюремными сидельцами (никакими мерами не выпускать, за город не выводить, воровать не давать, к тюрьме никого не подпускать, соблюдать определенные правила заключения, кроме того, следовало самому тюремному сторожу не воровать, «зернью и карты не играть… самому пьяно не напиватца»), в 1688 г. выходит в свет Поручная грамота, в соответствии с которой целовальник имел практически те же обязанности, что тюремный сторож в соответствии с Актом 1671 г. («из тюрем тюремных сидельцев, татей и разбойников и всяких воровских людей не пускать и пил, и резцов тюремным сидельцам не подносить и от того у них посулов не имать»[32]).

С конца XVII в. новый глава государства – Петр I требовал повышения эффективности расходования средств, выделяющихся на систему исполнения наказаний, при сокращении трат. В 1697 г. Петр пишет в наказе боярину, воеводе Черкасскому: «Пересмотри в Тобольску тюремных сидельцев и переписати накрепко и сделать тому статейный список подлинный, кто именно и в каком деле и сколь давно в тюрьме сидят и пытаны ль и что с пытки. говорил»[33]. Экономические аспекты, по мнению проф. И.В. Упорова, с течением времени начинают превалировать. В результате колодников из европейской части России перебрасывают за Урал. Что касается системы исполнения наказаний, то здесь, хотя государство и имело специальный аппарат, занимающийся исполнением тюремного заключения, но единого общероссийского законодательства пока еще нет в полной мере, что сказывается на практике исполнения наказаний, большем нарушении прав человека в исправительных учреждениях (М.П. Шабанов, цитату которого приводит проф. И.В. Упоров, пишет, что «попытки обнаружить единое общероссийское законодательство о преступниках ни к чему не приводят. что вело к вопиющему произволу чиновников, которые делали с осужденными все, что хотели»[34]). Негативная ситуация в тюремных учреждениях (к таковому можно отнести проникновение в тюрьмы алкогольных напитков, других неподобающих средств при сохранении общего тяжелого положения осужденных – пропитание, например, приходилось или на средства родственников или по результатам сбора подаяния) фиксировалась властью, но сделать что-либо власти либо не хотели, либо, видимо, уже не могли. Именно в это время начинает формироваться основа тюремного внутреннего самоуправления[35].

Еще один вид наказания, который так или иначе интересует исследователя – ссылка. Однако при исполнении данного вида наказания были следующие проблемы: порядок и условия отбывания ссылки не определялись в нормативных правовых актах, условия жизни ссылаемых, несмотря на предоставление определенных ссуд со стороны власти, оставалось тяжелым (известна челобитная, направленная в 1682 г. на имя Федора Алексеевича, от албазинских ссыльных: «… Сосланы мы бедные за своя согрешения в такую далную украину и посажены в пашню на пень да на колоду; а ссуда нам давана из твоей великого государя казны неболшая: даваны были кони старые и жеребята молодые, ни в соху ни в борону не годились, и с нужи многие у нас перепропали; а ралники даваны нам старые и ломаные. И мы сироты твои, надеяся на твою великого государя милость и на жалованье, имали кони в долги у торговых людей дорогою ценою, рублев по двенадцати и болши, а ралники рубли по три; а иные ссуды никакие нам не давано против иных городов…», добавляя в конце просьбу пожаловать «своим великого государя жалованием…, чтоб нам бедным сиротам твоим в конец не погибнуть» [36]).

Интенсификация уголовно-правовой деятельности началась при Петре I, который уже был упомянут нами в рамках рассмотрения деятельности пенитенциарных учреждений. Император-реформатор активно взялся на уголовное право: исследователи насчитали не менее 392 указов в данной сфере, кроме того, часть уголовно-правовых норм содержалась в общих актах[37].

Наибольший интерес исследователя представляет, конечно, Артикул воинский 1715 г. – нормативный правовой акт, содержащий основные принципы уголовной ответственности, понятия преступления и наказания, вины, целей наказания, необходимой обороны, смягчающих и отягчающих обстоятельств.

В Артикуле, как и в Соборном уложении, была выстроена стройная система преступлений: на первом месте стояли религиозные преступления, потом шли государственные, должностные и воинские преступления, следующей группой были преступления против порядка управления, суда и благочиния; преступления против личности и имущества, против нравственности. Основная цель наказания остается той же – устрашение (в Воинском уставе бунтовщиков следовало казнить «дабы чрез то другим страх подать и оных от таких непристойностей удержать»). Кроме того, в целях наказания было возмездие в форме, как указывает проф. В.Н. Латкин, материального талиона; «обеспечении общества от преступников путем принятия мер, долженствовавших гарантировать население от проявления злой воли лиц, впавших в преступление»[38]. Кроме того, режим содержания осужденных, который был и без того антигуманным, предельно ужесточился – было введено заключение простое и жестокое, а также заключение в железных (в Артикуле значилось – «заковать в железа») или в деревянных оковах[39].

Наиболее применяемым видом наказания по Артикулу воинскому считалась смертная казнь, осуществляемая повсеместно, практически за любые правонарушения вне зависимости от общественной опасности совершенного деяния (прямо смертную казнь Петр I указывал в 74 артикулах, еще в 27 артикулах она значилась вместе с другими наказаниями, а еще в 60 случаях ее не рассматривали как отдельный вид, но она подразумевалась). Простая смертная казнь означала отсечение головы (упоминалось в тексте Артикула восемь раз), повешение (33 раза, применявшееся по Воинскому уставу), расстрел (7 раз, его называли аркебузирование или расстреляние). К квалифицированной смертной казни относились: колесование, четвертование, закапывание в землю заживо (без предоставления пищи и питья до наступления смерти), залитие горла металлом (данное наказание было смягчено указом 1723 г.: «буде такие заливающие горло скоро не умрут, то отсекать для скорой смерти голову»), сожжение (проф. В.Н. Латкин пишет, что оно иногда выражалось в форме копчения, то есть сожжения на медленном огне; при этом тело, пишет Штраленберг, обкуривалось несколько часов каким-то едким составом[40]) и др.

Смертная казнь предусматривалась за следующие виды преступлений: чародейство (арт. 1), святотатство (арт. 2), сопротивление начальству, осуществление каких-либо препятствий в исполнении казни (арт. 205), лихоимство, лжеприсяга (арт. 196), изнасилование (арт. 167), блуд (арт. 165), разбой (арт. 185), грабеж (арт. 189), воинская измена, убийство офицера и др.

Вторым видом наказания, активно применявшимся в рамках Артикула воинского 1715 г., можно признать телесные наказания, которые могли применяться в сочетании со смертной казнью и другими видами наказаний[41]:

• членовредительские. К ним относилось урезание или прожигание языка каленым железом (например, в арт. 3: «Кто имени божию хулению приносит, и оное презирает, и службу божию поносит, и ругается слову божию и святым таинствам, а весьма в том он обличен будет, хотя сие в пиянстве или трезвом уме учинится: тогда ему язык роскаленым железом прожжен, и потом отсечена глава да будет») [42]; отсечение руки, пальцев или суставов: «причем рука в большинстве случаев отсекалась по запястье, а пальцы… за исключением некоторых случаев, отсекались на левой руке[43]; – клеймение и рванье ноздрей. К данному виду относилось прожигание каленым железом на теле преступника определенных знаков, символов или слов, что, несомненно, привлекало внимание общественности и не позволяло виновному скрыться («ноздри вырезать и знаки ставить положено в том рассуждении, чтобы они из ссылки. побегов чинить и, непоставлением на них знаков, укрываясь, в такие воровства вступать не дерзали»); или выдирание «ноздрей до кости» (по требованию Указа от 1724 г.) с теми же целями[44]. Обычно клейма натирались порохом «многажды накрепко, что они (преступники) тех пятен ничем не вытравливали и не живили, и чтоб те пятна на них были знатны по смерть их»[45]; – наказания, связанные с причинением боли (проф. В.Н. Латкин писал: «среди болезненных наказаний самым тяжким был кнут, унаследованный еще от времен Московского государства»; батоги, плети, шпитцрутены, розги, линьки)[46].