Конец вечности - Юлия Ветрова

Инэрис сильно сомневалась, что Терс Мадо одобрили бы пиратские налёты своих преемников, но у Волка явно были свои представления на этот счёт.

Впрочем, приходилось отдать ему должное — мирные суда он атаковал редко. В основном грузовозы с ресурсами и корабли Ордена. Последние оставались на месте боя разграбленными и изрешечёнными так, как будто кто-то хотел сделать из них сито.

Почему владычица выбрала сектор Веги, оставалось пока что загадкой, так как Волк орудовал во всех окраинных секторах. Инэрис потребовалось с полчаса, чтобы рассмотреть в атаках закономерность — в самом деле, до сих пор грабежам подвергались все регионы, кроме Веги. А это значило… что? Либо, что молния скоро ударит и туда, либо, что молния не бьёт в собственный дом.

Инэрис вышла из базы и набрала номер Хонестума. Тот тоже не спал, хотя Инэрис не исключала, что там, где он находился, попросту был день.

— Добрый день, магистр. Вы получили моё письмо?

— Да, получил. Я собирался позвонить.

— Я вас опередила. И?

— И… — Хонестум задумался, — дело можно передать вам, но при условии, что вы возьмёте на корабль нашего адъютанта.

— У меня уже есть адъютант, — осторожно сказала Инэрис.

— А у нас уже есть человек, который занимается Волком. Его имя Каллен Фэроу, и я не вижу причин отодвигать его в сторону.

Инэрис хмыкнула. В том, чтобы иметь под рукой специалиста по этому самому Волку, был резон. С другой стороны, иметь под боком шпиона хотелось не слишком.

— Я могу вначале с ним поговорить?

— Назовите координаты, он вас найдёт.

— Хорошо, пусть ждёт нас на орбите JX7K.

— Принято, — Хонестум нажал отбой, а Инэрис откинулась в кресле, наблюдая, как проплывает на мониторе панорама, состоящая из радужных разводов воплощённой пустоты. Подумав, она набрала новый номер:

— Авро… Владычица?

— Да.

— Ты не спишь? — ядовито поинтересовалась Инэрис.

Аврора прищурилась, явно разгадав эту маленькую месть.

— Мне некогда спать, я думаю о будущем империи.

Инэрис хмыкнула.

— Я всё узнала. Один вопрос. Какова цель?

— Он нужен мне живым. Его будут судить и казнят на площади перед Каранасом.

Инэрис хмыкнула ещё раз.

— Он сильно тебя разозлил?

— Его существование угрожает равновесию. Это всё, что тебе нужно знать.

— Как скажешь, моя госпожа.

Инэрис нажала отбой и снова уронила затылок на спинку кресла. Она любила такие дела — когда всё просто и ясно, и успех решает точный выстрел и ловкий манёвр.

— Скорректируйте курс, командор. Захватим попутчика и займёмся делом.

***

Дезмонд долго ждал ответа, сидя над коммуникатором и перечитывая свои последние слова. Здесь, на окраинах, жизнь была другой.

До тех пор, пока не оказался в бегах, Дезмонд и представить себе не мог, насколько ценит самые обычные радости жизни — уютные и светлые комнаты дома Аркан, шёлковые простыни, не слишком вкусные, но хотя бы полезные и своевременные завтраки и обеды в военной академии.

Когда он попал туда, поначалу бесконечные построения на плацу и занятия по строевой подготовке казались ему сущим проклятьем. Дезмонд рос сильным мальчиком, но дисциплина и умения подчиняться никогда не были его сильными сторонами. Да он и не считал это человеческими достоинствами.

Кален говорил, что со временем он привыкнет — но Дезмонд не привыкал. Он едва ли ни каждый день начинал с того, что отсчитывал, скольког дней осталось до выпуска и больше всего на свете мечтал вернуться домой и заняться любимым делом. Дезмонд всегда хотел посмотреть дальние миры. Его не интересовала политика, зато прельщала свобода дальнего космоса, возможность каждое утро просыпаться на новой планете и знать, что день готовит новые открытия.

«Получите и распишитесь», — хмыкнул он, с досадой вспомнив те далёкие времена. «Свободы тут хоть заройся». По всему выходило, что никто не собирается его искать, и все заинтересованые в его поимке лица как будто бы удовлетворились взрывом на орбите и поверили, что он мёртв.

Хуже было с хорошей едой, рабочими деталями для корабля и свежим воздухом. Технологии, которые использовались на Окраинах, оказались в разы примитивнее тех, к которым привыкли Великие Дома. Машины, зведолёты, оружие — всё это попадало сюда либо если его запрещали к употреблению в империи и списывали на свалку, либо потому что местное население, среди которого хватало и даровитых механиков и учёных, находило способы воспроизвести это самостоятельно.

К сожалению, о синтезаторах пищи и одежды быстро пришлось забыть — это оборудование оказалось слишком сложным и энергоёмких, чтобы функционировать в местных условиях. Хороший современный двигатель для корабля ценился на вес золота, а это золото ещё надо было где-то добыть — потому что работу можно было найти разве что записавшись добровольцем на титаниевые рудники.

Весь последний год Дезмонд носил одну и ту же футболку, которую снимал на ночь, чтобы постирать. Её чёрный, как небо за бортом, цвет, всё больше походил на тускло-серый, но скрепя сердце бывшему наследнику дома Аркан приходилось признать, что это не самая большая из его проблем.

Вздохнув, он снова опустил взгляд на монитор коммуникатора, который сохранил со времён побега.

Адресат, так ни разу и не назвавший своего имени, стал единственной ниточкой, связавшей его с прошлой жизнью, и со временем стало забываться, что ниточка эта была фальшивой, а письма предназначались не ему.

За четыре года Рейвен так и не забрал своего адресата назад, а значит, тот не был ему нужен. А может, тот писал и не Рейвену вовсе — ведь ни разу за эти годы он не назвал и имени того, кому писал.

Он был предельно откровенен, и хитросплетения его мыслей вызывали у Дезмонда улыбку, потому что трогательная наивность мешалась в них с жёсткостью солдата. Дезмонд не знал, чем занимается его кореспондент, но тот много писал о звёздах и далёких мирах, так что Дезмонд был уверен, что он не сидит дома. Хотя встречались в его письмах и обмолвки о городских интригах, так что Дезмонд делал вывод, что его собеседница принадлежит к тем кругам, куда самому Дезмонду теперь вход был закрыт.

Дезмонд тоже не спешил рассказывать о себе. Он мог доверить своему секретному адресату самые сокровенные тайны своих мыслей, но не имена и места — эти тайны принадлежали не ему.

Неведомый адресат остался последним пятнышком нежности и света в его жизни, изменившейся до неузнаваемости после предательства Анрэя и Луаны, и тем ценнее было каждое письмо, пришедшее от него, даже если в нём было только одно слово: «Привет».

— Волк, хорош дрыхнуть, прилетели, — в дверь раздался стук, грозивший сорвать к чёрту и без